— Я не говорил вам об этом раньше, но вы выглядите прелестно. Вы очень красивы.

— Благодарю вас.

Он отвернулся, явно смущенный собственными словами.

— Я… иногда мне трудно говорить такие вещи женщинам. Многие мужчины нередко переходят границы… Полагаю, вы часто встречаетесь с подобными вещами в своей работе. Ведь ФБР все еще мир мужчин?

— Да. Но положение медленно меняется к лучшему. И нам нужно научиться избегать ситуаций, когда один человек делает комплимент другому без должного уважения.

— Согласен.

— Именно по этой причине я вам скажу, что вы выглядите весьма благородно.

Он смущенно улыбнулся.

— Хорошее слово, благородно. Должно быть, причина в седых волосах.

— Мужчины выглядят благородно, а женщины просто стареют.

— Еще одна несправедливость жизни, — заметил Лайнберри.

Когда принесли и разлили вино, они чокнулись бокалами, и Пайн сделала осторожный глоток.

— Ух ты, пробирает! — На лице Пайн появилось смущение. — Извините, я не знаю правильного термина.

— Он правильный, если вы именно так восприняли вино. И, чтобы вы знали, прежде я и сам использовал подобные слова.

— А что это за вино?

— «Амароне» из Вероны, которая в Италии. Этот сорт винограда особым образом собирают и сушат, что приводит к появлению терпкости и необычайной интенсивности вкуса в созревшем вине. — Он смущенно улыбнулся. — Конец лекции.

— Нет, мне очень интересно. Я бы хотела знать больше.

— Вам нужно немного подождать, когда вино еще больше насытится кислородом. Тогда проберет еще сильнее!

Они сделали заказ, и его доставили без лишней суеты и спешки. Владелец дважды к ним подходил, а в конце им даже не принесли счет.

— Неужели вы ужинаете тут бесплатно, или есть какое-то другое объяснение?

— У меня здесь личный счет. Это упрощает жизнь.

— Понятно.

— Если вы когда-нибудь окажетесь в Атланте и вам потребуется место, чтобы переночевать, у меня есть небольшая квартирка в Бакхеде. Пожалуйста, останавливайтесь там, если возникнет необходимость.

— Вы очень щедры, — сказала Пайн, не глядя ему в глаза.

— Это не пустые слова. Для меня будет честью, если вы примете мое предложение.

Несколько секунд Пайн молчала, формулируя вопрос, который ей хотелось задать весь вечер.

— Когда вы видели мою мать в последний раз? — наконец спросила она.

Он сделал глоток вина, вытер губы салфеткой, поправил перед собой солонку и перечницу.

— За день до того, как вы втроем покинули город.

— Они вам не сказали, куда намерены уехать?

— Нет. И должен признать, мне было… больно.

— Но в конце концов вы восстановили отношения с моим отцом?

— Да.

— Но не с матерью. Почему? Он ведь знал, где мы жили.

— Вероятно, решил сохранить это в тайне.

— Но вы же дружили.

— Это происходило уже после развода ваших родителей. Может быть, Тим больше не хотел, чтобы я с ней встречался. Я не знаю причины.

— У меня складывается впечатление, что вы были с ней очень близки, — проговорила Пайн.

— Я был очень близок с обоими, — твердо сказал Лайнберри. — Я уже говорил, что собирался предложить вашему отцу работу в моей компании.

— Но он покончил с собой.

— Да. Ужасно. Я не мог в это поверить.

— А потом моя мать приехала в город, чтобы организовать похороны. Но вы с ней не встретились?

— Она так и не связалась со мной.

— И вы не дождались встречи с ней, когда она вернулась?

Лайнберри пожал плечами и опустил глаза.

— Тогда я еще только создавал свой бизнес. Летал по всему миру, находил новых клиентов, набирал персонал, искал новые ресурсы. Почти два десятилетия моя жизнь представляла собой настоящий водоворот. Я никогда не находился в одном месте более недели. К счастью, в дальнейшем мой темп замедлился. — Он улыбнулся, больше для себя, чем для нее. — Не следует забывать, что я уже совсем не так молод, как прежде.

— Это происходит со всеми нами. Во всяком случае, с теми, кто еще жив.

