Через несколько секунд «Дукати» с ревом вырвался на улицу.

— Значит, вы только вышли — и сразу стали путаться с убойным отделом?

Они сидели за стойкой в переполненном легендарном «Бенс Чилли Боул» рядом с театром Линкольна на Ю-стрит. Рой принялся за свой острый хот-дог, заодно слизнув с пальца горчицу.

— Я ни с кем не путаюсь. Просто занимаюсь акклиматизацией во внешнем мире.

Мейс неторопливо откусила кусок полукопченого хот-дога, медленно прожевала и облизнула губы. Потом набрала горсть картошки фри с сыром и чили, обмакнула в кетчуп и засунула в рот. Ее лицо выражало глубочайшее удовлетворение, и Рой ухмыльнулся.

— Хотите сигарету?

— Возможно.

— Тюремная еда — полный отстой, верно?

— Он самый.

— До сих пор не могу представить, что кому-то понадобилось убить Диану.

— Вы были так близко с ней знакомы?

— Я работал с ней почти два года.

— Это еще не значит, что вы ее знаете. Бывали когда-нибудь у нее дома?

— Дважды. Один раз на официальной вечеринке, месяца три назад, и один раз перед моим приходом в фирму. Она руководила наймом сотрудников.

— Трудный бросок?

— Не очень. Намного больше денег, чем я стою.

— Но вы же на почасовом конвейере.

— Нет, у нас не так.

— То есть?

— Не поймите меня превратно, я работаю полный день. Но в «Шиллинге» мы не ведем почасовой учет.

— Я думала, все юристы так зарабатывают деньги… Как в книжках Гришэма[185].

Рой покачал головой.

— Мы работаем по договорам на обслуживание. Сложные клиенты с глубокими карманами предпочитают именно такой вариант. Мы знаем, на что будет похожа загрузка, они знают, что им надо, и платят за это. Фирма делит добычу и награждает людей за сделанную работу и принесенные контракты. Никаких сюрпризов. И это намного эффективнее, чем выдаивать клиентов досуха.

— А если вы столкнетесь с чем-то непредусмотренным?

— Мы подписываем соглашения о включении этого в счет. И потом получаем больше денег.

— Судебные разбирательства или сделки?

— Сделки. Судебные разбирательства мы передаем другим фирмам, но в договоре прописана наша ответственность за надзор.

— И сколько же вы зарабатываете?

— Это закрытая информация.

— Если б она была общеизвестной, я не спрашивала бы.

— Я уже сказал, больше, чем стою.

— Отец говорил, что юрист — благородная профессия.

— Она бывает такой, но не для каждого.

— Ага, я тоже ему не поверила. — И Мейс разом прикончила остаток своей сосиски.

Позже, когда они уже вышли на улицу, Рой спросил:

— Так чем вы теперь собираетесь заниматься?

— Сегодня вечером у меня встреча насчет работы.

— Какой именно?

— Ассистент-исследователь.

— Не могу представить вас в белом лабораторном халате и с очками на цепочке.

— Нет, тут другое. Этот профессор занимается изучением городских проблем. Судя по всему, в тех частях города, которые я знаю. По крайней мере, неплохо знала раньше.

— В криминально опасных?

— Бинго.

— И кто этот профессор?

— Эйбрахам Альтман.

— Отец Билла Альтмана?

— Кто такой Билл Альтман?

— Он работал в полиции, когда я был адвокатом. Старше меня, лет сорока пяти. Хороший юрист. Один из тех самых благородных профессионалов.

— Я не знала, что они родственники.

— Эйб — профессор в Джорджтауне и купается в деньгах.

— Тогда это точно он. Сестра сказала, он вроде бы миллиардер, но деньги не зарабатывал.

— Верно. Так вы с ним знакомы?

— Я как-то помогла ему.

— Но вы не знали, что он богат?

— Это не влияло на то, с чем я ему помогала. Так откуда же он взял свои деньги?

— Родители Эйба жили в Омахе через улицу от одного молодого парня, который решил открыть свою инвестиционную фирму. И они вложили все свои деньги в этого человека.

