Он улыбнулся ей:

— Так каково ваше настоящее имя?

Фигура Агнес Джо обвисла, лицо раздулось, а волосы, казалось, поседели прямо на глазах Тома.

— Если бы я сказала, это перестало бы быть тайной, не так ли, дорогой?

В Фуллертоне поезд остановился, с него сошел пожилой, усталого вида джентльмен — уже не в одежде священника. Джон Конрой уехал вместе с ожидавшими его друзьями Агнес Джо — хочется верить, навстречу лучшей жизни, чем та, которую могло бы обеспечить воровство в поездах.

Том пошел в общие душевые помыться перед приездом в Лос-Анджелес. Навстречу ему из кабинки вышел проводящий медовый месяц Стив. Молодой человек по-прежнему выглядел очень усталым, но Том не жалел его, прекрасно зная причину усталости.

— Я думал, у вас в номере есть душевая.

— Ее оккупировала моя жена, — ответил Стив.

— Тебе стоит к этому привыкнуть, приятель, — шутливо сказал журналист, — и наслаждаться этим, пока можешь.

После ухода Стива Том пошел в раздевалку и начал снимать с себя одежду, когда заметил лежащий под полкой кошелек. Он подумал, что тот может принадлежать Стиву, и нагнулся за ним. Когда Том взял кошелек, часть содержимого высыпалась, так что ему пришлось встать на колени, чтобы все собрать. Он бросил взгляд на одну из поднятых карточек и испытал сильнейший шок — пожалуй, даже сильнее, чем когда узнал, что этим поездом едет Элеонора.

Он поднял карточку поближе к свету и рассмотрел. Это была карточка членства в ГКС — Гильдии киноактеров США с именем Стива Сэмюэля. Том быстро просмотрел остальное содержимое кошелька: водительское удостоверение — калифорнийское водительское удостоверение, фотография Стива и Джули, подтверждающая личность Стива. Вот только он был не студентом Университета Джорджа Вашингтона: ему было двадцать восемь лет, он состоял в Гильдии киноактеров и платил членские взносы.

По иронии судьбы, «Саутвест Чиф» прибыл на прекрасный вокзал Лос-Анджелеса в стиле ар-деко на несколько минут раньше пересмотренного расписания.

Херрика Хиггинса встретили несколько высокопоставленных сотрудников «Амтрака». Они поздравили его и поблагодарили за проявленный героизм. Затем ему сделали предложение вернуться на прежнее место работы. Херрик тут же его принял.

Сошедший с поезда Макс Пауэрс отвечал на многочисленные вопросы журналистов. Он оглянулся на Роксанну и хор мальчиков: они были заняты тем же самым.

— Эй, — обратился он к Роксанне. — Я буду на связи, можешь быть уверена.

Та улыбнулась:

— Уверена, малыш, уверена.

Затем он с группкой пассажиров, включая Кристобаля, Лелию и Мисти, вышел из вокзала и сел в ожидавший снаружи длинный лимузин.

Водитель пошел за багажом, а Макс внутри лимузина вытащил три конверта и протянул поочередно Стиву, Джули и священнику. Затем откупорил бутылку шампанского и налил всем по бокалу пенящегося напитка.

— Отличная работа, ребята, — сказал Макс. — Вы все попадете в мою следующую картину. Кто знает — возможно, она будет про поезд.

— Макс, когда ты рассказал мне, что ты сделал, я ушам своим не поверила, — заметила Мисти.

— Ну, милая, хоть мы и знакомы совсем недолго, я знал, что ты сумеешь хранить это в секрете ради благой цели.

— Настоящая любовь, — с придыханием сказала женщина.

— Ты не могла поверить, — вмешалась в разговор Лелия, — а что, по-твоему, чувствовала я? После стольких лет Макс Пауэрс звонит мне и просит сделать ему одолжение. Ну и одолжение: прилететь в Канзас-Сити и притвориться, что предлагаешь пожениться. Не знаю, что бы я делала, если бы он согласился.

— Лелия, я хорошо знал его. Я был вполне уверен, что он откажется.

— «Вполне уверен»!

— Мне нужно было удостовериться, что он не любил тебя по-настоящему, а ты — его.

— Конечно, не любила, особенно после инцидента с Эриком.

