Тотчас же появилась горничная, взявшая у него мокрый плащ. Она была в традиционной форме — платье и фартук — и говорила с отточенным долгой практикой почтением.

— Я доложу хозяйке о вашем приходе, мистер Донован.

Кивнув, тот прошел в гостиную, где постоял перед камином, греясь у весело потрескивающего огня и с удовлетворением оглядываясь вокруг. По своему воспитанию он определенно принадлежал к «синим воротничкам», однако даже не пытался скрывать свое удовольствие, изредка окунаясь в роскошь. Эта противоречивость его натуры очень беспокоила Донована в молодости, однако теперь он ее практически не замечал. Пожалуй, с возрастом кое-что действительно становится лучше, подумал Томас, имея в виду и наслаивающееся чувство вины, которое в конце концов сбрасываешь, подобно шкурке с луковицы.

Когда Донован смешал себе коктейль из запасов, хранящихся в баре в углу гостиной, появилась женщина. Быстро подойдя к нему, она с чувством его поцеловала. Донован нежно погладил ее руку.

— Я по тебе соскучилась! — сказала женщина.

Томас проводил ее к большому дивану. Они сели, коснувшись друг друга коленями.

Алисия Крейн была миниатюрной женщиной лет тридцати пяти, с длинными волосами, которые с каждым днем все больше превращались из золотистых в пепельно-серые. На ней было дорогое платье, а украшения, висевшие в ушах и стиснувшие запястья, соответствовали стоимости наряда; однако в целом ее облик говорил об утонченности и неброском богатстве. У нее были изящные черты лица, а носик — такой маленький, что его с трудом можно было разглядеть между огромными сияющими глазами. Хотя ее нельзя было считать красивой в обычном понимании слова, изысканность и воспитание делали ее весьма привлекательной. В лучшие дни ее можно было назвать ладно скроенной.

Донован погладил ее по щеке, и она вздрогнула.

— Я тоже соскучился по тебе, Алисия. Очень.

— Мне не нравится, когда ты вынужден отлучаться. — Голос у нее был поставленный, величавый; говорила она неторопливо и четко. Для относительно молодой женщины такой голос казался чересчур официальным.

— Ну, такая у меня работа, — улыбнулся Донован. — И из-за тебя мне очень трудно ею заниматься.

Он действительно был привязан к Алисии Крейн. Хоть и не самая яркая звезда во вселенной, она была хорошим человеком, лишенным высокомерия и фальши, обыкновенно сопутствующих такому богатству.

Вдруг женщина вздрогнула и недоуменно уставилась на Донована.

— Во имя всего святого, зачем ты сбрил бороду?

Донован потер ладонью гладкий подбородок.

— Смена образа жизни, — быстро сказал он. — Ты же знаешь, что мужчины также проходят через что-то вроде менопаузы. По-моему, без бороды я стал выглядеть моложе лет на десять. А ты как думаешь?

— На мой взгляд, ты такой же красивый без бороды, каким был и с бородой. На самом деле ты немного напоминаешь мне отца. Разумеется, когда он был моложе.

— Спасибо за то, что лжешь старику, — улыбнулся Донован. — Но сравнение с твоим отцом — это само по себе большая честь.

— Я могу попросить Мэгги приготовить ужин. Наверное, ты умираешь от голода. — Алисия схватила обеими руками его руку.

— Спасибо, Алисия. А потом, пожалуй, горячая ванна.

— Конечно, в это время года погода такая промозглая… — Она помолчала. — Ты скоро опять уедешь? Я тут подумала, можно было бы отправиться на острова. Там сейчас так красиво…

— Звучит заманчиво, но, боюсь, с этим придется немного подождать. Завтра я должен уехать.

У Алисии на лице появилось разочарование. Она опустила взгляд.

— А, понятно.

Взяв ее рукой за подбородок, Донован заглянул ей в глаза.

— Алисия, сегодня у меня случился прорыв. Я даже не надеялся на это. С моей стороны это был большой риск, но если хочешь получить результат, иногда приходится рисковать. — Он вспомнил затравленный взгляд Лу-Энн Тайлер. — Копаешь, вынюхиваешь, никогда не зная, будет ли какой-нибудь толк. Но это все неотъемлемые части игры.

