— Бог ты мой. Никто об этом словом не обмолвился, когда мы покупали этот дом. Уж риелтор, наверное, должен был нам что-то подобное сказать. И когда все это случилось?

— Примерно тринадцать лет назад. Но непосредственно само преступление совершалось не здесь.

— И того человека все еще не нашли?

— Нашли и посадили. Потом он вышел. А несколько дней назад его кто-то убил.

— О боже, — застыла она лицом, поднеся руку ко рту. — Но если он был осужден за преступление, связанное с пистолетом, то зачем вам видеть то место, где он был найден?

— Потому что я не уверен, что тот человек действительно совершал то преступление.

На ее лице отразилось понимание.

— Это как бы одно из нераскрытых преступлений? Мне нравятся такие реалити-шоу. Правда, сейчас не до сидений перед теликом.

— Да, именно так. Нераскрытое дело. — Декер заслышал сбивчивую детскую поступь. — Кажется, кавалерия возвращается. Так вы могли бы показать?

— Конечно, идемте.

Хозяйка провела его в спальню.

— Вы уж простите за беспорядок. Мне тут присесть некогда с этими короедами.

— Кто б сомневался.

Где-то в глубине дома что-то упало, вслед за чем послышался лай и истошный плач.

— Ну вот! — вскинулась женщина, явно нервничая.

— Вы идите, взгляните. Я тут быстро.

— Ага, спасибо. — Она выскочила из комнаты, на ходу крича: — Это что там такое?

Декер отодвинул в сторону висящую одежду и посветил фонариком на заднюю стенку шкафа. Затем посмотрел налево, где находилась та самая панель, о которой шла речь. Он постучал по ней кулаком. Звук был гулкий. То же самое при постукивании по двум другим стенкам. Это был просто гипсокартон на штифтах.

Он был восстановлен и закрашен, и смотреть, в сущности, было не на что. Вспомнилось, как он был тут в первый раз. Тогда панель была снята — вырезана, а затем вставлена обратно на место. Не совсем гладко, со швами; это и было одной из причин, почему тайник так легко обнаружили.

Декер вспомнил, что позади выреза между штифтами было открытое пространство. Там и был найден «кольт» в коробке. При этом ни на одном из предметов отпечатков обнаружено не было.

Декер опустил взгляд на пол. Дно шкафа было застелено ковролином — тем самым, что и во времена Хокинсов. Декер опустился на колени и стукнул по нему фонариком.

«Что ты делаешь, дурила? Неужели после стольких лет ты думал, что найдешь под этим гребаным ковром дымящийся пистоль?»

Он выпрямился и наконец признался себе, что хватается за воздух. Не было у него в этом деле ни малейшей зацепки. Ни с убийствами, совершенными бог весть когда, ни с недавней гибелью Мерила Хокинса.

Он встал и направился из спальни.

Где и напоролся на стенку из полицейских, за которыми стоял ухмыляющийся Блэйк Нэтти.

Это была та самая камера, куда Декер под видом адвоката проник на встречу с заключенным, признавшимся в убийстве его семьи.

Неизвестно, был ли этот выбор клетки преднамеренным, хотя едва ли это просто совпадение. Кто-то определенно пытался что-то этим сказать.

Поджидавшая его в старом доме Хокинсов полиция была первым знаком.

То, что ему зачитали правило Миранды[511] о вмешательстве в полицейское расследование, было знаком вторым, и более потаенным. Впрочем, Декеру терпения было не занимать. Припав спиной к шлакоблочной стене, он стал ждать. Его местонахождение было им известно. В какой-то момент они должны были к нему прийти, так как он сам прийти к ним не мог.

Где-то через час за стальной решеткой появилась фигура неожиданная и удивительная.

К ее чести, Салли Бриммер явно не радовалась, видя его в такой обстановке.

Он поглядел на нее снизу вверх.

— Мисс Бриммер? Как складывается денек, неплохо?

— Всяко лучше, чем у вас.

— Не стану спорить.

Она подошла к решетке ближе и заговорила тихим, настойчивым голосом:

— Зачем было давить? Ты же знал, что Блэйк тебя ненавидит.

