— Скорее всего да. Кроме того, секретная служба брала мои отпечатки, когда я послал это глупое письмо относительно Рейгана. Тогда я был страшно разозлен тем, что были урезаны статьи бюджета, направленные на поддержание психического здоровья.

— Я хотел провести собрание сегодня вечером у Калеба, но, боюсь, теперь это небезопасно.

— Где же мы тогда встретимся?

В этот момент у Стоуна зазвонил телефон. Это был Робин. Судя по голосу — в сильном волнении.

— Встретился я тут с одним своим старым дружком — мы вместе дрались во Вьетнаме, потом поступили в военную разведку. До меня дошли слухи, что из разведки он ушел, вот я и решил посидеть с ним, выпить и по возможности узнать новости. Он сказал мне, что НРЦ довел всех до белого каления своим требованием передать файлы на террористов в центр. Даже база данных ЦРУ подверглась чистке. Грей понимает, что если будет контролировать информацию, то будет контролировать все.

— Выходит, все разведывательные службы должны делиться сведениями с НРЦ?

— Точно. И НРЦ знает, чем занимаются все остальные.

— Но согласно закону, Робин, НРЦ обязан контролировать другие ведомства.

— Кого интересуют твои законы?! Неужели ты думаешь, что ЦРУ станет сообщать всю правду?

— Нет, не думаю, — ответил Стоун. — Передача правдивой информации контрпродуктивна и вдобавок не имеет исторических прецедентов. Шпионы всегда врут.

— Мы встречаемся сегодня у Калеба? — спросил Робин.

— Я не уверен, что Калеб… — Конец фразы повис в воздухе. — Калеб… — протянул он.

— Оливер! Ты все еще там?

— С тобой все в порядке, Оливер? — в свою очередь, участливо поинтересовался Милтон.

— Робин, где ты сейчас? — торопливо спросил Стоун.

— В своей жалкой развалюхе. А что?

— Не мог бы ты прихватить меня на «Юнион-стейшн» и отвезти в мое хранилище?

— Конечно, могу. Но ты не ответил на мой вопрос. Мы собираемся сегодня у Калеба или нет?

— Нет. Мы встретимся здесь, на «Юнион-стейшн».

— «Юнион-стейшн»? — переспросил Робин. — Не самое уединенное место!

— Я же не сказал, что мы проведем там собрание.

— Что-то ты говоришь загадками… — проворчал Робин.

— Все объясню позже. А пока забирай меня отсюда, и как можно быстрее. Буду ждать тебя у главного входа!

И Стоун закрыл телефон.

— А зачем тебе в хранилище? — спросил Милтон.

— Мне надо там взять кое-что. Нечто такое, что, возможно, прольет свет на кое-какие факты.

— Похоже, никого нет дома, — сказал Тайлер Рейнке; они с Петерсом следили за жилищем Милтона, не выходя из машин. Заглянув в досье Милтона Фарба, Рейнке сухо продолжил: — Угроза подсыпать яду в любимое драже президента Рейгана скверно отражается на карьере! Может быть, потому они и не пошли в полицию?

— Какая разница! Я всего лишь хочу узнать, почему они той ночью оказались на острове Рузвельта, — хмуро отозвался Петерс.

— Я предлагаю немного выждать, а затем порыться в его норе. Если парень прячется, то в его доме мы сможем найти указания на то, где он может быть.

— А тем временем давай еще раз махнем в Джорджтаун, — предложил Петерс. — Возможно, той ночью кто-нибудь что-нибудь видел…

— И заодно будет совсем не вредно еще разок осмотреть лодку, — добавил Рейнке.

Капитан Джек поправил шляпу, погладил желтую розу на лацкане пиджака и с удовольствием оглядел свою новую собственность. Обширный гараж имел три просторных рабочих станции. Однако два рабочих места были свободны и лишь один автомобиль проходил полное «техническое обслуживание». Из смотровой ямы в полу появился иранец Ахмед и вытер ладонью лоб.

— Как дела? — спросил Капитан Джек.

— Все идет по плану. Вы говорили с женщиной?

— Эта деталь стоит на нужном месте и готова к действию. Но больше никогда не задавай подобных вопросов, Ахмед, — произнес Капитан Джек ледяным тоном.

Иранец коротко кивнул и исчез в своей яме. Через пару секунд помещение гаража заполнил шум электроинструментов. Капитан Джек вышел на солнечный свет.