— Это просто замечательно, Томас, я так за тебя рада! Но надеюсь, что ты не подвергаешь себя опасности. Не знаю, что я сделаю, если с тобой что-нибудь произойдет.

Донован откинулся назад, вспоминая бурные события сегодняшнего утра.

— Я могу за себя постоять, — сказал он, стараясь успокоить Алисию. — И я не иду на ненужный риск. Оставляю это юнцам, жаждущим проявить себя любой ценой.

Журналист посмотрел на Алисию. У нее на лице было такое выражение, с каким ребенок слушает своего любимого героя, рассказывающего о былых приключениях. Он допил коктейль. Герой. Ему было приятно это чувство. А кто был бы ему не рад? Кому время от времени не хочется такого неподдельного восхищения? Улыбнувшись, Донован крепко сжал маленькую ладонь Алисии.

— Обещаю тебе: после того как я выдам этот материал, мы с тобой устроим длинные каникулы. Только мы вдвоем. Отправимся в какие-нибудь теплые края, где есть что выпить, и я воскрешу свои навыки моряка. Я уже давно не уходил в отпуск, потому что не было человека, с которым мне хотелось бы долгое время быть вместе. Что ты на это скажешь?

Положив голову ему на плечо, Алисия крепко стиснула его руку.

— Замечательно!

— Ты пригласила его на обед? — изумленно уставился на Лу-Энн Чарли, и на его морщинистом лице появилась смесь гнева и разочарования. — Не хочешь объяснить, зачем ты это сделала? И вообще, за каким чертом ты к нему ездила?

Они находились в кабинете Чарли. Лу-Энн стояла у массивного письменного стола, за которым сидел ее друг. Тот как раз развернул толстую сигару и собирался ее закурить, когда Лу-Энн рассказала ему о своей утренней поездке.

Женщина с вызовом сверкнула глазами.

— Не могла же я просто сидеть на месте и ничего не делать!

— Я же сказал тебе, что сам займусь этим. Что, ты мне больше не доверяешь?

— Конечно, доверяю. Чарли, тут дело не в этом. — Несколько успокоившись, Лу-Энн присела на подлокотник кресла, в котором сидел Чарли, и провела рукой по его редеющим волосам. — Я подумала, что если приеду к Риггсу до того, как он успеет что-либо предпринять, принесу свои извинения и уговорю его обо всем забыть, у нас гора упадет с плеч.

Покачав головой, Чарли поморщился от боли в левом виске. Шумно вздохнув, он обхватил Лу-Энн за талию.

— Сегодня утром у меня состоялся очень содержательный разговор с Джоном Пембертоном.

— С кем?

— Агентом по недвижимости. Типом, который продал нам этот дом. Но это неважно. Главное то, что Пембертон знает в этом городе всех и вся. В настоящий момент он пытается найти для нас того типа в «Хонде».

— Ты не сказал ему… — отпрянула назад Лу-Энн.

— Я сочинил благовидную историю и скормил ее Пембертону. Тот жадно проглотил ее, подобно самому вкусному на свете мороженому. С годами мы с тобой весьма поднаторели в этом, разве не так?

— Иногда это получается у нас слишком хорошо, — мрачно промолвила Лу-Энн. — Становится все труднее помнить, где правда, а где ложь.

— Также я поговорил с Пембертоном о Риггсе. Попытался вытянуть из него что-нибудь о прошлом этого человека, чтобы понять, кто он такой.

— Риггс не полицейский. Я прямо спросила у него, и он ответил, что никогда не работал в полиции. А ты говорил, что он бывший полицейский…

— Знаю, это моя оплошность, но Риггс вел себя так, что я решил, будто он работал в полиции.

— Так кто он такой, черт возьми? И откуда вся эта секретность?

— Странно слышать подобный вопрос от тебя.

Лу-Энн шутливо ткнула Чарли локтем в бок. Однако когда она услышала следующие его слова, ее улыбка погасла.

— Пембертон считает, что Риггс был разведчиком.

— Шпионом? Он что, работал в ЦРУ?

— А кто знает, черт побери? Вряд ли этот тип станет распространяться, в каком ведомстве он работал. На самом деле точно никто ничего не знает. Насколько может судить Пембертон, прошлое Риггса — сплошное белое пятно.

Лу-Энн поежилась, вспомнив, как быстро Мэтью собрал о ней информацию. Теперь это становилось понятно. И все же она по-прежнему сомневалась.