— Ей не пришлось давать показания, если вас интересует этот вопрос. Но она стала нашим агентом. Она носила прослушку, а также рассказывала, что видела и слышала. Благодаря ей мы смогли предотвратить множество смертей и других событий в самых разных местах.

— Но плохие парни об этом узнали? И ей пришлось исчезнуть?

— Несмотря на то, что большая часть процессов началась в восемьдесят пятом, для подготовки дел потребовались годы, и все это происходило еще до вашего с Мерси рождения. «Плащ и кинжал» оказался превосходным прикрытием, необходимым для того, чтобы отработать все линии расследования. И ваша мать помогла довести многие из них до конца. Она сумела войти в доверие ко многим высокопоставленным людям в мафиозных семьях.

— А отец?

— Она познакомилась с Тимом в «Плаще и кинжале». Как раз в тот момент, когда операция под прикрытием подходила к концу. До начала процессов оставалось совсем мало времени. Тим не имел к этому отношения. Он работал официантом между прослушиваниями на разные роли. Они… полюбили друг друга.

— И что потом?

— Ваша мать рассказала ему о том, что происходит. Объяснила, что ей приходилось делать. Мне она призналась в том, что рассказала ему, лишь много позже, в противном случае я бы этого не допустил. Тим ей помогал. Они поженились. Тут я должен отдать ему должное. А потом они «исчезли».

— Но вы знали, где они находились. Вы переехали сюда, чтобы присматривать за ними.

— Да, мы помогли им «исчезнуть». Такова была моя работа.

— К тому же вы все еще любили мою мать.

Он продолжал смотреть на раскинувшийся внизу город.

— Да, что-то вроде того. Я делал все, что было в моих силах, чтобы их защитить. После того как прошло несколько лет, у нас сложилось впечатление, что им больше ничто не угрожает. Мафия сильно ослабела. Боссы оказались в тюрьме. Новых боссов не интересовало прошлое, они обеспечивали собственное будущее.

— А потом?

— Ваша сестра исчезла, а вас едва не убили.

— Вы знаете, кто это сделал?

— Нет.

— Если вы мне лжете…

— Я говорю правду, Ли. Я не знаю, — резко добавил Лайнберри.

— Но вы подозревали, что это как-то связано с прошлым моей матери.

— Конечно, подозревал. И сообщил о своих выводах наверх. Были предприняты значительные усилия, чтобы выяснить, что произошло, и попытаться найти вашу сестру.

— Но вы ничего не рассказали полиции? А также ФБР? А ведь это открыло бы новые линии расследования, и тогда шансы отыскать Мерси заметно увеличились бы. — Лицо Пайн покраснело, в жилах закипел адреналин. — Вы скрыли важнейшую информацию, которая могла стоить моей сестре жизни!

— Это было не в моей власти.

— Мои родители также промолчали? Такого просто не могло быть!

— Это подвергло бы всех вас опасности.

— Мы уже были в опасности! Я едва не умерла.

— Я знаю. Я знаю, Ли.

Она вздохнула, стараясь успокоиться.

— Когда вы доложили своему начальству о похищении, им удалось узнать хоть что-нибудь о моей сестре?

— Это была черная дыра. Никто ничего не знал.

— Ну мне представляется очевидным, что следовало сделать. Вы попытались проверить проклятую мафию?

— Все они сидели в тюрьме. Во всяком случае, те, кто имел отношение к «Плащу и кинжалу». В течение нескольких лет не наблюдалось никакой активности, имевшей отношение к вашим родителям. И я не думаю, что в похищении Мерси замешана мафия.

— Тогда кто? — резко спросила Пайн, схватив Лайнберри за руку. — Кто?!

В глазах Лайнберри заблестели слезы.

— Я сожалею. Как бы я хотел иметь ответ. Но у меня его нет.

Он бросил на нее сочувственный взгляд, что еще больше рассердило Пайн.

— Я знаю, что вам пришлось очень нелегко.

— Ни хрена вы не знаете, — прорычала Пайн.

Он допил остатки вина.

— Может быть, и нет.

— Какой была настоящая фамилия моей матери?

— А почему вы спрашиваете?

— Почему? Потому что я ее дочь и имею право знать.

