Несмотря на огромную популярность среди туристов, Гранд-Кэньон считался экстремальной средой. Каждый год здесь умирали люди. Причины были самыми разными: сердечные приступы, падения с высоты, столкновения с животными, обезвоживание, гипонатриемия, дисбаланс электролитов, когда человеческий мозг раздувается из-за избытка жидкости. Кроме того, гибли любители прогулок на плотах в опасных стремнинах реки Колорадо.

Пайн увидела мужчину в спортивных шортах, майке и беговых кроссовках, бежавшего по дорожке к парковке. Он остановился, сделал несколько растяжек и направился к грязному «Джипу» с опущенным брезентовым кузовом. На переднем бампере стояла приводная лебедка. На заднем красовалась наклейка: АРМИЯ СИЛЬНА.

— Привет, Сэм.

Сэм Кеттлер повернулся, услышав голос Пайн.

Она подошла к нему.

— Разве вы не работаете здесь вечерами?

— Обычно, но не сегодня, — ответил Сэм.

Она окинула его внимательным взглядом. Майка и шорты открывали то, что пряталось под формой. У Сэма Кеттлера была превосходная мускулатура, и каждая мышца идеально переходила в соседнюю. Но, в отличие от многих парней с раздутой грудью и опухшими руками, имевшими совершенно неразвитую нижнюю часть тела, его бедра, живот и икры производили даже более сильное впечатление, чем все остальное.

— И что же вы здесь делаете? — спросила Этли.

— Бегаю по дорожкам. Только что закончил.

Пайн оглянулась через плечо.

— И какую вы выбрали? Уже довольно жарко.

— С юга на север и обратно.

— Вы проходите весь маршрут от одного края до другого и обратно?

Сэм кивнул, сунул руку в салон машины и вытащил полотенце, чтобы вытереть лицо.

— Сколько времени у вас уходит на всю дистанцию? — спросила Пайн.

— Шесть часов пятьдесят восемь минут. Я начал очень рано.

Пайн была поражена.

— Пробежать сорок две мили с двадцатью двумя тысячами футов вертикального снижения и подъема, в том числе пять тысяч футов подъема на южный край?

Кеттлер закончил вытираться и достал бутылку с водой из сумки, привязанной к поясу.

— Да, так и есть, — ответил он. — Правда, до рекорда мне еще очень далеко. Я никогда его не побью.

— Но едва ли найдется один человек на миллион, способный пробежать эту дистанцию так же быстро, как вы.

Сэм допил воду из бутылки.

— А вы что здесь делаете? — спросил он.

— Приехала кое-что проверить.

— Вам удалось выяснить, что случилось с мулом?

— Нет, я продолжаю над этим работать.

— Я уверен, вы во всем разберетесь. — Кеттлер отвернулся, и Пайн показалось, что он напрягся, когда отвел взгляд в сторону.

Она немного подождала, но тот молчал.

— Ну, тогда до встречи, — сказала Этли, уже собраясь отойти.

— Послушайте…

Она повернулась.

— Да?

— У вас найдется время выпить пива и, быть может, поужинать сегодня вечером? — спросил Сэм.

— Значит, вечером вы также не работаете?

— Еще одна причина, по которой я сегодня бегал. — По его губам промелькнула озорная улыбка. — Мне уже не двадцать, и требуется время, чтобы прийти в себя.

Она ненадолго задумалась. Наконец ответила:

— Звучит неплохо.

— Есть одно местечко в Шеттерд-Рок, — сказал Кеттлер.

Пайн улыбнулась.

— «Пицца Тони», — предположила она.

— Как вы догадались?

— Ну, это практически единственное место в Шеттерд-Рок, где можно выпить пива.

— Семь часов подходит?

— Встретимся там.

Пайн вошла в здание управления и спросила, как ей найти… не Колсона Ламберта, а другого рейнджера, Гарри Райса.

Тот находился в амбаре с мулами вместе с Марком Бреннаном, который за них отвечал.

— Вы сегодня сопровождаете группу вниз? — спросила Этли у Бреннана.

Райс посмотрел на нее — как ей показалось — с некоторой не вполне понятной тревогой. Впрочем, кто знает, что ему рассказало о ней начальство…

Бреннан втирал целебную мазь в переднюю ногу мула.

— Сегодня мы должны доставить туда припасы. Этим буду заниматься я. Группу поведут два других ковбоя.

