— Как в добрые старые времена, когда мы были снайперами.

— Ну и храпел же ты тогда.

— Больше не храплю. Энджи меня от этого излечила.

— Не может быть! Как же ей это удалось?

— Мне не хотелось бы вдаваться в подробности, Веб…

Едва выйдя из гаража, они сразу же столкнулись с Перси Бейтсом.

— Ну что — удалось что-нибудь узнать о бомбе? — спросил Веб.

— Техники говорят, что это было весьма хитроумное устройство. Мы тут порасспросили работников на предмет того, кто мог ее подложить, но пока ничего не выяснили. Ясно одно: телефон оказался в машине не случайно.

— Значит, нужно иметь в виду и людей, которые живут поблизости. Откуда нам знать — может, здесь окопался член «Свободного общества»? — сказал Веб.

Бейтс с озабоченным видом кивнул.

— То-то и оно. «Свободное общество» вербует своих сторонников по преимуществу в сельской местности вроде этой, где живут малообразованные белые парни, которые любят оружие, с тоской вспоминают добрые старые времена и испытывают комплекс неполноценности по поводу того, что отстали от жизни и не сумели приспособиться к этому постоянно меняющемуся миру.

— А какая сейчас обстановка в штаб-квартире «свободных» в южной Виргинии?

— Наши люди присматривают за ними, но пока там все спокойно. Ясное дело, им не следует высовываться после того, что они натворили, и они это отлично понимают. Они не дураки и знают, что их подозревают в тяжких преступлениях и что за ними ведется наблюдение. Если бы у нас была хоть одна надежная ниточка, мы бы быстро ее размотали и взяли их за горло.

— А где Кэнфилд? Хотелось бы знать, где находится человек, которого ты должен охранять.

— Гвен тоже придется охранять, — сказал Бейтс. — Она получала такие же угрозы, как и ее муж.

Веб как следует обдумал слова Бейтса.

— Что ж, мы с Полли можем, конечно, действовать порознь, но вообще-то здесь нужно куда больше людей. Ист-Уиндз — огромная ферма.

— Две тысячи акров и шестьдесят восемь построек. Я уже говорил с Кэнфилдом по этому поводу, но он заявил, что если на территории его фермы появится хотя бы еще один федерал, то он подаст на меня в суд. И я ему верю. Так что охранять Кэнфилдов придется пока вам двоим. Но ты, Веб, помни, что наши люди будут неподалеку и в любой момент придут тебе на помощь.

— Очень на это надеюсь, Пирс.

— Не сомневайся. И вот еще что, Веб…

— Что?

— Спасибо тебе за то, что спас мне жизнь.

Они нашли Билли Кэнфилда в «конном центре». Он осматривал переднюю ногу у жеребца. Немо Стрейт и двое молодых людей в костюмах для верховой езды внимательно наблюдали за его действиями.

— Лучше вызвать ветеринара, — сказал Кэнфилд, обращаясь к молодым людям. — Возможно, это только ушиб, но вероятность перелома тоже нельзя исключать, хотя очень надеюсь, что это не так. — Когда один из молодых людей отправился выполнять порученное ему задание, Кэнфилд крикнул ему вслед: — И не забудь сказать кузнецу, что если он и впредь будет снабжать меня дрянными подковами, то я найду себе другую мастерскую. Я просил его в прошлый раз завезти мне клеящиеся подковы, но он и об этом забыл…

— Слушаю, сэр.

Кэнфилд потрепал лошадь по шее, вытер тряпкой руки и подошел к позовцам.

— Кажется, вы говорили о кузнеце? — спросил Романо.

— А кто же еще, по-вашему, подковывает лошадей? — удивился Кэнфилд. — Раньше они работали на фермах круглый год, но теперь хороших кузнецов мало. Приезжает раз в неделю на грузовике какой-то слесарь и вместо настоящих кованых подков продает тебе дешевую штамповку. Подковы, между прочим, стоят довольно дорого, но кого сейчас заставишь их ковать? Дело это тяжелое, связано с работой у раскаленного горна и довольно опасное. Ведь лошадь, когда ее подковывают, так и норовит огреть тебя копытом.

