— Джерри позвонил мне вчера вечером. Ну, точнее, уже под утро. Он сказал, что в мистера Лайнберри стреляли и его отвезли в Америкус. Вот почему он так расстроен. Джерри считает, что ему следовало находиться рядом с мистером Лайнберри. Можете не сомневаться, Джерри готов закрыть его своим телом. В этом смысле из него получился бы превосходный агент Секретной службы.

Пайн ничего не ответила. Она просто сидела и думала, что с таким приложением Джерри мог спокойно сидеть в стоявшей на обочине машине и ждать, а потом открыть стрельбу.

Но зачем пытаться убить человека, которому ты так предан? Как заметил Страуб, они сохраняли работу лишь до тех пор, пока Лайнберри оставался в живых. И после смерти босса сразу становились безработными.

Итак, у Джерри были возможности и средства. Осталось выяснить мотив.

— Агент Пайн?

Она подняла глаза и увидела, что Страуб смотрит на нее с тревогой.

— Вы в порядке?

— Я не уверена. Я совсем не уверена. Но я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.

— Хорошо.

— Если что-то покажется вам подозрительным, сразу звоните мне.

— В каком смысле?

— Воспользуйтесь своими инстинктами, интуицией. Это важно.

— Хорошо.

Пайн вышла, и мысли у нее в голове метались со скоростью миллион миль в час.

Пайн и Блюм сидели в зале для зав-траков и пили кофе. Пайн закончила рассказывать историю о своих родителях, которую поведал ей Лайнберри.

Блюм довольно долго молчала.

— Удивительная история, которая многое объясняет, — наконец сказала она, наклонившись к Пайн.

Та сделала несколько глотков кофе и аккуратно поставила чашку на стол, хотя кончики ее пальцев слегка дрожали.

— Ну, я чувствую себя так, словно только что попала под поезд, — призналась она.

Блюм налила ей еще кофе и похлопала по руке.

— Чему тут удивляться? Вчера тебе рассказали, что твоя мать была шпионкой или работала под прикрытием — называй как хочешь — против мафии. Потом твоим родителям пришлось бежать, и вы все чуть не погибли, когда находились в программе защиты свидетелей. Ко всему прочему, тебя едва не убили, и ты получила ранение. Полагаю, за один вечер с тобой случилось больше ошеломляющих событий, чем со многими людьми за всю их жизнь.

— Должна существовать причина, по которой Мерси похитили, а меня тогда чуть не убили. Но я уже говорила, что считаю Мерси победительницей в той детской считалке. Так должно быть. А если нет, почему он не убил нас обеих? Зачем забрал ее с собой?

— Я не знаю, агент Пайн. Но в том, что ты говоришь, есть смысл.

— Однако ты в это не веришь.

— Ты сама мне говорила, что не стоит опережать события.

— Ты права. Я начинаю забегать вперед.

— Но кое-что представляется мне очевидным.

— Ты о чем?

— Дэниел Тор не имеет к этому отношения.

Пайн состроила гримасу.

— Он водил меня за нос. Не могу поверить, что потратила на ублюдка столько времени.

— Но ты не могла не пройти по этой дороге до конца, ведь зацепка была очень серьезная.

— А теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что подобное поведение не подходило под его образ действий. Он сам мне сказал, что никогда не забирал ребенка таким способом. И все, что нам известно о его преступлениях, это подтверждает. Я пыталась забить квадратный колышек в круглую дыру, потому что мне хотелось иметь чудовище, на которое я могла бы показывать пальцем.

— Я прекрасно все понимаю. И в этом есть позитивные моменты.

Пайн вспомнила свою последнюю встречу с Тором, который потребовал тогда, чтобы она называла его Дэн.

— Я больше никогда не увижу мерзавца.

— Совершенно точно.

— Ладно, теперь нужно проследить логику событий. — Пайн отставила чашку с кофе в сторону и наклонилась вперед. — Если то, что случилось со мной и Мерси, связано с деятельностью моей матери в Нью-Йорке, значит, люди из того мира нашли нас в Андерсонвилле.

— Но в таком маленьком городке, как Андерсонвилль, мафиози сразу привлек бы внимание, не так ли?