— Мне все равно, ненавидит он меня или нет. У меня есть работа, я ее делаю и буду делать.

— Но ты больше не служишь в полиции. Это не твоя проблема.

— Проблема как раз моя, если я помог упрятать невиновного человека в тюрьму.

— Ты действительно веришь, что он невиновен?

— Скажем так: у меня теперь гораздо больше сомнений в его виновности, чем тогда.

— Хорошо, но разве это имеет значение? Этот человек мертв.

— Для меня это важно. Важно ради его памяти. У него есть дочь, которая считает, что ее отец убийца четверых невинных людей.

Щеки Бриммер зарделись.

— Я в самом деле ненавидела тебя за то, что ты меня тогда так подставил, — с жаром выдохнула она.

— Я взял на себя всю ответственность. И очень не хотел, чтобы ты пострадала из-за моей уловки.

— Я в курсе, что тот человек содействовал в убийстве твоей семьи. Я… я даже удивилась, что ты не прикончил его в камере.

— У меня не было уверенности, что это именно он. В самом деле, имелись сомнения. — Он помолчал. — Мне нужна была полная уверенность. Так уж я устроен.

— Я могу это понять. И заговорила об этом только потому… — Она осеклась и нервно огляделась по сторонам. — Потому что на твоем месте я бы повела себя именно так.

Он встал и подошел к разделяющим их стальным прутьям.

— Салли, ты можешь для меня кое-что сделать?

— Что именно? — отступив на шаг, настороженно спросила она.

— Мне нужно посмотреть папки по убийствам Ричардсов и Каца.

— Разве ты этого не сделал? К тебе же тогда стажер катил коробки в конференц-зал, я своими глазами видела.

— Не получилось. Я был весь в поиске потенциальных свидетелей и не успел до них добраться, а потом вот очутился здесь.

— Но ты же наверняка с ними знакомился, когда все начиналось. — Она взглянула вверх на его лоб. — И потом, я слышала, у тебя фотографическая память. Поглядел и запомнил.

Теперь отступил уже Декер и, потупившись, вздохнул.

— Толком я их так и не читал. В частности, патологический отчет.

— Вот как? Почему?

— Давать по нему показания мне было необязательно. Это дело медэксперта.

Бриммер или не поняла, или это ее не убедило.

Декер наконец со стыдом признался:

— Я лажанулся. У меня это было первое дело, дебют в расследовании убийств. И мне с самого начала думалось, что Хокинс преступник. Поэтому я особо не заморачивался ставить все точки над «i».

Удивительно, но Салли в ответ улыбнулась.

— Ты чего? — спросил он растерянно.

— Отчасти это утешает.

— Вот как? Почему?

— Я думала, ты непогрешим, как машина. А теперь вот знаю, что ты действительно человек.

— Это смотря у кого спросить. Так ты можешь мне достать документы?

— Думаю, смогу сделать копии. Но сюда принести не могу.

— Я здесь долго не задержусь.

Она наморщила лоб:

— Откуда ты знаешь?

— Есть такая штука, называется «слушание о залоге». Обязательная к исполнению.

— У тебя есть адвокат?

— Нет, но я в этом смыслю.

— Ты уверен?

— От и до.

— Блэйк тебе навстречу идти не собирается.

— Сомнений не держу.

— Наверное, ты удивляешься, почему… В смысле, мы с ним…

— Это не мое дело. И я никого не осуждаю. У меня и права такого нет.

— Вот за это спасибо.

— Только позволь дать тебе один совет. Когда-то у меня была дочь…

— Я знаю, — произнесла она с болью в голосе.

— Так вот, если бы у нее был шанс повзрослеть, я никогда не подпускал бы ее к Блэйку Нэтти. Просто прими к сведению. То, что он встречается с тобой, будучи женатым, показывает тебе, какой он есть.

Бриммер посмотрела грустным взглядом, после чего повернулась и заспешила прочь.

Судья поглядел сначала вниз на досье, затем вверх на Амоса Декера, стоящего за столом адвоката.