— А что такое клеящиеся подковы? — поинтересовался Веб. На этот вопрос ответил Стрейт:

— Иногда у животных сильно истончается роговой слой на копытах. Это часто бывает у лошадей, привезенных из Европы, поскольку здесь и климат, и пища, и почва совершенно иные. Поэтому, пока они проходят акклиматизацию, подковывать их тяжелой подковой на гвоздях опасно. И тогда им на копыта специальным клеем наклеивают легкие подковы, которые, если они, конечно, хорошо сделаны, вполне в состоянии продержаться месяц или два.

— Похоже, вашему делу надо долго учиться — чтобы понимать все эти тонкости, — сказал Веб.

— А я вот всегда быстро всему учился, — сказал Билли. Потом, переведя взгляд на Бейтса, спросил: — Ну, долго вы еще будете допрашивать моих ребят? Им, между прочим, работать надо…

— Мы собираемся покинуть вашу ферму в самое ближайшее время.

Кэнфилд посмотрел на Веба, а потом ткнул пальцем в Бейтса.

— Он рассказал мне про убийства, совершенные с помощью телефона, и про все такое прочее. Хочу вам заметить, что вы отреагировали на опасность моментально.

— Я тоже быстро учусь, — сказал Веб.

Кэнфилд с любопытством на него посмотрел.

— Что еще в таком случае вы хотели бы узнать?

— Я хотел бы как следует изучить вашу ферму. Исходить ее вдоль и поперек.

— Придется вам избрать в провожатые Гвен. У меня лично для таких прогулок совершенно нет времени.

Веб посмотрел на Романо.

— Пока я буду изучать вашу ферму, с вами будет находиться Полли.

Кэнфилд, казалось, готов был уже вспылить, но в последний момент взял себя в руки.

— Ладно. — Кэнфилд перевел взгляд на Романо. — Вы умеете ездить верхом, Пол?

Романо мигнул и озадаченно посмотрел сначала на Веба, а потом на Кэнфилда.

— В жизни не садился в седло.

Кэнфилд обнял Полли за широкие плечи и ухмыльнулся.

— Полагаю, вы учитесь так же быстро, как и ваш партнер?

Когда Гвен приехала на своем Бароне в «конный центр», муж попросил ее показать Вебу ферму. Она кивнула и повела Веба к стойлам.

— Лучше всего осматривать ферму, сидя на лошади. Вы ездите верхом? — спросила она.

— Самую малость. Во всяком случае, до вас мне очень и очень далеко.

— В таком случае мы подберем для вас подходящую лошадь.

«Подходящей» лошадью для Веба, по мнению Гвен, был Бу — жеребец германской породы, в котором текла древняя кровь горячих арабских скакунов и средневековых европейских тяжеловозов. Этот конь весил тысячу семьсот фунтов и достигал в холке примерно одиннадцати ладоней[93].

— В свое время на нем ездил объездчик. Но Бу уже отработал свое, находится на пенсии и скакать по полям ему больше не хочется. Он стал толстым и ленивым, и мы зовем его «старый ворчун», хотя, если разобраться, характер у него не такой уж и скверный. Кроме того, кое-какую подвижность он все-таки сохранил, так что для прогулок еще годится и мы смело можем надеть на него английское седло или седло «вестерн».

— Понятно… — протянул Веб, рассматривая стоявшее перед ним огромное животное. Бу поглядывал на Веба с такой злобой, словно хотел укусить его побольнее. Вне всякого сомнения, участвовать в верховой прогулке по территории фермы и нести на себе Веба ему нисколько не улыбалось.

Гвен накрыла Бу потником, а потом с помощью Веба водрузила ему на спину тяжелое седло «вестерн».

— Обратите внимание: когда я буду затягивать на нем седельный ремень, он обязательно станет надувать брюхо.

Бу поступил в полном соответствии со словами Гвен: набрал в себя побольше воздуха и надул брюхо. Веб с любопытством наблюдал за поведением животного.

— Видите, что происходит? — сказала Гвен. — Кажется, что седельный ремень затянут на нем очень крепко, но стоит ему выпустить воздух, как ремень мгновенно ослабеет, и всадник, пытаясь забраться в седло, рискует съехать вместе с ним набок, сорваться и упасть на землю. Надо сказать, Бу такие шутки чрезвычайно забавляют.

— Оказывается, животные могут быть весьма смышлеными, — сказал Веб.