— Да, вы совершенно правы. Мне следует испытывать благодарность за все, чем я обладаю.

Однако его последние слова не показались Пайн искренними.

Когда «Астон Мартин» отъезжал от парковки, Лайнберри спросил:

— Не хотите выпить по стаканчику на ночь?

— Где?

— Моя квартира совсем рядом.

— Разве нам не пора возвращаться? — после некоторых колебаний спросила Пайн.

— Ну, если мы почувствуем, что устали, то сможем остаться переночевать. У меня есть комната для гостей.

Пайн бросила на него жесткий взгляд.

— Но я ничего не взяла с собой, ведь не собиралась оставаться в Атланте.

— У меня есть вещи, которыми вы сможете воспользоваться.

Пайн отвернулась, она явно чувствовала себя неловко.

— И вы сможете задать новые вопросы, если захотите. А я постараюсь на них ответить.

Пайн повернулась к нему.

— Тогда поехали.

«Маленькая квартирка» в Бакхеде оказалась двухэтажным пентхаусом в почти новом небоскребе — с собственным лифтом, выходившим в прихожую.

— Ладно, снова «ух ты», — сказала Пайн, когда Лайнберри провел ее в гостиную, откуда открывался великолепный вид на столицу Джорджии. Пайн подошла к стене, полностью состоявшей из окон, и выглянула наружу.

— Разве у вас нет занавесок или чего-то в этом роде? Здесь все кажется слишком открытым.

— Это специально обработанное стекло. Я могу смотреть наружу, но никто не видит того, что происходит внутри.

— О, тогда все понятно. Но я сомневаюсь, что это дешевле штор.

— Вы правы, — с улыбкой сказал он, снял и повесил на спинку стула пиджак. — Что бы вы хотели выпить? У меня полный бар.

— На самом деле я бы предпочла «Амароне», если, конечно, оно у вас есть, — ответила Пайн.

— Да, есть. Я еще в ресторане понял, что оно вам понравилось. Идемте, покажу вам винный подвал.

Лайнберри провел ее по длинному, отделанному деревом коридору, свернул направо, и они остановились перед каменной стеной с двумя огромными деревянными дверями со стеклянным верхом.

Он нажал на выключатель, за дверями зажегся свет, Лайнберри открыл одну из них и жестом предложил Пайн войти. Затем он последовал за ней и прикрыл за собой дверь.

Пайн слегка поежилась.

— В помещении около пятидесяти восьми градусов[348] и постоянный уровень влажности, — объяснил Лайнберри. — Здесь есть бутылки редкого вина, и оно испортится, если не поддерживать правильный климат.

Пайн заметила, что кирпичи на потолке и полу выглядят новыми, в то время как деревянные балки потемнели от времени. Все столярные работы были сделаны настоящим мастером, каждая деталь, изгиб и шов выглядели идеальными.

— Здесь все великолепно, у меня такое впечатление, что мы попали в Средневековье.

— Примерно так я описывал задачу компании, которая провела здесь работы.

Он открыл стойку с вином и окинул взглядом бутылки.

— Думаю, эта подойдет. — Он достал бутылку и подержал ее перед собой. — Это не тот виноградник, чье вино мы пили в ресторане, но, полагаю, оно понравится вам больше!

— Я вам верю.

— В самом деле?

— А разве существует причина, по которой мне не следует этого делать? — осведомилась Пайн.

— Нет, но с того самого момента, как мы встретились в Андерсонвилле, я уловил в вас некое неоднозначное отношение, — заметил Лайнберри.

— Не принимайте его на свой счет, — сказала Пайн. — Я со всеми так себя веду.

Они пили вино, устроившись на затянутых тканью плетеных креслах из ивы, которые стояли около стеклянного столика на одной из открытых террас, окружавших квартиру с трех сторон. Теплый ветерок шевелил длинные распущенные волосы Пайн. Множество крупных растений в кадках, расставленных на террасе, отмечали маленькую площадку для гольфа, предназначенную для отработки удара патт. В небе было полно самолетов, направлявшихся в Международный аэропорт Хартсфилд-Джексон, и их разноцветные огоньки мигали вдалеке, точно цепочка воздушных рождественских огней.