— Как хорошо, что священник и его семья взяли Дженни.

— Кстати, о детях. Удалось установить личность мальчика?

— Нет, насколько мне известно. Но у нас появилась ниточка.

Пайн рассказала, что Таннер видел «Пагани» возле ее старого дома.

— И ты думаешь, это может иметь отношение к Джеку Лайнберри? — спросила Блюм.

— А ты полагаешь, что «Пагани» растут здесь на деревьях?

— Но зачем ему следить за твоим старым домом?

— Даже если это была его машина, совсем не обязательно, что в ней сидел он.

— Верно. И как ты намерена с этим разобраться?

— Я еще не решила. Эдди не сумел проследить машину до Лайнберри, но тут существует множество уловок.

Зазвонил телефон Пайн, она посмотрела на экран и вздрогнула.

— Сообщение от Стэна Кэшингса.

— Он отвечает на вопрос о «Плаще и кинжале»? — заинтересовалась Блюм.

Пайн кивнула и принялась читать сообщение.

На глазах Блюм выражение лица Пайн изменилось от любопытства на потрясение, а потом недоверие.

— Не думаю, чтобы ты когда-нибудь так выглядела, — с тревогой заметила Блюм.

Пайн на нее посмотрела.

— Ну я даже представить не могла ничего похожего.

— Так все дело в «Плаще и кинжале»? Это бар, как ты и думала?

— Да и нет.

— Я не понимаю. Либо одно, либо другое.

— Вовсе нет, если верить Стэну. Он провел глубокое расследование и написал мне, что не может получить все ответы, и не только из-за того, что это происходило очень давно, дело в том, что информация засекречена.

Теперь пришла очередь Блюм удивиться.

— Засекречена? Что это за бар такой?

— Операция под прикрытием, которую проводило PC, — сказала Пайн, имея в виду Разведывательное сообщество[344].

— Операция под прикрытием? В баре? Кого они хотели поймать?

— Обладая лишь незначительной информацией, Стэн полагает, что операция была связана с международным шпионажем.

— Они назвали свой штаб «Плащ и кинжал»? Тебе не кажется, что это слишком?

— Он спросил у тех, кто был в курсе, и они ответили, что тут не обошлось без иронии. Повсюду открывалось множество новых баров с необычными названиями. Ну ты понимаешь, как в прошлом магазины, торговавшие без разрешения алкоголем, куда пропускали после того, как ты произносил тайный пароль или входил в телефон-автомат и звонил по определенному номеру, который тебе дали, и тогда дверь открывалась. В те времена еще продолжалась холодная вой-на, хотя она уже приближалась к концу, а в конце десятилетия перестала существовать Берлинская стена.

— Они кого-нибудь поймали?

— Судя по всему, да. Не называя имен, Стэн дал мне понять, что операция была исключительно успешной.

— Но как это связано с твоими родителями? И почему у твоего отца было столько подставок для пива?

— Стэн не смог выяснить. Никто не назвал ему имен тех, кто участвовал в операции.

— Иными словами?..

Лицо Пайн стало пепельно-бледным.

— Иными словами, все сводится к тому, что мой отец там работал и, возможно, помог схватить плохих парней, по крайней мере, я так думаю.

— Или?

Пайн печально посмотрела на свои руки.

— Или он был плохим парнем и сбежал, и они оказались здесь.

Морг.

Снова.

Внутри у Пайн все сжималось, чего прежде с ней не случалось, когда она подходила к мертвому телу. Причина сомнений не вызывала.

Тело принадлежало ребенку.

Она, Уоллис и Ларедо стояли возле металлического стола, на котором лежал убитый мальчик.

Судмедэксперт, та же женщина, что и прежде, держала в руке планшет и смотрела на экран.

Блюм вежливо отказалась составить им компанию, за что Пайн была ей благодарна. Мать шестерых детей и бабушка с дюжиной внуков не должна смотреть на такое.

Проклятье, никто не должен.

— Причина смерти? — спросил Уоллис, который явно с трудом справлялся с тошнотой.

— Если хотите услышать понятное определение, перелом повешенных, — ответила судмедэксперт.

