— Проклятье, — пробормотала она.

— Что?

— Подождите.

Пайн продолжала изучать базу данных, пока не нашла фотографию второго пистолета. Она посмотрела на Блюм.

— Вот почему я их не узнала.

— И почему?

— Один — это «МП-443 Грач». А другой — «ГШ-18».

— Не вызывает сомнений, что это не американские пистолеты. Я никогда о них не слышала, — призналась Блюм.

— Верно. Они русские. «Грач» использует полиция, а «ГШ» — военные.

Некоторое время женщины смотрели друг на друга.

— Ну, конечно, тут замешаны русские, — наконец будничным тоном заявила Блюм. — Они всегда оказываются плохими парнями.

— Но почему? Какое отношение может иметь Москва к мертвому мулу в Гранд-Кэньон?

Ни одна из них не находила ответа на этот вопрос.

— Вы должны немного поспать, агент Пайн. Вам необходимо отдохнуть и восстановить силы. Интуиция подсказывает мне, что скоро вам потребуются все ваши умения.

— Я думаю, они понадобятся нам обеим, — ответила Этли.

Она зашла в свою спальню и разделась, потому что даже легкая ткань причиняла боль ее избитому телу. Взглянула на свой живот. В том месте, куда ее ударил азиат, остался желто-пурпурный синяк. Провела ладонью по ноге, чтобы отыскать точку, на которую надавил ее противник, чтобы избавиться от захвата. Ногу все еще покалывало. Должно быть, он нажал на нерв, о существовании которого Пайн не подозревала.

Она осторожно опустилась на постель, продолжая левой рукой держать лед у лица, а в другой сжимая «Глок». Сделала несколько глубоких вдохов, и ее пострадавшие ребра выразили свое глубокое неудовольствие.

Этли закрыла глаза и позволила мыслям вернуться к двум мужчинам в доме.

К русским.

А потом — к мастеру зонтика, столь легко надравшему ей задницу.

Он хотел, чтобы она куда-то с ним поехала. Сказал, что объяснит некоторые вещи и ей станет понятно затруднительное положение, в которое она попала.

Пайн хотела понять, как азиат ее нашел. Наблюдал ли он за домом Приста и видел, как она туда вошла? Или как она выходила — и просто последовал за ней?

Такой сценарий выглядел самым вероятным, потому что она постаралась войти в дом незаметно.

Связан ли азиат с двумя мужчинами, проникшими в дом? Пайн так не думала.

Значит, он их противник?

Очевидно, русские были обычными наемниками. Азиат казался чем-то большим.

Этли отложила пакет со льдом, протянула руку и взяла с тумбочки значок.

Она знала каждую грань прочеканенного металла. После того как получила его после окончания академии в Куантико, она провела всю ночь, ощупывая значок, словно читала его при помощи азбуки Брайля.

В некотором смысле — нет, в единственном смысле — фигура Юстиции олицетворяла все, из чего состоял мир Пайн. Правосудие. Речь не шла о всеобщем благе. Только о том, что правильно, а что нет, на индивидуальной основе. Для каждого человека. Потому что, если ты пренебрегаешь людьми, идея всеобщего блага становится несбыточной мечтой, созданной теми, чье представление о нем почти всегда является преференциями для себя и им подобным.

Пайн скрестила руки на груди. Значок в одной, «Глок» в другой.

Два ключевых компонента не только ее работы, но и, возможно, ее личности.

Кто она без них?

Потерянная, понесшая тяжелую утрату девочка из Андерсонвилля, штат Джорджия?

Пайн закрыла глаза и, уже засыпая, произнесла слова, которые повторяла уже почти тридцать лет:

За окном все еще бушевала непогода, когда Этли проснулась в начале вечера того же дня. Она повернулась и застонала — на нее обрушилась боль от всех ее ушибов и синяков.

Пайн побрела в ванную комнату и приняла обжигающе горячий душ, позволив воде ослабить боль, потом вытерлась, оделась и отправилась на кухню, где Блюм сидела с ее лэптопом и чашкой кофе.

— Ваше лицо выглядит намного лучше, — заметила секретарша.

— Внешний вид бывает обманчивым.

— Налить вам кофе? Я только что сварила свежий.