— Однако не все мафиози похожи на Аль Пачино или Марлона Брандо, и они не разговаривают, как персонажи «Клана Сопрано».

— Но каким образом кто-то чужой сумел пройти мимо твоих родителей, даже если они были пьяны? Они бы ему помешали, если только оба не находились без сознания. Эта часть всегда казалась мне лишенной смысла.

— У меня есть теория.

— Какая?

— В тот вечер моя мать вела себя странно. Помнишь, я тебе рассказывала.

— Да. Полагаю, ты много об этом думала. И пришла к каким-то выводам?

— Да. Мать уложила нас спать в обычное время, но не зашла в десять часов, чтобы проверить, как мы, она появилась только в шесть утра, намного раньше, чем обычно приходила нас будить. Эта информация есть в полицейском досье.

— И о чем она тебе говорит?

Пайн подняла голову.

— Я полагаю, моих родителей не было дома в ту ночь. Они куда-то уходили.

— И куда они могли пойти?

— К Принглам, где они пили и принимали наркотики. А потом моя мать пришла в себя, поняла, что случилось, бросилась домой, чтобы нас проверить, и обнаружила, что Мерси исчезла, а я была без сознания и едва живая.

— Но Принглы не могли такое забыть.

— Они солгали. Майрон сказал, что находился на работе, когда позвонила его жена и сообщила, что произошло со слов моей матери. Но я думаю, он все еще был дома и пьян. Возможно, ушел на шахту позднее, но едва ли кто-то это помнит. Они испытывали стыд из-за того, что произошло, а потому солгали. Они не хотели, чтобы кто-то связал их со случившимся. Вот почему они твердят, что не могут сказать, чем занимались в тот вечер, пока Майрон, наконец, не признался, что к ним в гости приходили друзья. Он лишь утаил, что друзьями являлись мои родители.

— Итак, твоя мать обнаружила, что ты едва жива, а твоя сестра исчезла. И у обоих твоих родителей началась паника.

— Однако было поздно. Худшее уже произошло.

— А почему похититель использовал детскую считалку, чтобы сделать выбор?

— Я не знаю. Может быть, не смог придумать ничего другого. Возможно, считалка всплыла в его памяти из детства, где его выбирали в команду или он кого-то выбирал.

— И что ты намерена делать дальше?

— Мне нужна информация на Барри Винсента и его связи с Нью-Йорком. И если она существует, я смогу двигаться дальше. Если нет, получится, что мне так и не удалось ни на шаг продвинуться вперед.

В этот момент в зал вошла бледная и несчастная Лорен Грэм.

— Вы в порядке? — спросила Пайн.

— Я беспокоюсь из-за Джека, — ответила Грэм.

— Когда я уходила из больницы, он был в порядке. Хирург его осмотрел, а последние снимки показали, что операция прошла успешно. Ему предстоит долгое восстановление, но опасности для жизни больше нет. Он может позволить себе самый лучший уход. Я думаю, с ним все будет хорошо.

— Он… спрашивал про меня?

Пайн посмотрела на Блюм.

— Хм-м-м, он был без сознания, Лорен. Он ни о ком не мог спрашивать.

Она не собиралась ей рассказывать, что Лайнберри дважды обратился к ней, назвав Амандой.

— К нему пускают посетителей?

— Сейчас он находится под охраной — ведь в него стреляли, — но вам лучше спросить у детектива Уоллиса. Возможно, ему известно больше.

Грэм поблагодарила и ушла.

— Она сильно переживает из-за Лайнберри, — заметила Блюм.

— Да. Он красивый, безумно богатый и очень милый. Я не сомневаюсь, что многие женщины хотели бы стать частью его мира.

— Весьма привлекательный набор качеств.

Пайн подумала о времени, которое провела вчера с Лайнберри, и о том, как он на нее смотрел.

— Может быть, у Грэм есть шанс, — сказала она. — Кажется, ему нравятся молодые женщины.

Блюм собралась ответить, но тут зазвонил телефон Пайн.

— Алло?

Звонил Дон Бигелоу из офиса «Мерседес-Бенц».

— Агент Пайн, я нашел то, что может вам пригодиться.

— О чем вы? — спросила Пайн, выпрямившаяся в нетерпении.