— Только не то, что мне известно. Вскрытие назначено на завтра. Агент Пайн хотела на нем присутствовать. — Он посмотрел на Блюм. — Ее планы не изменились? Из того, что я сделал официальный запрос на помощь Бюро, еще не следует, что я не рассчитываю на ее дальнейшее участие. — Он бросил взгляд на Ларедо. — Если, конечно, вы не против?

В ответ Ларедо коротко кивнул, но Блюм решила, что его кивок нельзя считать ни согласием, ни категорическим отказом.

— Я полагаю, она намерена продолжать участвовать в расследовании, — сказала Блюм.

— Ну что ж, тогда мы можем закончить, — сказал Уоллис, вставая. — Мне пора домой. Боюсь, жена скоро забудет, как меня зовут и как я выгляжу.

Он кивнул им обоим и ушел.

Блюм тут же полностью сосредоточилась на Ларедо.

— Вы хотите поговорить об этом, агент Ларедо? — спросила она.

Он немного подумал, а потом посмотрел ей в глаза.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под словом «это», миз Блюм?

Она откинулась на спинку стула.

— Как долго вы работаете в ФБР?

— Шестнадцать лет. Начал практически сразу после окончания колледжа.

— Молодец. А я в Бюро почти сорок лет.

Его глаза слегка округлились, когда он услышал слова Блюм.

— В администрации, вы хотите сказать?

Она вздохнула.

— Я рассчитывала получить от вас более здравую реакцию.

— И что вы имеете в виду? — спросил он, и в его голосе появилась враждебность.

— За годы работы в Бюро я лично подготовила почти четыреста агентов.

Ларедо начал было улыбаться, но по выражению лица Блюм понял, что она не шутит.

— В Бюро около одиннадцати тысяч специальных агентов мужчин и примерно две тысячи семьсот спецагентов-женщин, то есть соотношение более чем четыре к одному в пользу мужчин. А среди специалистов-координаторов, или в администрации, как вы изволили выразиться, на девять тысяч пятьсот мужчин приходится более тринадцати тысяч женщин.

— Мне неизвестны точные цифры, но я благодарю вас за информацию.

— Соотношение агентов не становится более благоприятным для женщин.

— Агентом быть трудно. Я не утверждаю, что женщины на это неспособны. Ваш босс тому доказательство. Но если женщина хочет иметь детей и семью, возникают проблемы. Бюро не приветствует подобные вещи.

— Быть может, им следует пересмотреть свой подход, ведь сейчас они лишают значительное число квалифицированных женщин настоящей работы.

— Уж не знаю, что вам ответить, я всего лишь рядовой в окопах.

— Я достаточно долго работаю с агентом Пайн. Она великолепный специалист.

— У меня нет в этом ни малейших сомнений.

— Я навела о вас справки, агент Ларедо.

Он распрямил плечи и заметно помрачнел.

— Прошу прощения?

— После того как я рассталась с агентом Пайн и прежде чем вернулась сюда, мне удалось поговорить с подругой. Из администрации. А она побеседовала еще кое с кем. И я очень быстро получила право на запрос о вас. Быстро для тех, кто работает в администрации.

Казалось, в светло-зеленых глазах танцуют электрические заряды.

— Я не уверен, что мне это нравится, — заявил Ларедо. — И сомневаюсь, что у вас есть право заниматься такими вещами. — Теперь он даже не пытался скрыть гнев.

— Вам еще не доводилось делать запрос на других членов Бюро? — осведомилась Блюм.

Ларедо собрался что-то ответить, но передумал и просто промолчал.

— Вы будете рады узнать, что на мой пришел положительный результат. Вы на хорошем счету. В вашем досье нет никаких проблемных моментов, — продолжала Блюм.

— Я бы мог и сам вам сказать, если бы вы спросили.

— А вы бы мне ответили?

— Едва ли. Я бы посчитал, что вас это совершенно не касается. Значок, который я ношу, уже сам по себе свидетельствует о моих достоинствах.

— Мне нравится иметь подтверждение.

— А теперь вы говорите как агент, а не администратор.