— В Омахе? Неужели вы говорите о…

— Ага. Оракул Омахи, Уоррен Баффетт[186]. Похоже, родители Эйба продолжали вкладывать в него деньги и полученные прибыли, пока не стали крупнейшими акционерами «Беркшир Хэтуэй». Они умерли через десять лет, и к этому моменту, полагаю, их доля перескочила за миллиард долларов, даже после уплаты налогов. Все досталось Эйбу — он был единственным ребенком.

— А я еще удивлялась, как это профессор из колледжа может меня нанять…

— Просто скажите ему, что вам нужна шестизначная зарплата, полная медицинская страховка, оплачиваемый отпуск и пенсионные отчисления. Он даже глазом не моргнет.

— Может, вы с ним это обсудите?

— В смысле?

— Вы будете моим представителем.

— Вы хотите, чтобы я поехал с вами к Альтману?

— Ага. Я подберу вас в шесть тридцать у вашего офиса.

— Я не собираюсь возвращаться в офис.

— Тогда я подберу вас у вашего дома.

— У кондоминиума. Вы всегда такая стремительная?

— Приходится, раз уж я потеряла два года жизни.

Полицейское управление округа Колумбия наконец-то получило первоклассный лабораторный комплекс для судебно-медицинской экспертизы, основной частью которой было вскрытие трупов. Бет Перри в сопровождении двух детективов отдела по расследованию убийств, работавших по этому делу, вошла в шестиэтажное здание на перекрестке Четвертой и Школьной улиц в Шестом районе. Помимо ДСМЭ, то есть Департамента судебно-медицинской экспертизы, в здании размещались Столичное полицейское управление и Департамент здравоохранения.

Через несколько минут Бет уже стояла рядом с главным судмедэкспертом. У невысокого и тощего Лоуэлла Касселла была короткая седеющая бородка и очки в тонкой оправе. Если не считать вытатуированной рыбы на запястье, оставшейся со времен службы в ВМФ на подводной лодке, и маленького шрама от ножевой раны на правой скуле — последствий пьяной ссоры в Японии во время увольнения, — Касселл выглядел типичным сотрудником факультета какого-нибудь колледжа.

Перед ними на металлическом столе лежало тело Дианы Толливер. Бет и детективы явились сюда как минимум за двумя ответами: причина и время смерти. Судмедэксперт снял очки, потер глаза и нацепил стекла обратно.

— Ускоренная аутопсия, как вы и заказывали, — сказал он.

— Спасибо, док. И что у вас есть?

— Увидев синяки у основания шеи, я был уверен, что обнаружу на шее странгуляционную борозду или признаки удушения, а причиной смерти будет удушье.

— Но это не так?

— Нет. У этой дамы просто сломана шея.

— Просто сломана? Без странгуляционной борозды?

— Ну это не всё. На самом деле, там еще интереснее. Очень тяжелая травма.

— Не просто смещение, а атлантозатылочная экзартикуляция?

Касселл улыбнулся.

— Я уже забыл о вашей эрудиции в вопросах судмедэкспертизы. Да, именно разъединение.

С помощью одного из детективов он повернул тело Толливер на бок и указал на основание шеи.

— Повреждение краниоцервикального перехода. — Прижал пальцы к точкам у основания черепа и шейного отдела позвоночника. — Ствол мозга и средний отдел спинного, верхняя и средняя части, чуть выше четвертого шейного позвонка.

— Полный разрыв дыхательного и сердечно-сосудистого центров. Мгновенная смерть.

— Целитесь на мою должность, Бет? — весело спросил Касселл.

— Нет, док. А хотите мою?

— Господи, нет, конечно!

— Итак, кто-то сломал ей шею… Что еще?

— Кровоизлияния в мягких тканях задней стороны шеи и повреждения базилярных сосудов. Еще у нее заметны синяки на лице и порез справа на подбородке; и то и другое прижизненное. Все довольно просто, пока мы не подходим к этому…

Он открыл ноутбук и развернул несколько изображений головы Дианы Толливер.

— Рентген показал отделение атланта от основания черепа. Атлант можно увидеть в большом затылочном отверстии…