Пока Том оглядывал обеденный зал, его мысли вновь занял его железнодорожный эталон — «На север через северо-запад». В фильме спасающийся от полиции и от проводника — у него, бедного беглеца, не было билета — Кэри Грант заходит в стильный вагон-ресторан. Официант в роскошной униформе проводит его мимо модно одетых едоков к столику восхитительно сексуальной Евы Марии. Оказывается, она подкупила официанта, чтобы Кэри сидел с ней. Прекрасные дамы всегда так поступали с беднягой Кэри Грантом: делали заказ, выпивали, смеялись, затевали сложную словесную любовную игру прямо за столом — одна из сцен с наиболее эротическим подтекстом, по мнению Тома. Сейчас в роли Евы Марии он не мог представить никого, кроме Элеоноры. И это выглядело, как он признался себе, жалко — жалко, поскольку не было ни малейшего шанса воплотить это в реальность.

В поездах «Амтрака» посетителей ресторана рассаживали так, чтобы поощрить завязывание разговоров и — пусть и мимолетных — дружеских отношений. Согласно этой традиции, Тома посадили напротив двоих: мужчины средних лет и женщины, которая, увы, ничуть не походила на Элеонору — или, если на то пошло, Еву Марию. Мужчина был одет в костюм с галстуком. Через проход от них сидели Стив и Джули. Они пили из бокалов красное вино, держались за руки, шептались и по-прежнему выглядели очень взволнованными. Молодая любовь: нет ничего прекрасней (или ужасней), решил Том. Кроме, быть может, старой безответной любви. После встречи с Элеонорой он был в этом убежден.

Насколько удалось уловить из чужих разговоров, в основном обсуждали вставший поезд. По крайней мере, чем дольше тот будет стоять, тем больше времени он проведет в одном с Элеонорой поезде. И что именно в этом хорошего? — вопросил Том себя, поскольку чувства Элеоноры были кристально ясны. Раньше оставалась надежда, что она по-прежнему любит его несмотря на то, как закончились их отношения. Он бережно хранил эту надежду в кармане все эти годы, она помогала ему пережить трудные времена. Теперь же карман пустовал — даже не пустовал, а был вырван прямо из штанов.

— Это происходит со мной в поезде уже второй раз за неделю, — сказала сидящая напротив Тома женщина. Она представилась как Сью Бант из Висконсина. Она была строго одета, в возрасте около пятидесяти, высокая, немного тучная, с очень короткой стрижкой. Рядом с ней сидел мужчина в костюме с галстуком. Лэнгдон знал, что они не вместе, поскольку мужчину усадили за этот стол прямо перед ним. Женщина уже сидела там.

— Как вам это? — спросил незнакомец. Он не назвался.

— Обычно я не езжу поездом, но летать самолетами при моей профессии уже не столь удобно, как прежде, — пояснила дама.

— А чем вы занимаетесь? — Том решил поддержать разговор.

— Я — торговый агент компании, занимающейся здоровой пищей, — ответила та, намазывая на булку масло.

— Счастливо провести праздники, — сказала подошедшая официантка, раздавая бокалы яично-винного коктейля: как им сообщили, это праздничная традиция «Кэпа».

— И вам счастливых праздников, — ответили все. Затем Сью поинтересовалась, что случилось с поездом.

— Проводник сказал, что вот-вот все наладят и мы тронемся. Просто переехали что-то на рельсах.

На официантке был праздничный колпак, а окна и столы, как заметил Том, украшены гирляндами.

Они сделали заказ. Меню оказалось богатым, Лэнгдон чувствовал исходящий из кухни внизу запах еды, которую затем отправят наверх в ресторан лифтом. Том заказал ростбиф, а в качестве закуски предпочел салату водку с апельсиновым соком и льдом. Он уже подносил ее к губам, когда что-то оттолкнуло его. Повернувшись, Лэнгдон увидел, как рядом плюхается Агнес Джо, оставляя ему около шести дюймов свободного пространства.

— Привет, Агнес Джо, — хором сказали мужчина и Сью.

Том был озадачен. Здесь что — все с ней знакомы?

— Привет, дорогуши.