— Вас удивит, когда вы узнаете, как много умений агента администратор вроде меня приобретает за годы работы в Бюро. Но я не уверена, что это действует в обе стороны, — спокойно сказала Блюм.

Густые брови Ларедо полезли вверх.

— Что вы хотите сказать?

— Вам известны процедурные методы быстрого получения необходимого оборудования?

— Ну…

— Или как созвать удаленную конференцию с более чем пятью участниками, часть из которых находится за пределами США?

— Я…

— Или отрегулировать проблемы с суточными за работу во время праздников? Или какая часть вспомогательного персонала наиболее важна, если вы хотите организовать поиск в приоритетных базах засекреченных данных? Или как решается простой вопрос о том, какой департамент отвечает за поставки кофе?

— Я полагаю, что для решения подобных проблем и существует вспомогательный персонал.

— Вот именно. Мы команда. И вместе мы делаем большую и трудную работу, максимально используя наши общие возможности.

— Куда вы ведете?

— К моему исходному вопросу. Вы не хотите рассказать мне о себе и агенте Пайн? Именно это я имела в виду ранее — впрочем, вы меня прекрасно поняли.

— Я не думаю, что тут есть о чем рассказывать.

Блюм разочарованно откинулась на спинку стула.

— Я уже упоминала, что проводила неофициальные тренировки агентов, чтобы обучить их распознавать, когда люди начинают напускать туман? — спросила она.

— Вы хотите сказать «лгать»? Да, агенты проходят очень качественную подготовку в данном вопросе.

— Повторение пройденного еще никому не мешало.

— Хорошо, — со вздохом сказал Ларедо. — Так объясните мне. Вы думаете, я лгу?

— Вы смотрите вниз и вправо и скрещиваете руки на груди, когда отвечаете: «Я не думаю, что тут есть о чем рассказывать». Классическая попытка спрятаться в коконе или уйти от ответа. Кроме того, я вырастила шестерых детей. Вы бросаете на меня сердитые и дерзкие взгляды, какими отвечал мой девятилетний сын, когда делал что-то нехорошее, но отказывался это признать. Вы все еще хотите продолжать закрываться и повторять, что тут «нечего рассказывать»?

Ларедо помрачнел еще больше.

— Вы очень быстро подходите к границе, мэм. Мне бы не хотелось подвергать опасности вашу долгую карьеру в Бюро.

Она посмотрела на него без страха или гнева — в ее глазах была лишь печаль.

— Сожалею, что у вас возникло такое ощущение. Но я с пеленок учила своих детей, что честность лучшая политика, агент Ларедо. Здесь мы с вами совершенно определенно расходимся.

Она встала.

— Агент Пайн цепкая, умная, легко приспосабливается к обстоятельствам и физически сильная, — сказала Блюм.

Он пожал плечами.

— Вы не сказали мне ничего нового, я все это про нее и без того знал.

— И еще она не умеет прощать. Как себя, так и других — тех, кто не соответствует ее высоким стандартам.

Ларедо холодно на нее посмотрел.

— У меня собственные стандарты, — ответил он. — И они дьявольски высоки. Столь же высоки, как у нее.

— Тогда у вас с ней не будет проблем. Я буду считать, что так и есть, и стану двигаться вперед, опираясь на ваши слова. Благодарю вас.

Она повернулась и ушла, оставив Ларедо угрюмо смотреть ей вслед.

Пайн не спала, даже не закрыла глаза. Не раздеваясь, она сидела на кровати, когда часы показали полночь. Она слышала, как поднялась на второй этаж Блюм и вошла в свой номер. Пайн могла зайти к ней и поговорить, однако осталась у себя. Она и сама не могла бы назвать причину.

Трусость.

В час ночи Пайн встала, спустилась по лестнице и вышла из «Коттеджа» в сырую прохладную ночь Андерсонвилля. Застегнув куртку, она зашагала в направлении, которое выбрала в самый последний момент.

Она миновала арендованный внедорожник, быстро перешла через автостраду, едва не столкнувшись с ночным автомобилистом, который мчался по дороге, ни на что не обращая внимания, и направилась в сторону Национального исторического заповедника Андерсонвилля.