— Почему?

— Потому что я уже потерял единственное, что имело для меня значение на самом деле.

Марс со вздохом устремил взгляд за окно.

— Как их звали?

— Мою жену звали Кассандрой. Но я звал ее Кэсси. Дочь Молли. Шурин Джонни.

— И ты нашел их убитыми?

— Да.

— Ничего не может быть хуже этого.

— Я увидел их в синем.

— А? — бросил на него взгляд Марс. — Как-как?

— У меня синестезия.

— Сине… как?

— Синестезия. Это когда сенсорные цепи перепутаны. Например, некоторые числа я вижу в цвете. И видел убийство своей семьи в синем цвете. Я вижу смерть синей. А еще у меня гипертимезия.

— А это что такое?

— Идеальная память.

— Черт, вот повезло! Ты таким родился?

— Нет. У меня этого не было, пока не поиграл в НФЛ.

— Ты добрался до НФЛ? — скептически поглядел на него Марс. — Я думал, ты достиг своего футбольного потолка в колледже.

— Я пробился в основной состав «Кливленд Браунс» и продержался одну игру регулярного сезона.

— Одну игру?! Что случилось, черт возьми?

— Меня уложили на первом ударе. Я дважды умирал на поле. Когда я вышел из комы, мой мозг изменился. Я стал другим человеком.

Не дождавшись от Марса ни слова в ответ, Декер оглянулся и увидел, что тот таращится на него во все глаза.

— Так вот как ты заработал… эту гиперштуку, идеальную память?

Амос кивнул.

— Да брось, ты мне очки втираешь, — выпалил Мелвин.

— Очковтирательство больше не моя епархия, — тряхнул головой Декер, — потому что вкупе с идеальной памятью изменилась и моя личность. Видишь ли, мой мозг управляет и этим. Или определенные области мозга.

— Но случившееся с тобой, должно быть, редкость.

— Чрезвычайная редкость.

— Но с твоим родом занятий — следователь и все такое, — должно быть, очень на руку все помнить.

— Так и есть. Но в остальное время — не очень.

Несколько минут они ехали в молчании.

— А зачем ты мне все это рассказываешь? — наконец спросил Марс. — То есть ты производишь на меня впечатление человека очень замкнутого. И мы отнюдь не добрые приятели или типа того. Мы едва знакомы.

— Я хотел дать тебе понять, что в том, с чем ты столкнулся, нет ни правильных, ни неправильных ответов. Я знаю, что хочу сделать. Я хочу выяснить, что случилось с твоими родителями и кто это подстроил. Но это я. Ты же находишься в радикально иной ситуации, как ты и сказал. Иные приоритеты. А еще я хочу, чтобы ты знал, что я очень хорош в своем деле. Больше я ни на что не гожусь, зато в этом хорош. Так что, если ты поработаешь со мной над этим делом, шансы, что мы докопаемся до самого донышка, довольно велики.

Марс окинул его оценивающим взглядом.

— Знаешь, теперь я тебя припоминаю. По игре то есть. У тебя была безупречная техника, на поле ты все делал совершенно правильно. Блокировал меня, когда я выскочил из бэкфилда, в точности как тренеры это изображают.

— Но скорости-то не научишься, как и ловкости или способности менять направление на лету, да и восприятию поля. А у тебя все это было.

— Схватка была явно неравной, — без лишних эмоций констатировал Марс. — Но сверх того у меня была дополнительная мотивация, потому что для меня это был единственный способ вырваться. Только так и могут вырваться многие парни вроде меня. У тебя имелись и другие возможности.

— И это хорошо, потому что в НФЛ я бы долго не продержался, даже не будь того удара.

— Я хочу выяснить, что с ними случилось. И знаю, что ты можешь помочь мне в этом.

— Значит, ты в деле?

— Ага, пожалуй, так.

— И еще одно, Мелвин.

— Что?

— Порой истина ранит сильней, чем неведение.

— Спасибо, что подождал с этим признанием, пока я не согласился продолжить, — нахмурившись, проговорил Марс.

Потом откинул спинку сиденья, закрыл глаза и погрузился в сон.

Они вернулись в Техас.

Но впереди было еще более пятисот миль и восемь с лишним часов езды.

В Техасе все большое.

