— Ты что, действительно думаешь окунуться в это с головой? — осторожно спросила Джеймисон.

— А у меня, по-твоему, есть выбор? — вздохнул Декер.

— Выбор есть всегда, — сказала Ланкастер, знающе глядя на Декера.

— Мне кажется, я о нем догадываюсь, — поджав губы, произнесла Джеймисон. — Декер, ты хорошо подумал? Надо как-то расставить приоритеты.

Он указал на труп и с нажимом сказал:

— Вот мой приоритет. Этот человек полуживой приезжает в город, говорит, что невиновен, и обращается ко мне и Ланкастер, чтобы доказать свою правоту. А тут его кто-то быстренько берет и устраняет.

— По твоей логике, это может быть и Сьюзан Ричардс, вдова убитого, за которого получил пожизненное Хокинс.

— Может, да, а может, и нет, — Декер сердито повернулся и вышел из номера.

Ланкастер посмотрела на Джеймисон.

— Некоторые явления на свете не меняются. Вроде него.

— Вы мне об этом рассказываете? — спросила Джеймисон со вздохом.

— Это неприемлемо, Декер, — сказал в трубке голос Росса Богарта. — То есть вообще.

Декер разговаривал по мобильному, направляясь в полицейский участок Берлингтона.

— Я понимаю ход твоей мысли, Росс.

— Понимать ничего не надо. Я у тебя однажды уже пошел на поводу, дав тебе волю в деле Мелвина Марса. И тогда, когда ты захотел остаться в Бэронвилле и работать там с делом, потому что оно было связано с семьей Алекс. Но я не могу потакать любой твоей прихоти, когда тебе заблагорассудится.

— Это не прихоть, это другое, — возразил Декер.

— Ты говоришь так всегда! — рыкнул Богарт. — Ты рвешь не только исключения из правил, но и сами правила. А надо бы тебе помнить, что ты служишь в ФБР.

— Прости, Росс. Это мой родной город. Я не в силах повернуться к нему спиной.

— То есть ты уже определился с выбором?

— Да.

— Тогда ты вынуждаешь меня поступить аналогичным образом.

— Росс, это все моя затея. Алекс не имеет к ней никакого отношения.

— Со спецагентом Алекс Джеймисон я разберусь отдельно.

Линия смолкла. Декер медленно отложил трубку.

«Ну вот. Похоже, твои дни в ФБР сочтены».

Он поглядел на Ланкастер, которая сидела рядом.

— Что, проблемы? — спросила она.

— Куда ж без них.

Они продолжали ехать.

Радости в Сьюзан Ричардс не наблюдалось.

— Вы меня за лохушку держите? Я убила того сукина сына? Да я б этим гордилась!

Декер и Ланкастер только что вошли в допросную при полицейском управлении. Джеймисон вернулась в свой отель, поскольку разрешения от Богарта насчет работы не поступило. И вряд ли, скорей всего, предвиделось. Со своей подчиненной Росс Богарт, наверное, уже связался.

Пришлось ждать несколько часов, пока оформлялись документы, чтобы доставить Ричардс в принудительном порядке после того, как она резко отказалась выполнить их просьбу добровольно. Разгоряченная вдова со сборами явно не торопилась, и детективам приходилось ее ждать, напряженно поглядывая на часы.

Между тем было уже около пяти утра.

Ланкастер, казалось, вот-вот свалится и заснет.

Декер, напротив, выражал своим видом готовность допрашивать ту даму хоть десяток лет. Шлакоблочные стены допросной были все того же желто-горчичного цвета, что и раньше. Почему именно так, непонятно — может, когда-то старожилы здания обнаружили в недрах подвала запасы старой краски. Родной серый цвет для шлакоблоков был бы, пожалуй, более к лицу. Но кому-то, видимо, хотелось сделать интерьер допросной «милее». Как известно, на вкус на цвет…

На момент потери семьи Сьюзан Ричардс было сорок два. Теперь ей было изрядно за пятьдесят. Возраст, надо сказать, пошел ей на пользу. Декеру она помнилась рослой, но пухловатой и похожей на мышь, со светло-каштановой гривой волос.

Сейчас она заметно постройнела, а прическа до плеч смотрелась стильно. Свои локоны Сьюзан осветлила, в них преобладали блондинистые пряди. Мышиность сменилась развязной напористостью, которая дала о себе знать, едва Декер и Ланкастер вошли в комнату.

