— Супер.

— Он не знал.

— Но тебе-то следовало знать.

— Ладно-ладно… Мне следовало. Но я не сообразил. Что теперь?

— Платок есть?

— Нет, но есть салфетки.

Кингман протянул ей несколько штук. Мейс взяла одну, обернула пальцы и осторожно открыла книгу.

— Я просмотрел несколько страниц, но никаких загадочных надписей не видно. Может, нам нужно выдавить на нее лимон, и тогда проявятся невидимые чернила?

— Или мы сделаем кое-что попроще, — сказала Мейс, взяла книгу за корешок и слегка потрясла, раскрывая страницы.

На стол вывалился маленький ключ.

— Не трогай! — приказала Перри, когда Рой потянулся к ключу, и, воспользовавшись салфеткой, подняла ключ за бороздки. — Ключ не от сейфа; возможно, почтовый ящик.

— Теперь мы сузили круг до нескольких сотен миллионов, — заметил Рой. — Причем неизвестно, действительно ли этот ключ от него.

— Она когда-нибудь упоминала о каком-то почтовом ящике?

Рой покачал головой.

— Нет.

Мейс уставилась на ключ с таким напряжением, будто ждала, что этот кусочек металла тут же выдаст ей все свои секреты.

— И других сообщений от нее не было?

Рой уже было начал говорить «нет», потом остановился, нажал несколько клавиш и развернул экран к Мейс.

— Поздно вечером в пятницу она отправила мне это письмо.

— Полиция о нем знает?

— Ага, они уже спрашивали меня сегодня. Я сказал, мол, не знаю, что оно означает.

Мейс изучала строчки.

— Точно никакая лампочка не загорается?

— Нет, но фраза странноватая. «Переключить себя»? Ведь можно было написать просто «переключиться»…

— Не знаю. Это тебе виднее. Есть какие-то интересные кандидатуры для «А»?

— Слишком много. Но ты же вроде больше не работаешь в полиции.

— Нет закона, запрещающего гражданину расследовать преступление.

— Но…

— Возвращаясь к ключу и письму, есть какие-то мысли?

— Эй, ты не можешь у меня ничего требовать.

— Рой, просто скажи мне.

— Честер Акерман. Управляющий партнер-фирмы. Я разговаривал с ним вчера. Он был очень нервным, расстроенным.

— Одного из его юристов засунули в холодильник. Есть от чего расстраиваться.

— Я знаю. Но нутром чувствую: он был напуган сильнее, чем можно ожидать в такой ситуации, если ты понимаешь, о чем я.

— Типа, он боялся за собственную шкуру?

— И я думаю, он о чем-то соврал.

— О чем?

— Не знаю. О чем-то.

— Что ты о нем знаешь?

— Он из Чикаго. Есть семья. Приносит новые контракты тоннами.

— То есть, в общем, ты хочешь сказать, что не знаешь о нем ничего?

— У меня никогда не было причин раскапывать сведения об этом парне.

— Ну, может, теперь у тебя есть причина.

— Ты хочешь, чтобы я шпионил за управляющим партнером? — недоверчиво спросил Рой.

— И за любым другим, если это покажется продуктивным.

— И все это из-за случайного убийства?

— Твою коллегу засунули в холодильник. Думаешь, это никак не связано с твоей конторой?

Рой подобрал свой резиновый мячик и бросил его в корзину. И промахнулся.

— У тебя проблемы с техникой. Убийство по соседству часто дает такой эффект.

Мейс пристроилась на краю стола и, держа салфетку, стала осторожно перелистывать страницу за страницей.

— В списке ваших старых клиентов, случайно, нет никаких серьезных бандитов?

Рой покачал головой.

— Мы не занимаемся уголовщиной. Только контракты.

— Клиенты из бизнеса постоянно встревают в какие-нибудь юридические беды.

— Я же говорил тебе: если речь идет о судебном разбирательстве, мы отдаем работу на субподряд.

— Какой фирме?

— Нескольким, из утвержденного списка.

— Пока особого прогресса не вижу.

— Я тоже, — согласился Рой.

— Сколько ты получаешь?

Его глаза чуть расширились.

— Почему ты все время меня об этом спрашиваешь?

— Потому что ты мне так и не ответил. И нечего сердиться. Это законный вопрос.