Было время ужина, и оба сильно проголодались. Да к тому же обоим нужно было в туалет.

Декер съехал с шоссе на стоянку большого комплекса, включавшего бар и гриль, бакалейный магазин и магазин сувениров. Стоянка была забита почти полностью, по большей части здоровенными пикапами с ружейными стеллажами сзади и седельными тягачами со спаренными прицепами.

Орущую внутри музыку они услышали, не доходя до двери футов двадцать.

Зайдя внутрь, Амос и Мелвин наведались в туалет, пробрались к свободному столику в глубине зала, подальше от бара и живой музыки, и заказали себе поесть и выпить.

Марс озирал окружающих мужчин и женщин. Многие, одетые в ковбойские шляпы и сапоги, отплясывали кантри. Справа от них стоял бильярдный стол. Слева — зал видеоигр.

Когда оркестрик устроил перерыв, послышались стук бильярдных шаров и треп игроков. Декер заметил, что группка молодых людей с киями в одной руке и бутылками пива в другой наблюдает за ними. Отвернувшись от них, увидел, как Марс, отхлебнув пива, расплылся в улыбке.

— Что? — спросил Декер.

— Не пробовал пива двадцать лет, чел.

— Верно.

Амос отпил воды.

— Как идет диета? — с любопытством поглядел на него Марс.

— Помаленьку.

— Пытаешься вернуть футбольную форму?

— Нет, пытаюсь дожить до следующего дня рождения.

Улыбка Мелвина померкла.

— Ага, я тоже. — Он поглядел на часы. — Девушки уже должны были прибыть.

— На самом деле они приземлились шесть часов назад. Я отследил их рейс по телефону.

— А такое возможно? — удивился Марс. — По телефону?

— Тебе предстоит наверстывать очень многое.

— Ага… И чем же, по-твоему, они заняты?

— Выясняют, что к чему. Местная полиция еще думает, что мы из ФБР. Так что мы можем координироваться с ней.

— А что ты хочешь делать?

— Хочу отвезти тебя в твой старый дом и дать оглядеться. Может, что-нибудь да всплывет.

— А если я не захочу туда идти?

— Тогда и не пойдешь. Силком я тебя тащить не буду.

— Что еще?

— Богарт раскручивает аспект защиты свидетелей. И нам еще только предстоит отследить средства, на которые Реджина накупила все эти вещи.

— Лады.

— Ты вспомнил еще что-либо о родителях?

— Думал об этом, но пока ничего.

— Так что, возможно, посещение родных пенатов будет кстати.

— Возможно.

— Подстава была замысловатая, знаешь ли. Им пришлось подкупить девицу и клерка мотеля.

— Что-что?

— Эллен Таннер принимала участите во всей этой затее. Это ведь прежде всего ей пришло в голову встретиться в тот вечер у нее дома, верно?

— Ну… ага.

— И она продержала тебя какое-то время. А потом затеяла ссору, и ты уехал. И солгала о времени. И пошарила у тебя в бумажнике, когда ты не смотрел, очистив его от всей наличности, какая была, чтобы тебе пришлось воспользоваться кредитной картой.

— Зачем ей это?

— Затем же, зачем и Реджине. Ради денег, которые ей заплатили.

— А клерк мотеля?

— Он тебя поджидал.

— Да откуда ему было знать, что моя машина сломается прямо перед его заведением?

— Машина, работавшая как часы назавтра утром, когда явилась полиция?

— То есть ты говоришь, с моей машиной помудрили?

— Возможно, пока ты был у Таннер.

— Погоди секундочку, я же слышал, как клерк звонил по поводу данных кредитной карты.

— Ага, часов в одиннадцать, когда ты приехал туда на самом деле. Вот только с компанией-эмитентом кредитки он не говорил. Насколько понимаю, он мог вообще говорить с гудками в трубке. Без разницы. Вероятно, он записал данные кредитной карты, а потом сделал звонок в компанию-эмитент позже, примерно в час пятнадцать, чтобы официальная запись отразила это время как время твоей регистрации. Ручная машинка, через которую он прокатал карточку, конечно, метки времени не оставила. Он просто вписал дату, а не час с минутами. Но ему пришлось позвонить в кредитную компанию, чтобы там записали время звонка. И вуаля — твое алиби вылетает в трубу.