Клерк бросил на Милтона сочувственный взгляд.

— Надеюсь, Робби хотя бы приятно провел здесь время.

Клерк посмотрел на компьютерный экран.

— Записи показывают, что ему делали массаж. Даже если вы и пропустили с ним ужин, он по крайней мере был доволен.

Милтон рассмеялся.

— Господи, массаж! Я и не припомню, когда у меня был последний сеанс.

— У нас отличный салон.

— А обязательно надо быть вашим постояльцем?

— Да нет. Если хотите, я прямо сейчас для вас договорюсь.

— Мм… знаете что? Пусть будет та же самая массажистка, которая занималась Робертом. Мы с ней поболтаем. Он вообще забавный парень, и я уверен, что она его хорошо запомнила.

Дежурный регистратор улыбнулся:

— Конечно, сэр.

Он набрал номер спа-салона, с кем-то переговорил, и его лицо омрачилось.

— Вот как… А я-то сразу не сообразил, что это она. Хорошо, спасибо.

Он повесил трубку и повернулся к Милтону:

— Боюсь, с той же массажисткой ничего не получится, сэр.

— О, она уволилась?

— Нет-нет. — Клерк понизил голос. — Видите ли… она… скончалась.

— Боже мой! Несчастный случай?

— Извините, сэр, я не могу…

— Понимаю. Какая жалость. Молодая?

— Да. И характер у Синди был очень славный.

— Ужас, ужас…

— Что ж, сэр, вас устроит другая массажистка? Потому что прямо сейчас есть свободное место…

— Ах да, да. С удовольствием… Так вы говорите, ее звали Синди?

— Да. Синди Джонсон.

Часом позже Милтон постанывал под энергичными руками бойкой массажистки по имени Хелен. Впрочем, стоило ему заикнуться про смерть Синди, как Хелен заметно помрачнела.

— Нынче здесь, а завтра, как говорится, там…

— Я слышал, какой-то несчастный случай? — намекнул Милтон позже, сидя в шезлонге, закутавшись в халат и попивая родниковую воду.

Хелен пренебрежительно фыркнула:

— Да как же!

— А вы думаете…

— Я и не собираюсь ничего думать. Не моего это ума дело. Зато ее мать чуть с ума не сошла.

— Ее мать? Несчастная женщина… Ей что же, пришлось приехать в город?

— Чего? А, да нет, Долорес живет здесь. Работает за столом в крэпс, в казино «Помпеи».

— Ого! А ведь я прямо оттуда!

— Мир тесен, — дернула плечом Хелен.

— Несчастная миссис Джонсон, — покачал головой Милтон. — Потерять родную дочь…

— Да уж. Кстати, она теперь миссис Раднор. Синди вроде бы любила своего отчима.

Милтон допил воду.

— Что ж, спасибо за массаж. Будто заново родился.

— Заходите еще, сэр.

Вернувшись в «Помпеи», Милтон поделился сведениями с Рубеном.

Его друг уважительно присвистнул.

— Черт возьми, Милтон, ты действительно кое-чего набрался от Сьюзен!

Потратив несколько минут и парочку умело размещенных двадцаток, мужчины попали наконец к столику, где работала Долорес. Милтон дал ей мысленную оценку, пока делал вид, что увлечен игрой в крэпс. Худая, с морщинистым лицом и перманентной аурой печали. Через час ее сменили, и Милтон проследовал за ней к столику возле барной секции, где она уселась, рассеянно попивая кофе. Сигарета так и осталась незажженной в ее руке.

— Миссис Раднор?

Женщина вздрогнула.

— Откуда вы знаете мое имя? И в чем дело?

— Извините, — смущенно начал Милтон, — просто несколько месяцев назад я был в городе, и ваша дочь сделала мне самый замечательный массаж.

Губы женщины дрогнули.

— Моя Синди была лучшей из лучших! Она ходила на специальные курсы, ей дали диплом и…

— Да-да, я знаю. Она молодец. И я пообещал, что в свой следующий приезд обращусь именно к ней. Но я туда сходил, и мне сказали, что произошло… А потом любезно назвали ваше имя и где вы работаете…

— А зачем вам все это? — подозрительно спросила женщина.

— Она была настолько мила, что я обещал Синди в следующий раз поставить ей на удачу за столиком в крэпс.