— Со мной всё в порядке.

— Хотите чего-нибудь съесть?

— Я возьму сама.

Пайн открыла холодильник, достала йогурт, взяла чайную ложечку из ящика, села за стол и принялась есть.

— Так вы не восполните недостаток энергии, — заметила Блюм.

— Это в самый раз для того, кого ударили в лицо молотком, сделанным из плоти и крови. Я еще не готова что-то жевать. Или к горячим напиткам. Чай, который вы мне вчера сделали, оказал крайне неприятное воздействие на внутреннюю полость моего рта.

— Ну, ладно…

Пайн посмотрела на экран лэптопа.

— Удалось подобрать пароль? — спросила она.

— Даже близко подойти не вышло. И как мы сможем это сделать, не опираясь на ресурсы Бюро?

Этли отложила ложечку.

— Давайте попробуем учесть ситуацию, — предложила она. — Я нашла флешку в баскетбольном мяче. Вместе со старым футбольным кубком. Кроме того, там лежали спортивные носки и баскетбольная фуфайка. — Пайн помолчала и постаралась вспомнить остальное. — На фуфайке была надпись «Лига католической церкви».

— У католической церкви есть баскетбольные лиги?

— Видимо, да.

— Какой пароль у беспроводного доступа в Интернет вашего друга?

— Semper Primus, — ответила Пайн, а когда Блюм вопросительно на нее посмотрела, объяснила: — «Всегда первый» — это латынь. Армейский девиз.

Секретарша вышла в Интернет и принялась искать католические церкви, расположенные рядом с домом Приста.

— В Старом городе Александрии есть католическая базилика Святой Марии, совсем рядом с домом Приста.

Этли встала и взяла висевшую на спинке стула куртку.

— Вы куда?

— В церковь.

— Пойти с вами?

— Нет. Вам лучше оставаться здесь.

— Ну, раз уж вы собираетесь в храм, я вознесу за вас молитву, — обещала Блюм.

— Ну, это не причинит вреда, — бросила Пайн через плечо.

Базилика Святой Марии, с готическим фасадом из серого камня, самая старая католическая церковь в Вирджинии, находилась на Южной Ройял-стрит. Строгий вид слегка смягчали четыре пары двойных деревянных дверей с медными защитными накладками.

Дождь начал стихать, когда Пайн остановилась на противоположной стороне улицы и огляделась по сторонам. По тротуару шли какие-то люди; мимо медленно проехал пикап, чьи габаритные огни вскоре исчезли в темноте.

Табличка перед входом сообщала, что костел основан в 1795 году. Белая статуя давшей ему имя святой Марии стояла в нише, высоко над входной дверью.

Пайн вышла из машины и зашагала по улице. Дойдя до базилики и внимательно оглядевшись, стала подниматься по ступенькам.

К счастью, дверь была открыта. Этли вошла внутрь и закрыла ее за собой.

Она миновала еще одни двери и оказалась в зале богослужений с огромными окнами из цветного витражного стекла. Над алтарем с мраморным полом висел распятый Иисус. По обе стороны широкого нефа шли ряды скамеек.

Пайн и сама не понимала, зачем пришла сюда. Быть может, из-за упоминания церковной баскетбольной лиги? Сомнительная связь, если она вообще существовала. С другой стороны, больше никаких подсказок у нее не было.

Она села в первом ряду и продолжала смотреть по сторонам, пытаясь найти то, что могло бы ей помочь.

Через некоторое время из-за двери за алтарем вышел мужчина.

Белый воротничок-колоратка указывал на то, что он священник. Высокий, почти шесть футов и шесть дюймов, достаточно молодой, явно меньше сорока, с рыжими волосами и множеством веснушек.

«Должно быть, классический ирландский священник, — подумала Пайн. — Интересно, сколько их еще осталось?»

— Привет, — сказал он. — Боюсь, вы опоздали на последнюю мессу.

— Я зашла, чтобы немного подумать. Надеюсь, я не нарушила никаких правил?

— Конечно, нет, — ответил священник. — Мы открыты для всех, кто ищет спокойное место, где можно подумать и исповедовать свои верования. — Подойдя ближе и взглянув на ее разбитое лицо, он спросил: — С вами всё в порядке?