Кристобаль сочувственно кивнул:

— Даму нужно баловать. И теперь это моя работа, котенок.

Она погладила его по руке.

Макс просиял:

— Ты отличная актриса. И сама видишь, каким выгодным для тебя оказался мой маленький план.

— Ты не говорил мне, что связался с Лелией и вовлек ее в свой план, — заметил Кристобаль. — Я понятия не имел, кто она, пока она не представилась.

— Я человек с ненасытной потребностью удивлять других, — ответил Макс.

— Какую роль играл ты, Макс? — спросила Лелия.

— Макса Пауэрса, конечно, кого же еще, — ответила Мисти.

Макс улыбнулся:

— Как у Оливье[168] с Гамлетом, это моя величайшая роль.

— Между прочим, вы оказались правы, сэр. Он спросил меня насчет дат бронирования и затем, как вы и предсказывали, пошел к Реджине.

— Он репортер мирового класса, Кристобаль; он не поверил бы тебе на слово. Поэтому я договорился с Реджиной.

— И ты сделал все ради Элеоноры? — спросила Мисти. — И она понятия об этом не имеет?

Макс кивнул:

— Ни малейшего. Элеонора — дочь, которой у меня никогда не было. Я сделал бы для нее что угодно. Сколько я ее знал, она никогда не была счастлива. Я знал, что у нее в прошлом имелись какие-то отношения. Она мне так и не сказала его имя, но я провел расследование и выяснил, что отсутствующим звеном ее жизни оказался Том Лэнгдон. Она не могла двигаться дальше, пока либо не станет ясно, что с отношениями покончено, либо они решат пожениться. Так что я около полугода следил за парнем. Когда он заказал билет в эту поездку, представился идеальный шанс, а мне действительно хотелось снять фильм про поезд.

— А что насчет свадьбы? — спросила Мисти.

— Есть ли лучший способ заставить людей, которые должны были пожениться, переосмыслить возможные отношения, чем вынудить их вместе пойти на свадьбу? Так что Джули оказывается из тех же мест, что и Элеонора, а Том читает Стиву нотацию, после того как тот начинает сомневаться в своем решении. Это был отличный поворот: Лэнгдон все равно что озвучивал свои чувства. Разумеется, все это было спланировано заранее. Каждый раз, когда Том и Элеонора ссорились, у нас наготове имелся план.

— А они очень часто ссорились, — устало заметил Кристобаль. — Тяжело было не отставать от них все путешествие.

— Ты хорошо поработал, Кристобаль. И я не стану резать тебе зарплату. Счастливых празд-ников.

— Ты предусмотрел множество мелочей, Макс, — сказала Мисти.

— Милая, я же режиссер. Вся моя жизнь состоит из мелочей.

— Гм, сэр, а вы, случайно, каким-то образом не срежиссировали лавину? — полюбопытствовал Кристобаль.

— Брось, даже я не настолько крут.

Раздался стук в окно.

— Должно быть, багаж, — заметил режиссер. Он опустил стекло. Том наклонился вперед и обвел их взглядом.

— Здорово, Том, — нервно сказал Макс. — Я тут просто подбрасываю новобрачных к их медово-месячному дворцу.

— Не сомневаюсь, — ответил Лэнгдон и протянул Стиву кошелек. — Ты выронил его в душе. Там твое водительское удостоверение и карточка ГКС. Думаю, они тебе еще пригодятся.

— Том, я могу все объяснить, — сказал Макс.

Журналист поднял руку:

— Мне остается сказать вам всем только одно.

Макс откинулся назад:

— И что же?

— Спасибо.

Лэнгдон обменялся с Пауэрсом рукопожатием, затем посмотрел на остальных.

— С Рождеством и счастливых праздников, — поздравил он.

Том отошел от лимузина и увидел Элеонору с вещами. Она смотрела на него с любопытством.

— Кто был там, в лимузине? — спросила женщина, когда он приблизился.

Том повернулся и бросил взгляд на отъезжающий автомобиль. Затем снова посмотрел на Элеонору:

— Санта-Клаус.

— Санта-Клаус? Ну конечно. Мы немного староваты, чтобы верить в Санту.

Том обнял ее одной рукой. Они зашагали прочь.

— Что ж, во время Рождества стоит верить в волшебство. Кто знает, может, твое желание исполнится.