Сидя от детективов через стол, Сьюзан Ричардс поочередно обежала их глазами.

— Минуточку! — зловеще пропела она. — Так вы же оба из той ночи. Теперь я вас узнаю. Вы знаете, какое на нем преступление. — Она подалась вперед, упершись острыми локтями в столешницу. — Знаете, что натворил этот ублюдок! — рявкнула она с яростью на лице.

— Именно поэтому, когда он был найден мертвым, мы и решили, что нам нужно поговорить с вами. Чтоб вы рассказали нам, где вы были между одиннадцатью и полуночью.

— А где мне, по-вашему, в этот час быть, как не спать у себя в постели?

— Кто-то может это подтвердить? — спросила Ланкастер.

— Я, между прочим, живу одна. Замуж так и не вышла. Вот что бывает, когда у вас уничтожают всю семью! — запальчиво крикнула она.

— Когда именно вы этим вечером прибыли домой? — задал вопрос Декер.

Ричардс поуспокоилась и откинулась на спинку стула.

— С работы уехала в шесть. Три дня в неделю я еще и волонтер в приюте для бездомных на Доусон-сквер. Была там вчера около восьми вечера. Там есть люди, которые могут за меня поручиться.

— А после? — спросила Ланкастер.

Ричардс развела руками:

— Поехала домой, приготовила ужин.

— Что именно? — допытывалась Ланкастер.

— Все как обычно. Копченый лосось на хрустящем хлебе со сливочным сыром и каперсами — они возбуждают аппетит; затем еще салат «Уолдорф», немного лингвини со свежими моллюсками, а на десерт, для души, кусочек тирамису. И все это под бокал моего любимого «просекко»[504] со льдом.

— Вы серьезно? — переспросила Ланкастер.

Ричардс состроила гримаску.

— Да господи, конечно же, нет. Сделала себе сэндвич с тунцом и корнишоном, плюс кукурузные чипсы. «Просекко», уж извините, у меня нет; а вот чай охлажденный — пожалуйста.

— А затем что вы делали?

— Затем? Заказала кое-что по интернету — это вы, наверное, можете проверить. А потом к телевизору.

— Что смотрели? — осведомился Декер.

— Мой сериал. «Чужестранка». Действительно, знаете ли, мое. Второй сезон. Джейми и Клэр во Франции.

— Серия примерно о чем?

— Сплошная политическая ерундистика. И довольно интенсивная половая жизнь. — Она саркастически улыбнулась: — Вам что, подробно сцены описать?

— Что было потом? — невозмутимо спросил Декер.

— Потом телевизор выключила, приняла душ — и баиньки. Проснулась, когда в дверь уже стучала полиция. Да что там «стучала» — колотила! — Сьюзан Ричардс снова нахмурилась.

— Вы водите темно-зеленую «Хонду Цивик»? — спросила Ланкастер.

— Да. Только эта машина у меня и есть.

— А живете в Примроуз, на северной стороне?

— Да. Лет уже пять.

— И соседи есть?

— Как не быть. По обе стороны и через дорогу. — Она села прямее. — Кто-нибудь из них, кстати, может подтвердить, что я вечером была дома. Или что я хотя бы не ушла, когда приехала домой.

— Мы это проверим, — пообещала Ланкастер. — Вы знали, что Мерил Хокинс вернулся в город?

— Понятия не имела. Или вы думали, что он постучит в мою дверь за подаянием? Я вообще думала, что он за решеткой пожизненно. И до сих пор не знаю, как он оттуда вылез.

— У него был рак в последней стадии, поэтому его выпустили.

— Вот же хрень, — вырвалось у Ричардс. — Не поймите превратно, но я этого засранца ненавидела всеми фибрами. А его что, из-за болезни просто выкинули наружу подыхать?

— По всей видимости, да. А он ни разу не пытался на вас выйти, установить контакт?

— Никогда в жизни. Если б так, я бы, может, действительно попыталась его убить. Но он не давал о себе знать, потому молчала и я.

Декер продолжал:

— По нашим сведениям, вы открыли цветочный магазин, верно? Случайно, не на страховую выплату за вашего мужа? Я, помнится, как-то проезжал мимо. Там, на Эш-Плейс?