— Нет, Кейт, это классический пример дела, в котором нет прямых улик, привязывающих Лютера к преступлению, но косвенного мусора более чем достаточно, и в итоге присяжные решат: «Ну же, кого ты хочешь обмануть, это твоих рук дело, сукин сын!» Я буду отклонять показания везде, где только смогу, но все равно у обвинения останется много тяжелых камней. А если Горелик сможет притянуть предыдущие судимости твоего отца, с ним будет покончено.

— Все это было слишком давно. Для обвинения от этих судимостей больше вреда, чем пользы. Горелик не станет к ним возвращаться. — В голосе Кейт прозвучало больше уверенности, чем она испытывала на самом деле. В конце концов, как можно быть уверенным в чем бы то ни было?

Зазвонил телефон. Кейт застыла в нерешительности.

— Кто-нибудь знает, что ты здесь?

Джек покачал головой.

Она сняла трубку.

— Алло.

Голос говорящего прозвучал профессионально четко.

— Мисс Уитни, это Роберт Гэвин из «Вашингтон пост». Я могу задать вам кое-какие вопросы о вашем отце? Если можно это устроить, я предпочел бы встретиться с вами лично.

— Что вам нужно?

— Как же, мисс Уитни, ваш отец на первых полосах всех газет… А вы — прокурор штата… Если хотите знать, это просто черт знает какая сенсация.

Кейт бросила трубку. Джек вопросительно посмотрел на нее.

— В чем дело?

— Журналист.

— Господи, быстро же они работают…

Кейт опустилась на диван. В ее движениях сквозила такая бесконечная усталость, что Джек был потрясен. Подойдя к ней, он взял ее за руку.

Внезапно она повернулась к нему.

— Джек, ты не можешь браться за это дело! — В ее голосе прозвучал страх.

— Черта с два не могу. Я — действующий член адвокатуры штата Вирджиния. У меня за плечами полдюжины дел об убийствах, так что опыта мне не занимать.

— Я имею в виду не это. Я знаю, что ты хороший адвокат. Но «Паттон, Шоу и Лорд» не занимается судебными разбирательствами.

— И что с того? Нужно же с чего-нибудь начинать.

— Джек, подумай серьезно. Салливан — крупнейший клиент фирмы. Ты сам работал на него. Я читала об этом в «Юридическом вестнике».

— Тут никакого конфликта не будет. В своих деловых отношениях с Салливаном я не узнал ничего такого, что можно использовать в деле. К тому же Салливан не является стороной судебного процесса. Тут будет так: мы против штата.

— Джек, тебе не позволят заниматься этим делом.

— Чудесно, тогда я уволюсь. Займусь частной практикой.

— Ты не можешь пойти на это. У тебя сейчас все на мази. Ты не должен все разрушить. Только не ради Лютера.

— Тогда ради чего? Я знаю, что твой старик не мог избить женщину, после чего хладнокровно размозжить ей голову пулей. Вероятно, он забрался в дом, чтобы обчистить его, но никого не убивал, в этом я уверен… Знаешь, что я тебе скажу? Я уверен на все сто, что Лютер знает, кто убил Кристину Салливан, и именно это напугало его до смерти. Находясь в доме, он что-то видел, Кейт. Увидел кого-то.

Кейт медленно выдохнула, впитывая эти слова.

Вздохнув, Грэм уставился себе под ноги. Встав, он надел пальто, после чего игриво потянул Кейт за пояс.

— Когда ты в последний раз ела по-настоящему?

— Не припомню.

— А я вот вспоминаю, что ты когда-то заполняла эти джинсы более эстетически привлекательным для мужского взгляда способом.

Тут Кейт наконец улыбнулась.

— Спасибо.

— Еще не поздно поработать над этим.

Она обвела взглядом четыре угла своей гостиной. Здесь не было абсолютно ничего привлекательного.

— Что ты предлагаешь?

— Свиные ребрышки, салат из шинкованной капусты и что-нибудь покрепче «Кока-колы». Идет?

Кейт не колебалась ни мгновения.

— Я только возьму пальто.

Они спустились вниз, и Грэм открыл дверь своего «Лексуса». От него не укрылось, как Кейт пристально изучает роскошную машину.

— Я послушался твоего совета. Рассудил, что пора начинать тратить свои заработанные тяжким трудом деньги.

Не успел он сесть за руль, как к машине подошел мужчина в надвинутой на лоб шляпе, с аккуратной бородкой, тронутой сединой, и тонкими усиками. Коричневое пальто было наглухо застегнуто. В одной руке мужчина держал диктофон, в другой — журналистское удостоверение.