Ахмед выждал еще несколько минут, затем выбрался из ямы, подошел к верстаку и извлек из-под промасленной одежды длинный нож, заранее припрятанный им среди инструментов. После этого он открыл заднюю дверцу автомобиля и спрятал под коврик нож.

А Капитан Джек влез в свой «ауди» и двинулся к дому напротив больницы Милосердия. Один из афганцев впустил его в квартиру.

— Оружие здесь? — спросил он.

— Как вы сказали, мы переносили его по частям в фирменных бумажных пакетах местного супермаркета.

— Покажи!

Афганец подвел его к большому телевизору в углу комнаты. Вместе они отодвинули телевизор в сторону, и афганец при помощи отвертки поднял ковер, обнажив мягкую подложку и пол. Доски пола в этом месте были заменены листом фанеры. Под фанерой Капитан Джек увидел две снайперские винтовки с мощными оптическими прицелами.

— Я слышал об «М-50», — заметил Капитан Джек, — но пользоваться ими мне не доводилось.

— Калибр винтовки двадцать один миллиметр, а прицел имеет цифровую оптику. Патрон снабжен анализатором внешней среды и тепловым локатором. Оружие обладает способностью нейтрализовывать непроизвольное подергивание мышц.

— Мне такие хитрые приборы никогда не требовались, — деловым тоном произнес Капитан Джек.

— Кроме того, винтовка покрыта камуфлексом и после нажатия вот этой кнопки сливается по цвету с окружающей средой. Ствол изготовлен методом нанотехнологий, и угол отклонения на расстоянии тысячи метров составляет одну стотысячную минуты. Все это, конечно, перебор, но делу не вредит. У нас есть пара «МР-5» и примерно две тысячи патронов к ним.

Когда-то Капитан Джек совершил непростительную ошибку, введя барометрическое давление после поправки на высоту и использовав при этом данные бюро погоды. Снайпер должен вводить фактическое давление безотносительно к поправке на высоту. Это и было основной ошибкой, поскольку плотность холодного воздуха выше, чем теплого, и звук распространяется медленнее. Последнее особенно важно, если используешь сверхзвуковые боеприпасы. Поэтому объект не был убит, а получил лишь ранение, что совершенно недопустимо, когда речь идет о жизни главы государства.

— А где боевое обеспечение? — спросил Капитан Джек.

Афганец, повернувшись к телевизору, снял заднюю панель.

Капитан Джек увидел несколько дюжин полностью снаряженных магазинов для «М-50» и аккуратно уложенные коробки с патронами.

— Как видите, мы нечасто смотрим телевизор, — без всякой на то необходимости сказал афганец.

— А как насчет двух других винтовок и боеприпасов, которые вам предстоит использовать?

— Они под полом в другом месте и готовы к бою. Мы тренировались с ними более пятидесяти часов. Не волнуйтесь, мы не промахнемся.

— На день игры предсказывают хорошую погоду, но в этих краях она меняется быстро.

— На такой дистанции стрельба не представляет трудности, — пожал плечами афганец. — Я без всякого труда поражал цель на расстоянии, в три раза большем, причем противоположная сторона вела ответный огонь.

Капитан Джек знал, что это не пустое бахвальство. И именно в силу этого обстоятельства афганец появился здесь.

— Но ты никогда не делал этого так, как предстоит это сделать теперь. Расстояние и маршрут полета будут несколько иными.

— Я все учел, поверьте.

Капитан Джек прошел в ванную комнату и с отвращением посмотрел в зеркало. Сняв шляпу, он внимательно изучил свои густые, чуть тронутые сединой волосы, а также усы и бороду. Затем снял темные очки, и из зеркала на него глянули голубые глаза. На одном крыле его длинного толстого носа виднелся небольшой шрам. Как и борода, волосы его тоже были фальшивыми. На самом деле он был лыс и гладко выбрит. У него были карие глаза, на носу — длинном и тонком — не было никакого шрама.

Он надел шляпу и вернул на место очки. В своей жизни ему приходилось исчезать множество раз, порой находясь на чьей-либо службе, включая правительство Соединенных Штатов. Иногда он выступал самостоятельно, продавая свое снайперское искусство и железные нервы тем, кто готов был платить больше. Хемингуэю же Капитан Джек сказал, что его следующее исчезновение будет последним.