Пайн кивнула и повернулась к Райсу.

— Я разговаривала с вашим приятелем, Колсоном, и у меня сложилось впечатление, что расследование ведется без особого старания.

— Мы повсюду искали того парня, — сказал Райс, глядя в точку, расположенную за левым плечом Пайн. — Но ничего не нашли.

С полминуты все молчали.

— Колсон больше не кажется заинтересованным в проведении расследования. Вы разделяете его позицию, Гарри?

Райс по-прежнему не смотрел ей в глаза.

— Я — парковый рейнджер, а не полицейский.

— А что по поводу СНБ? Они взяли на себя это расследование? Я спросила у Колсона, но он повесил трубку.

Райс пожал плечами.

— Ваш вопрос находится за пределами моей компетенции.

— Похоже, эта фраза теперь у всех на устах, — ответила Этли, размышляя о том, что Райсу и Ламберту могли дать прямые указания.

Бреннан перевел взгляд с Пайн на Райса.

— Происходит что-то такое, о чем я не знаю? — спросил он.

— Скорее всего, — ответила Пайн. — Марк, вы видели Приста. Я хочу, чтобы вы поговорили с художницей-криминалистом, с которой я сотрудничаю, чтобы та составила его портрет.

— Зачем? — спросил Райс. — Обычно художников-криминалистов используют для того, чтобы идентифицировать кого-то. Но нам известна личность исчезнувшего человека.

— Неужели? — сказала Пайн.

Райс заметно удивился.

— Нам рассказал его брат. Это Бенджамин Прист.

— Я спросила у Колсона, получил ли тот фотографию Приста от его брата. Он мне не ответил.

— Подождите минутку. Вы утверждаете, что исчезнувший мужчина вовсе не Бен Прист?

— Я люблю все проверять. И не строю предположений. — Пайн посмотрела на Райса. — Так вы, парни, просто сделали вывод или получили подтверждение?

— Мне не нравится ваш тон, Этли, — заявил Райс.

— А мне не нравится, когда со мной играют, Гарри.

Бреннан продолжал переводить взгляд с одного федерала на другого, и недоумение в его взгляде усиливалось.

— Вот почему, Марк, мне нужно, чтобы вы сходили со мной к художнице.

— Но у меня есть работа здесь, — возразил он.

— Значит, найдите того, кто сделает ее за вас.

— Что здесь происходит, агент Пайн? — негромко спросил Бреннан, когда они вышли из здания. — Ведь вы с Райсом работаете на федеральное правительство, не так ли?

— Верно, — ответила она. — Однако федеральное правительство иногда бывает большим неповоротливым зверем. А я двигаюсь в собственном направлении. — Она достала из кармана телефон и показала Бреннану фотографию Бенджамина Приста, которую ей прислал его брат Эдвард. — Видите высокого парня на снимке? Вы его узнаете? Мог он быть в группе из десяти человек вместе с Пристом?

— Нет, исключено. В группе не было таких высоких мужчин. И никого похожего на этого парня.

— Вы делали групповую фотографию? Кто-то вообще снимал туристов? — спросила Пайн.

— Возможно, кто-то и фотографировал. Но, насколько мне известно, групповых фото никто не делал.

Этли убрала телефон.

— Ладно, пойдем пообщаемся с художницей.

Дженнифер Ядзи была замужем за Джо Ядзи-старшим, который служил в Национальной полиции навахо. Он входил в две сотни принявших присягу полицейских, занимался патрулированием участка Туба-Сити, расположенного в западной части резервации навахо, ездил на «Шевроле Трейлблейзер», принадлежавшем департаменту, и в одиночку отвечал за территорию площадью в семьдесят квадратных миль. Пайн знала, что Джо нес службу, вооружившись «Глоком 22», перцовым баллончиком, «АР-15», дробовиком, бронежилетом, телескопической дубинкой и самыми важными инструментами копа: спокойной манерой поведения и пониманием людей, живущих в этих местах, которое приходит, только если ты здесь вырос.

Дженнифер Ядзи являлась одной из трехсот вспомогательных служащих Национальной полиции. И хотя большая часть ее обязанностей требовала присутствия в отделе информационных технологий, она была отличным художником и продавала свои картины по всему Юго-Западу; кроме того, ее нередко приглашали принять участие в самых разных выставках. А еще она неофициально исполняла обязанности художника-криминалиста.