— Ладно, больше, чем тебе платит Альтман.

— Насколько больше?

— С бонусами, долей прибыли и компенсациями — почти вдвое.

— Начинающий коп в округе Колумбия недотягивает даже до пятидесяти штук в год.

— Я никогда не утверждал, что жизнь справедлива. Но просто к сведению: работая общественным защитником, я и близко не дотягивал до пятидесяти… — Кингман внимательно смотрел на Мейс. — Так почему тебе важно знать, сколько я зарабатываю?

— У твоей фирмы явно есть деньги, и это мотив для убийства.

— Ладно. Может, я и смогу покопаться кое в чем, а потом вернуться к тебе. Чем ты занята сегодня вечером?

— Ужинаю со старшей сестрой. Но потом я свободна.

— Ты что, никогда не спишь?

— Последние два года — не особо.

Мейс завернула ключ в салфетку и засунула в карман. Рой нервно посмотрел на нее.

— Мне бы не хотелось оказаться под обвинением в сокрытии улик.

— А мне хотелось бы выяснить, что за хрень тут происходит. У меня сдвиг на почве вещей, которые кажутся бессмысленными.

— Мейс, но ты же больше не коп.

— И каждый считает своим долгом напомнить мне об этом, — сказала она и вышла из кабинета.

Мейс сидела на своем байке, а вещдок от расследования убийства прожигал дыру в кармане ее куртки. Она только что совершила уголовное преступление, причем в городе, где главным исполнителем закона была ее сестра.

— Ты идиотка, — бормотала Перри, пока «Дукати» стоял перед светофором. — Тупица. Безответственный кусок дерьма, который не может сообразить, что пора остановиться и сказать: «Нет, не делай этого!»

Она пообещала сестре не делать именно то, что сейчас сделала. Вмешалась в расследование.

Но в тюрьме с ней случилось одно происшествие, о котором не знала даже Бет. Мейс прочитала старую статью об агенте ФБР, которого обвинили в давлении на свидетелей, поддержке главаря бандитов и помощи в перевозке оружия через границы штатов. Агент все время твердил о своей невиновности, заявлял, что его подставили, но без толку. Его судили, признали виновным и размотали ему срок на полную катушку. Выйдя на свободу, он перебрался в другой штат и тайно внедрился в сеть наркоторговцев. Там собрал гору доказательств, постоянно рискуя жизнью, и передал все материалы Бюро, которое устроило грандиозную облаву. Он даже давал показания в суде против главарей сети. СМИ подхватили эту историю, развернули — и получили огромный общественный резонанс.

С чего виновному человеку делать нечто подобное? Должно быть, он невиновен. Очевидно, правосудие допустило ошибку. Общественное давление просочилось к политикам на Капитолийский холм, в результате чего Бюро пошло против собственных правил и восстановило агента в своих рядах, хотя он был осужденным преступником. Мужчина возглавил офис ФБР на Среднем Западе, и его последующая карьера была полна наград и успехов.

Агента звали Фрэнк Келли, и отчаявшаяся Мейс написала ему из тюрьмы и объяснила свою ситуацию. Келли даже приехал в Западную Вирджинию, чтобы повидаться с ней. Он был крупным, солидным мужчиной, явно не признающим никакой чепухи. Фрэнк прочитал материалы по делу Мейс и сказал ей, что верит в ее невиновность. Но, пусть и сочувствуя ей, Келли был прям. «Вы никогда не сможете очистить свое досье. Слишком много препятствий и всякого дерьма по ходу. Даже если вы найдете какие-то свидетельства, доказать свою невиновность в должной степени будет практически невозможно. Всегда найдутся люди, настроенные против вас, люди, которые не захотят вам поверить. Но, выйдя на свободу, вы сможете вновь вернуться в седло. Вы будете полагаться только на свои центы и нервы, не получая никакой поддержки, и поставите все на кон, как это сделал я. Тогда у вас появится шанс очистить свое досье де-факто, в суде общественного мнения. Нет никаких гарантий, — добавил Келли. — И должен сказать вам, что мне крупно повезло. Но так вы сможете хоть немного управлять своей судьбой. У вас хотя бы будет шанс. В противном случае вы больше никогда не станете полицейским».