Он же рванул аварийный тормоз. Тормозные колодки прихватили колеса, и их буквально бросило вперед. Выпрямившись, они повернулись к открытой двери и переглянулись. Оба тяжело дышали.

— Как идем? — спросила Рил.

— Все еще слишком быстро. — Он выглянул из двери. — Вода приближается.

Поезд тормозил, но чтобы заставить такую громадину снизить скорость, требуется немало времени. А у них времени не осталось.

Их противники начали приходить в себя, и через вагон засвистели пули.

Поезд шел все медленней.

— Пора, — Роби схватил ее за руку.

— Я вряд ли смогу.

— Не задумывайся, просто действуй.

Они прыгнули вместе.

Роби показалось, что полет продолжался очень долго. А приземлившись, они упали не в воду, а в грязь. Единственное, чего они не учли, — это летняя засуха, затянувшаяся до осени и понизившая уровень воды в озере фута на четыре. Упав в грязь, Роби и Рил катились кубарем футов двадцать от места падения.

Поезд уже скрылся из глаз за поворотом. Но рано или поздно тормоза заставят левиафана весом в миллион фунтов остановиться.

Роби медленно сел. Слякотная грязь покрыла его с головы до ног. Одежда порвалась, а у него самого было такое ощущение, словно по нему пробежалась целая команда НФЛ [80].

Посмотрел на Рил, понемногу выбиравшуюся из грязи. Она выглядела ничуть не лучше его, а чувствовала, наверное, даже хуже. Ее брюки и рубашка тоже порвались.

Сумев встать, Роби заковылял к рюкзаку, сорвавшемуся при ударе.

— В следующий раз останусь и буду просто отстреливаться, — простонала Рил.

Роби кивнул. Правую руку саднило. Странное ощущение. Он забеспокоился, что мог сломать ее, но ощущение было не такое, как при переломе, а просто… странное.

Когда Рил направилась к нему, Роби закатал рукав рубашки, открыв ожог.

Увиденное его изумило. А заодно разрешило вопрос о том, как его смогли выследить.

Подняв глаза на Рил, Роби угрюмо усмехнулся.

— Что? — спросила она.

— Просто они совершили большую ошибку.

Сэм Кент сидел дома, когда раздался звонок.

— Считаются погибшими, — произнес голос.

Роби и Рил спрыгнули с поезда на скорости почти сорок миль в час. Маловероятно, чтобы они могли остаться в живых.

Безотказный маячок замолк.

Все кончено.

Кент не поверил этому ни на секунду. Зато получил подтверждение, что величайший из его страхов осуществился.

Роби и Рил объединились. И, несмотря на рапорт, нутро подсказывало ему, что они живы.

Кент сидел в кабинете своего изысканного дома, угнездившегося среди множества изысканных домов в районе округа Фэрфакс, приютившем неприступных «однодесятников» — публику, принадлежащую к одной десятой процента самой верхушки. Среднегодовой доход — десять миллионов долларов. А большинство зарабатывают куда больше того. Бесчисленным множеством способов.

Наследство.

Возможность нашептать на ушко властям предержащим — за скромную мзду.

А многие, подобно Кенту, на самом деле трудятся не покладая рук, чтобы заработать, делая для планеты что-то стоящее. Хотя и деньги жены, несомненно, пришлись очень кстати.

Теперь Кент сидел в своем замке, обдумывая телефонный звонок, который вот-вот предстоит сделать. Звонок человеку, который внушает ему страх, и отнюдь не без причины.

Секретный телефон лежал в ящике стола. Достав его, Кент нажал нужные цифры и подождал.

Четыре гудка и ответ. Осознав, что ответил человек, а не запись, Кент поморщился. Упования на отсрочку приговора не сбылись.

Как учили, доложил последние новости лапидарными, насыщенными информацией фразами.

И затаил дыхание в ожидании.

Слышал, как собеседник негромко дышит на том конце линии связи, взломать которую не сумеет даже АНБ.

Молчания Кент не нарушал. Этим парадом командует не он. Просто позволил тому дышать, усваивать, думать. Реакция не заставит себя ждать, в этом он не сомневался.