Когда Том посмотрел на нее, он был ошеломлен. Она надела красивые брюки — несомненно, растянутые до предела, но все равно красивые, — роскошный свитер и уложила волосы. Также она нанесла легкий макияж и выглядела заметно моложе. Лэнгдон мог только таращиться на столь разительное преображение.

— Привет, — промлямлил он.

— Здравствуйте, Агнес Джо, — сказала подошедшая официантка. — Вам как обычно?

— Да, только добавьте лука.

— Как я понимаю, вы много ездите поездом, — заметил Том, когда официантка отошла.

— О, я обожаю поезда и попутчиков. Хорошие ребята. Одно время пробовала летать — собственно, я пилот с лицензией, но предпочитаю поезда.

С точки зрения Тома, образ Агнес Джо, втиснувшейся в кабину двухместной «Сессны», сжавшей мясистыми пальцами ручку управления и поставившей ножищи на педали, был близок к галлюцинациям.

Незнакомый мужчина повернулся к Сью:

— Говорите, вы занимаетесь здравоохранением?

— Здоровой пищей. Я торговый агент. Раньше была помощником юриста, но не смогла и дальше работать на законников.

Что ж, Том тоже был сыт по горло видом americanus legalis cannibalis[143]: наобщался в процессе развода плюс недавний случай с Гордоном Мерриузером. Он поднял бокал в знак сочувствия.

— Что вам известно о женьшене? — спросил мужчина.

Ему было за пятьдесят, на вид он казался обычным бизнесменом, хотя некоторые довольно странные черты отличали его от коллег. Так, он открывал рот очень широко и втягивал воздух, как будто его не хватало. Затем глаза выкатывались так, что у Тома создавалось впечатление, что мужчина в любой миг рухнет головой в салат. Еще он облизывал губы так часто, что, можно подумать, язык вот-вот забьется в судорогах или попросту отвалится. И, наконец, у него имелась невероятно раздражающая привычка надуваться так, будто он собирался что-то сказать: губы тряслись, толстая шея дрожала, глаза часто моргали, руки вздымались к небесам — казалось, вот-вот извергнется некая мудрая фраза или, по меньшей мере, скандальная сплетня, после чего все сдувалось и мужчина преспокойно ловил оливки в своем бокале. После того как он проделал эти бесящие движения в четвертый раз, Том с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на него.

— О женьшене? — переспросила Сью. — Вы имеете в виду растение?

— Да. Позвольте пояснить, почему я об этом спрашиваю. — Он посмотрел на всех с заговорщическим видом и понизил голос: — Я встретил одну женщину. Азиатку или лицо восточного происхождения — не помню, какой там политкорректный термин употребляется в наши дни. Кажется, не «узкоглазая», нет?

— Нет, — сказала Агнес Джо. — И не надо продолжать эту тему, пожалуйста. Толерантность и уважение к другим культурам — основа мира во всем мире. К тому же у меня есть предки японского происхождения.

Том поглядел на эту великаншу и задался вопросом, отразились ли на ней как-то гены этих предков. А ее лексикон и манера речи заметно улучшились. Что это было?

Незнакомец продолжил:

— Да, верно. Прошу прощения за неудачную шутку. Так вот, этой женщине, кажется — ну, вы понимаете, — приглянулся я. А мне определенно приглянулась она. Как-то вечером мы ужинали вместе, и она завела речь о женьшене. Короче говоря, она прислала мне настоящий женьшень. Полагаю, он из Китая.

— Вообще-то, женьшень выращивают и в Висконсине, — заметила Сью, намазывая на булку еще больше масла: хлеба под ним уже не было видно. — Местная почва идеально подходит.

Том уставился на нее. Почва Висконсина идеально подходит для женьшеня? Ему это казалось безумным, но разве он в этом разбирается? Быть может, «Грин-Бей Пэкерс»[144] все поголовно фанаты женьшеня.

— В Висконсине — допустим, — сказал мужчина, — но суть в том, что она мне его прислала, а я не уверен, что с ним делать. Я хочу узнать — женьшень готовят, или пьют, или что?

— Она его прислала, но совсем необязательно его употреблять, — заметил Том.