Тут Долорес прищурилась.

— Эй, мистер, уж не вы ли тот самый метатель, который раздел столик номер семь? У меня в тот момент как раз выпал перекур, я и сходила посмотреть. Все только об этом и жужжали.

— Да, тот самый. — Он достал бумажник. — Так что хотел бы теперь вернуть вам долю Синди.

— Сэр, вы совершенно не обязаны…

— Я дал ей слово.

Милтон протянул женщине двадцать сотенных купюр.

— Боже мой… — прошептала Долорес и попыталась оттолкнуть его руку, но Милтон продолжал настаивать, пока она не убрала деньги себе в кармашек.

— Ваше появление и вот эти деньги — единственная хорошая вещь, которая случилась со мной за очень долгое время…

Милтон поспешил протянуть салфетку из вазы на столике. Долорес промокнула глаза и высморкалась.

— Спасибо, — сказала она.

— Могу ли я вам чем-то еще помочь, миссис Раднор?

— Зовите меня просто Долорес. Вы и так сделали чудо.

— Хелен из спа-салона упомянула, что произошел несчастный случай. Автомобильная катастрофа, да?

У женщины окаменело лицо.

— Якобы случайная передозировка… Бред! Моя девочка в жизни не прикасалась к наркотикам! Я-то знаю, потому что сама в молодости грешила. Торчок торчка за версту видит. Синди никогда не употребляла.

— А отчего же они так решили?

— Нашли какие-то следы в организме. И пакетик крэка за кроватью. Бац — она для них сразу наркоманка. Но я-то знаю Синди! И она видела, что эта дурь со мной в свое время сделала. Я потом завязала, нашла себе работу… а теперь вот оно что… Нет теперь моей девочки… — Долорес вновь принялась шмыгать носом.

— Мне очень, очень жаль…

Милтон оставил ее и заторопился назад к Рубену.

— Смотри: Синди делает массаж Тони Уоллесу, он же Робби Томас. Уоллеса чуть ли не до смерти забивает Бэггер, а сама Синди умирает от случайной передозировки, хотя возникает впечатление, что сама она наркотики никогда не употребляла.

— Вряд ли это совпадение, — изрек Рубен.

— Полагаю, ее убил Бэггер. Порыскаю-ка я на веб-сайте этого казино. Может, сыщется задняя дверь, через которую удастся пролезть.

Он покинули «Помпеи», так и не заметив человека в строгом костюме, который наблюдал за беседой Милтона и Долорес. Мужчина бросил в портативную рацию: «У нас проблемы. Соедините меня с мистером Бэггером».

Ранним утром следующего дня Гарри Финн вновь стоял в толпе, на сей раз в связи с порученным официальными заданием. Вполуха прислушиваясь к экскурсоводу, он то и дело мысленно возвращался к своей матери, хрупкой женщине с несгибаемой волей. История, которую она ему рассказала — в сотый раз! — касалась Рейфилда Соломона, отца Гарри Финна. Соломон отличался неистощимой любознательностью и непоколебимым кодексом чести. Он десятилетиями трудился ради вящего блага отечества, заслужив себе репутацию не только истинного патриота, но и человека, умевшего добиваться результатов и находить ответы там, где все остальные ничего не видели. Потом он полюбил будущую мать Гарри Финна, они поженились. Родился сын — и тут дела пошли по-другому.

Отец погиб якобы от собственной руки, в приступе невыносимых угрызений совести. Мать считала иначе.

— Все это ложь, — повторяла она вновь и вновь. — Ни крошки правды. Ни обо мне, ни о нем. Они убили его по каким-то своим причинам.

Финн знал суть этих причин, потому что мать буквально вбила их ему в голову. Служба Рейфилда Соломона на благо страны была позабыта, его честное имя облито грязью. Но больше всего мать Финна мучил не позор, несправедливо обрушившийся на семью, а тот факт, что любимого человека она потеряла много раньше, чем следовало бы.

— Отец этого не заслужил, — говорила она Финну. — И виновные должны ответить.

Впервые рассказ матери он услышал в возрасте семи лет, вскоре после смерти отца. Мальчик был ошеломлен, его еще формировавшееся чувство справедливости получило сильнейший удар. Вплоть до сегодняшнего дня он продолжал внутренне изумляться, как можно уничтожить человека, за которым нет никакой вины.