— Это объясняет странное положение шеи, — сказал Ларедо.

— Он умер от повешения? — спросил Уоллис. — Иными словами, его задушили?

— Нет, — покачала головой судмедэксперт. — Это, конечно, называется «перелом повешенного», и он может привести к смерти от удушения, но мальчика не повесили. Техническое название для такого — перелом ножек дуги второго шейного позвонка. На самом деле это просто критический перегиб позвоночного столба от воздействия на подбородок снизу. В результате спинной мозг передавливается первым и вторым шейными позвонками — и смерть тут была мгновенной или настолько близкой к мгновенной, насколько это возможно.

— Но как добиться такого результата? — спросила Пайн.

— Подобного рода повреждения бывают в автомобильных катастрофах, при затяжных прыжках с парашютом и даже в контактных видах спорта. Ты на что-то налетаешь или ударяешься подбородком — подбородок приподнят вверх, голова откинута назад, к верхней части спины. Если предмет достаточно твердый, а удар сильный, это может сломать позвоночник.

— И что произошло в нашем случае?

— У меня нет полной уверенности, но это не просто догадка, потому что на теле есть синяки. Например, на подбородке, — продолжала объяснять судмедэксперт. — Челюстная кость, самая прочная кость лица, треснула, а это совсем не просто сделать.

— Подождите минутку, — вмешался Ларедо. — Он мог умереть во время автомобильной катастрофы?

Женщина покачала головой.

— Я так не думаю, — ответила она. — Тогда остались бы другие следы. Ну а если учесть современные средства безопасности, сначала надо было бы расстегнуть ремень. И если бы это произошло в данном случае, мы бы увидели целую серию других повреждений. Одно могу вам сказать: тот, кто убил мальчика, знал свое дело. Перелом чистый.

— Может быть, он прошел военную подготовку? — предположил Уоллис. — Гиллеспи служил в армии. Возможно, убийца знал его раньше и затаил обиду.

— Тело так и не удалось идентифицировать? — спросил Ларедо, глядя на Уоллиса.

— Пока у нас ничего нет, — ответил тот. — Мы разослали описание и портрет в средства массовой информации и попросили помощи.

— И на него нет никакой информации из Национального центра пропавших и эксплуатируемых детей, — добавил Ларедо.

— Складывается впечатление, что его просто не существует, — сказала Пайн и снова посмотрела на тело. — Но он здесь. У него была какая-то жизнь. Кто-то ее отнял. И он за это заплатит.

На обратном пути в Андерсонвилль Ларедо посмотрел на сидевшую за рулем Пайн.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да, со мной все прекрасно, Эдди. Я ничего там не почувствовала. А как ты? Давай зайдем куда-нибудь, поедим, выпьем пива, развлечемся.

— Ты знаешь, что я имел в виду совсем другое.

Она ничего не ответила.

— Я тоже хочу снести подонку голову, Этли. И что с того? — со вздохом продолжал он. — Мы не можем. Наша работа состоит в том, чтобы поймать сукина сына, а не казнить его.

— Я не новичок и не нуждаюсь в уроке полицейской этики, большое спасибо. Я лишь спускаю пар. Это преступление?

— Нет. Более того, полезно для здоровья. Так что давай, продолжай в том же духе.

— Мы не можем допустить, чтобы еще один человек умер, Эдди. Другой ребенок.

— Ты думаешь, он выбрал именно этого мальчика из-за того, что смог легко до него добраться? Может, у него не было семьи и никто о нем не заботился.

— Зачем все усложнять, когда в этом нет никакой необходимости? И насколько больным нужно быть, чтобы сделать такое с ребенком?

— Обычно мы имеем дело с больными людьми, Этли. По умолчанию. — Он постучал пальцами по ручке кресла. — Ты думаешь о девочке, спасенной тобой во время «сигнала Эмбер»?

Она не ответила.

— Нельзя, чтобы это становилось личным, тебе это известно не хуже, чем мне. На самом деле, если помнишь, ты прочитала мне целую лекцию на эту тему в округе Колумбия.