— Нет, не имеете. Вы можете так думать, но у вас такого права нет.

Пайн посмотрела на него, словно собиралась ударить.

— И я вовсе не в гневе произнес эти слова, Ли.

— Меня зовут Этли, — резко сказала она.

— Хорошо, Этли. Я говорю так из-за того, что ваша мать рискнула всем — в том числе своей жизнью — чтобы поступить правильно в таком возрасте, когда большинство людей даже не в состоянии вовремя встать с постели. Я обещал ей, что заберу ее тайну в могилу. И нарушил свое обещание, когда рассказал вам все это. Но больше вы ничего от меня не услышите.

В его словах прозвучали такая искренность и преданность, что они заставили рассерженную Пайн задуматься. Она отступила на шаг и посмотрела на Атланту.

— Я понимаю, как вам было трудно, — уже более спокойно сказала она.

— Ценю ваше сочувствие, но мои трудности ничтожны по сравнению с теми, которые пришлось перенести вашей матери. — Он посмотрел на свой пустой бокал. — Значит, вы действительно не знаете, где она сейчас?

— Нет. И даже мои навыки и ресурсы ФБР не помогли мне ее найти.

— Тут я должен взять вину на себя.

— Почему?

— Я научил ее обманывать и прятаться. Мне пришлось так поступить, потому что люди, которые могли попытаться ее найти, были бы сколь умны, столь и безжалостны. Но у нее началась настоящая паранойя, в особенности после рождения дочерей.

— Почему вы просто не внесли ее в программу защиты свидетелей? Там работают очень толковые люди.

— Вы думаете, мы не пытались? — последовал неожиданный ответ Лайнберри.

— Что… что произошло?

— Вы и ваша семья чудом уцелели. Дважды. Я думаю, вам с Мерси было тогда по одному году.

— Что? — Пайн была ошеломлена. — Но… складывается впечатление, что вы рассказываете о жизни каких-то других людей. Не моей.

— Я прекрасно понимаю ваше глубокое удивление. Именно тогда люди, с которыми я работал, придумали план.

— И мои родители перебрались в Андерсонвилль со мной и Мерси?

— Да. Андерсонвилль находился достаточно далеко, и едва ли кто-то мог представить, что бывшая знаменитая модель захочет там поселиться. К тому же имелся еще один плюс. Появление любых других новых людей в городе легко заметить.

Он отошел от стены и снова уселся за столик. Пайн присоединилась к нему.

Он посмотрел на нее через стол.

— Теперь я сожалею о том, что произошло.

— Полагаю, вам пришлось сделать то, что вы были должны, — сказала Пайн. — В точности как моей матери.

— И как вы намерены теперь поступить?

— Я также сделаю то, что должна, — твердо сказала Пайн. — Теперь вы можете отвезти меня обратно? Мне нужно о многом подумать, а здесь у меня не получится.

Когда они спустились в гараж, Пайн спросила:

— Вы не против, если я сяду за руль?

— Нет, конечно, но почему?

— У меня такое ощущение, что я должна вернуть себе контроль хотя бы над чем-то. В противном случае…

Он протянул ей ключи.

— Я понимаю.

По дороге в Андерсонвилль оба не произнесли ни слова.

Пока не прогремели выстрелы.

Первым инстинктом Пайн было достать «Беретту Нано» из сумочки, но она решила удерживать руль и начать маневр уклонения.

— Джек, вы в порядке? Джек!

Она повернулась и увидела, что он лежит, привалившись к спинке сиденья, и его лицо стало пепельно-серым. Лайнберри отвернулся в сторону, и его вырвало. Она увидела, что у него на груди расплывается кровавое пятно.

Дерьмо.

Пайн повернула руль «Астона Мартина», съехала на обочину и попыталась шалью остановить кровь от огнестрельного ранения. Пуля вошла в верхнюю часть тела справа. Пайн знала, что там находится много органов, но пуля хотя бы не попала в голову или сердце.

Она немного наклонила Лайнберри вперед и пощупала спину. Выходной раны не было.

Бросив взгляд в ту сторону, откуда стреляли, Пайн вытащила телефон и позвонила Ларедо. Он взял трубку после второго гудка, и она рассказала то, что ему было необходимо знать.