— Поиск провели? — осведомилось лицо. — Раз их считают погибшими, должны быть трупы. Подтверждением может быть только это. В противном случае они живы.

— Согласен, — поддержал Кент, издав почти беззвучный вздох облегчения. — Лично я не думаю, что они мертвы.

— Но ранены?

— После подобного прыжка — скорее всего, да.

— Тогда мы должны их найти. Это не будет так уж затруднительно, если они ранены.

— Да.

— Зачистка поезда?

— Поезд был остановлен. Все устранено. Со всеми свидетелями разобрались.

— Объяснения?

— Можем возложить вину на кого пожелаем.

— Что ж, стоило бы возложить ее на двух агентов, вышедших из-под контроля и явно сбившихся с пути. Это официальная позиция.

— Понял.

— Но бардак все равно чудовищный. А его надо избегать.

— Согласен.

— Мне не требуется ваше согласие.

— Нет, конечно, нет.

— Но мы близимся к завершению.

— Да, — произнес Кент.

— Так больше не создавайте помех.

— Понял.

— Роби и Рил вместе. Повод для озабоченности.

Кент не понял, задает ли лицо вопрос или констатирует факт.

— Я не стал бы недооценивать их даже по отдельности, — заметил он.

— Не в моем обычае недооценивать кого бы то ни было, и уж тем более союзников.

Кент облизнул губы, обдумывая это заявление. Он — союзник. А это лицо не желает его недооценивать.

— Мы рванемся изо всех сил.

— Да уж постарайтесь.

И разговор оборвался.

Кент отложил телефон и поднял голову, услышав, как дверь кабинета отворилась. На одно паническое мгновение он уверился, что его час пробил и на пороге появится особа вроде Роби или Рил, отправленная покарать его окончательно.

Но это была просто жена. В ночной сорочке.

Кент бросил взгляд на стену над дверью, где часы показывали почти восемь утра.

— Ты вообще ложился? — спросила она. Волосы у нее были растрепаны, лицо без косметики, глаза еще припухшие после сна. Но для Кента она была самой красивой женщиной на свете.

Ему повезло. Он никогда не заслуживал простой семейной жизни. Но это лишь половина его жизни. Вторая полярно противоположна. Парфюм с порохом пополам. Но в данный момент остался только порох.

— Перехватил пару часиков в гостевой. Не хотел беспокоить тебя, милая, — сказал он. — Засиделся с работой.

Подойдя к нему, она присела на краешек стола и пятерней взъерошила ему волосы.

Их дети больше похожи на мать. Вот и хорошо, думал Кент. Он хотел, чтобы в них было больше от нее, а не от него.

«Не от меня. И не от моей жизни».

Ему хотелось, чтобы жизнь у его детей выдалась исключительная. Но при том заурядная. Безопасная. Такая, что не требует носить оружие или отстреливаться от тех, кто стреляет по тебе. Это не жизнь. А просто путь к ранней могиле.

— Ты выглядишь усталым, — заметила жена.

— Чуточку. В последнее время приходится пахать как лошадь. Ничего, утрясется.

— Пойду приготовлю тебе кофе.

— Спасибо, солнышко. Было бы здорово.

Поцеловав его в лоб, она пошла прочь.

Кент не сводил с нее глаз, пока она не скрылась.

Он наделен многим.

А значит, и терять придется многое.

Оглядел свой кабинет. Никаких наград, боевых медалей, свидетельств профессиональных достижений. Все эти вещи не для чужих глаз. Они не должны ни впечатлять, ни запугивать. Он знает, что заслужил их, — и достаточно. Они хранятся наверху в тесной запертой кладовке. Порой он приходит на них взглянуть. Но в основном они просто лежат там, собирая пыль.

Это свидетельства прошлого.

Кент же всегда предпочитал смотреть в завтрашний день.

Отперев сейф, стоящий на стеллаже позади письменного стола, он достал стопку бумаг. Доклад Роя Уэста. Интеллектуальный шедевр человека, в своих параноидальных закидонах дошедшего до ополчения. Прямо не верится, что он был в состоянии состряпать нечто столь мощное. Но, может быть, из пучин зарождающейся паранойи порой выныривает гений — пусть и лишь на несколько минут лихорадочной продуктивности.