— Ты уверен?

— Уверен, Сет. Спасибо.

— Ладно, мое приглашение остается в силе. — Встав, Фрэнк задрал штанины и натянул носки и ботинки. — Слушай, а как насчет субботы? Ты приезжаешь ко мне, мы жарим барбекю во дворе… Я достану билеты на бейсбол.

— Считай, уже договорились.

Следователь направился к двери, но по дороге оглянулся.

— Слушай, Джек, не думай слишком много, хорошо? Порой это бывает вредно для здоровья.

— Спасибо за пиво! — Грэм приветственно поднял банку.

После ухода Фрэнка он лег на спину на бетон и уставился на небо, звезд на котором было больше, чем существует чисел. Иногда, очнувшись от глубокого сна, он понимал, что ему снились самые невероятные вещи. Однако на самом деле все это действительно произошло с ним. Чувство не из приятных. И оно только увеличивало общее смятение, которое, как надеялся Джек, к его годам должно уже было навсегда остаться в прошлом.

Пожалуй, самым верным способом получить ответ на то, что не давало ему покоя, стал бы полуторачасовой перелет на юг. Кейт Уитни может вернуться, а может и не вернуться. Грэм был уверен лишь в том, что ему не следует идти к ней. На этот раз пусть она сама возьмет на себя ответственность за возвращение в его жизнь. И Джеком двигала не горечь обиды. Кейт должна принять решение сама. Определиться с тем, как хочет жить дальше. Эмоциональную травму, нанесенную ей отцом, многократно превзошли горе и чувство вины, вызванные его смертью. Кейт должна была о многом подумать. И она ясно дала понять, что проделает этот путь одна. Вероятно, тут она была права…

Сбросив рубашку, Джек скользнул в воду и трижды быстро переплыл бассейн, рассекая воду мощными гребками. Затем выбрался на вымощенный плиткой пол, взял полотенце и накинул его на плечи. К ночи похолодало, и каждая капелька воды на коже казалась маленьким кондиционером. Грэм снова поднял взгляд к небу. Докуда хватало глаз, ни одной фрески. Но и Кейт тоже не было.

Джек размышлял, не пора ли ему спуститься к себе в квартиру и лечь спать, когда снова скрипнула дверь. Наверное, Фрэнк что-то забыл. Он обернулся — и какое-то мгновение не мог сдвинуться с места. Просто сидел с полотенцем на плечах, боясь произвести малейший шум. Это не может происходить наяву. Просто еще один сон, который растает с первыми лучами солнца. Наконец Джек медленно поднялся на ноги и направился к двери.

Сет Фрэнк постоял рядом со своей машиной, наслаждаясь простой красотой вечера, вдыхая воздух, более напоминающий влажную весну, чем сырое лето. Домой он вернется не так уж и поздно. Быть может, миссис Фрэнк пожелает заглянуть в расположенное неподалеку кафе-мороженое. Они будут вдвоем. Фрэнк слышал прекрасные отзывы о сливочном с карамелью в стаканчике. Это станет прекрасным завершением дня. Следователь забрался в машину.

Как отец троих детей, Сет знал, какая это прекрасная и драгоценная штука — жизнь. Как следователь из отдела убийств, он усвоил, что эту драгоценную вещь можно жестоко отнять. Фрэнк поднял взгляд на крышу здания и, улыбнувшись, включил передачу. «Но это, пожалуй, и есть самое замечательное в жизни», — подумал он. Сегодня что-то может быть не так. Но завтра представится еще одна возможность все исправить.

Шон Кинг и Мишель Максвелл

(цикл)

Доля секунды

(роман)

^{26 сентября 1996 года}

Все произошло в какую-то долю секунды, но агенту Секретной службы США Шону Кингу это мгновение показалось бесконечно долгим. Очередная встреча с избирателями, организованная в ходе предвыборной президентской кампании, проходила в непрезентабельной гостинице в такой глуши, что связаться с вашингтонским начальством агентам можно было разве что через спутник. Стоя за охраняемым лицом, Кинг внимательно следил за толпой, прислушиваясь к указаниям, раздававшимся время от времени у него в наушнике. В большом зале было душно и влажно от огромного скопления людей, возбужденно размахивавших плакатами «Голосуй за Клайда Риттера». Со всех сторон к улыбающемуся кандидату протягивали детей, что особенно нервировало Кинга: за ними легко спрятать оружие. Детей было много, и Риттер их все целовал и целовал. Это опасное представление затянулось, и Шон почувствовал, что от напряжения у него начинается резь в желудке.

Толпа вдруг подалась вперед, почти к самой веревке, натянутой в качестве символического ограждения между переносными стойками, за которыми вдоль стены двигался Риттер. Кинг сразу же приблизился к нему вплотную и положил ладонь на потное плечо снявшего пиджак кандидата, чтобы успеть моментально его пригнуть, если вдруг возникнет такая необходимость. Встать перед ним Шон не мог, поскольку Риттер общался с народом. Этот кандидат всегда действовал по одной и той же схеме: рукопожатия, улыбки, пара слов для вечерних новостей, а напоследок он обычно целовал какого-нибудь симпатичного карапуза. И все это время Кинг молча следил за толпой, держа руку на мокрой от пота рубашке охраняемого лица и высматривая возможные угрозы.

Из задних рядов что-то крикнули, и Риттер тут же отозвался со свойственным ему своеобразным юмором. Толпа добродушно рассмеялась.

Но не все присутствующие были сторонниками Риттера, что не являлось секретом для тех, кто умеет читать мысли людей по их лицам. Кинг умел это делать не хуже, чем обращаться с оружием. Он особенно внимательно приглядывался к двум мужчинам в десяти футах справа. Те были в рубашках с короткими рукавами и узких брюках, а под такой одеждой оружие не спрячешь. Однако Шон явственно ощущал исходившую от них потенциальную угрозу. Он пробормотал несколько слов в микрофон, сообщая коллегам о своих опасениях, и посмотрел на часы, висевшие на противоположной стене. Десять часов тридцать две минуты. Это значит, что через три минуты все закончится и они отправятся в следующий город, где их будут ждать новые рукопожатия, улыбки, приветствия и поцелуи детей.

Тут взгляд Кинга невольно переместился в ту сторону, откуда раздался совершенно неожиданный звук. Картина, представшая перед глазами телохранителя, не могла не поразить его. Причем Кинг оказался единственным ее зрителем, поскольку все остальные за исключением Риттера, поглощенного общением с избирателями, находились к ней спиной.

Шон отвлекся всего лишь на мгновение или два, но оно вместило в себя слишком многое. Совсем рядом с Кингом что-то хлопнуло, будто на пол упала толстая книга. Он почувствовал, как ладонь, лежавшая чуть ниже плеча Риттера, стала мокрой. Но не от пота, а от крови. Пуля, поразившая кандидата в президенты, оторвала кусок кожи от среднего пальца Шона и отрикошетила в стену.

Толпа разразилась криками, которые быстро переросли в единый стон. Лица замелькали как маски на карнавале, и вдруг этот калейдоскоп взорвался, распавшись на множество бегущих ног и тел, а общий стон сменился истошными воплями со всех сторон. Люди расталкивали друг друга, пытаясь побыстрее оказаться как можно дальше от этого ужасного места, где на грязноватом полу второразрядного отеля недвижно лежал кандидат в президенты Клайд Риттер с пробитым пулей сердцем.