— Боб Гэвин, мисс Уитни. Кажется, нас разъединили… — Оглянувшись на Джека, мужчина сдвинул брови. — А вы — Джек Грэм. Адвокат Лютера Уитни. Я видел вас в полицейском участке.

— Поздравляю, мистер Гэвин, у вас стопроцентное зрение и обезоруживающая улыбка. До свидания.

Гэвин вцепился в машину.

— Подождите минуту, всего одну минуту… Общественность имеет право знать всю правду об этом деле.

Джек начал было что-то говорить, но Кейт его опередила.

— Она обязательно все узнает, мистер Гэвин. Именно для этого и устраивают судебные процессы. Уверена, вы получите место в первом ряду. Всего хорошего.

«Лексус» тронулся. Гэвин подумал было о том, чтобы броситься к своей машине, но передумал. В свои сорок шесть, рыхлый и изнеженный, он был потенциальным кандидатом на инфаркт. Игра еще только начинается. Рано или поздно он доберется до них. Журналист поднял воротник, защищаясь от ветра, и двинулся прочь.

Было уже около полуночи, когда «Лексус» подкатил к дому Кейт.

— Джек, ты точно хочешь этого?

— Проклятье, Кейт, я всегда терпеть не мог фрески.

— Что?

— Иди выспись. Нам обоим это не помешает.

Положив руку на дверь, Кейт замялась. Обернувшись, она посмотрела на Джека, нервно теребя прядь волос за ухом. Теперь у нее в глазах не было боли. Это было что-то другое, но Грэм не мог понять, что именно. Может быть, облегчение?

— То, что ты говорил в ту ночь…

С трудом сглотнув комок в горле, Джек стиснул обеими руками рулевое колесо. Он уже давно гадал, когда это всплывет.

— Кейт, я долго думал и…

Она приложила руку к его губам. Раздался тихий вздох.

— Ты был прав, Джек… во многих отношениях.

Проводив взглядом, как Кейт медленно вошла в дом, Джек уехал.

Вернувшись домой, он обнаружил, что на автоответчике кончилась лента. Мигающий указатель сообщений переполнился настолько, что огонек превратился в один сплошной алый маяк. Джек решил сделать самую благоразумную вещь, какая только пришла ему в голову: он сделал вид, будто никаких сообщений нет. Выдернув телефонный шнур из розетки, погасил свет и попытался заснуть.

Это оказалось непросто.

Джек держался перед Кейт так уверенно… Но кого он пытался обмануть? Взяться за дело в одиночку, не переговорив ни с кем из «Паттон, Шоу и Лорд», — это было равносильно профессиональному самоубийству. Но чего бы он добился, если б обратился к руководству фирмы? Джек прекрасно знал, каким был бы ответ. Если б перед партнерами фирмы встал выбор, они скорее вскрыли бы себе дряблые вены на предплечьях, чем взяли бы в клиенты Лютера Уитни.

Но он адвокат, а Лютеру нужен защитник. Серьезные дела никогда не бывают простыми, но именно поэтому Джек так отчаянно боролся за то, чтобы представить все в черных и белых красках. Хорошее. Плохое. Правда. Ложь. Это было непросто для юриста, обученного во всем искать серые тона. Защищать любую позицию, в зависимости от того, кто твой клиент, кто в данный момент заказывает музыку…

Что ж, он принял решение. Старый друг ведет борьбу не на жизнь, а на смерть, и он попросил Джека о помощи. И для Джека не имело значения то, что его клиент вдруг ни с того ни с сего пошел на попятную. Обвиняемые в уголовных преступлениях — не самые сговорчивые люди на свете. Итак, Лютер попросил его о помощи, и он ее непременно получит, черт возьми. В этом деле больше не осталось серых тонов. Возврата назад нет.

Раскрыв «Вашингтон пост», Дэн Кирксен приготовился сделать глоток апельсинового сока. Но стакан так и не добрался до его губ. Гэвину удалось сделать статью по делу Салливан, основанную в основном на том, что Джек Грэм, недавно ставший партнером в «Паттон, Шоу и Лорд», взял на себя защиту задержанного. Кирксен тотчас же позвонил Джеку домой. Ответа не последовало. Одевшись, он вызвал машину и в половине девятого вошел в здание фирмы. Прошел мимо прежнего кабинета Джека, где все еще стояли коробки с документами и личными вещами. Новый кабинет Грэма находился в конце коридора, напротив кабинета Лорда. Красавчик размерами двадцать на двадцать футов, с барной стойкой, антикварной обстановкой и панорамным видом из окна. Получше его собственного кабинета, поморщился Кирксен.