— Ты меня разыгрываешь, — удивленно сказала Пайн.

Кеттлер открыл банку и протянул ей. Она сжала ее в руках.

— Холодная… Как тебе это удалось?

— Я же говорил, что оставляю рюкзак на станции рейнджеров, когда мне не нужно дежурить, на случай чрезвычайной ситуации или если захочу в одиночестве полазать по горам. Одна банка пива всегда находится в «охлаждающем рукаве» с питанием от батареек. Нечто вроде поблажки самому себе. Когда я был на Среднем Востоке, взвод всегда рассчитывал на вечернее пиво. — Он помолчал, и его улыбка исчезла. — Единственное, чего мы тогда ждали… Ну, если не считать возвращения домой.

— Конечно, Сэм. — Этли сделала большой глоток и протянула ему банку. — Проклятье, теперь мне нужна сигарета.

Он улыбнулся, сделал глоток, взглянул на банку; на лице у него появилось задумчивое выражение, а потом он и вовсе помрачнел.

— Что? — спросила Пайн, внимательно посмотрев на него.

Кеттлер пожал плечами.

— Черт возьми, почему бы и нет… С тем же успехом могу и рассказать.

— О чем?

Он протянул ей пиво.

— Я командовал пешим патрулем, который отправили в небольшую деревушку в сотне кликов[306] от Фаллуджи. Мальчишка, не больше десяти или одиннадцати лет, вышел из дома, точнее из глиняной хижины. Я мог бы опрокинуть ее ударом ноги. Мы угостили его конфетами. С нами был переводчик, и мы спросили у мальчишки, не слышал ли он что-нибудь про «Аль-Каиду». Он ничего не знал — так он нам сказал. А потом появилась ужасно разозленная пожилая женщина; оказалось, что это была его бабушка. Она схватила мальчишку и велела нам убираться. Она кричала, постепенно распаляясь все сильнее, и вокруг стали собираться молодые мужчины из деревни. Ну, и мы начали отходить. Я находился позади, на фланге…

Кеттлер замолчал. На лбу у него появились капельки пота, но Пайн догадалась, что жара тут ни при чем.

Она протянула ему банку пива.

— Вот, выпей.

Сделав глоток, он продолжил:

— Оглянувшись, я увидел у мальчишки в руках «калашников». Вероятно, его бабушка прятала автомат под одеждой. Дьявольская штука. Сама старуха держала в руках гранату. — Он снова замолчал, и на его лице застыло удивление. — Проклятый автомат был больше мальчишки. Но я сразу понял, что он умеет с ним обращаться. — Сэм облизнул губы. — Мои парни ничего не заметили.

Догадываясь, куда он ведет, Пайн положила ладонь на его руку и почувствовала, какая она горячая.

— Я посмотрел на него и его бабку. Никогда… — Кеттлер снова облизнул губы и с трудом сглотнул. — Никогда в жизни я не видел такой жуткой злобы. Они видели меня в первый раз, но уже ненавидели изо всех сил. И мальчик, и его бабушка.

— Они ненавидели то, что ты представлял, и то, почему ты там оказался, Сэм.

— Я выстрелил мальчишке в ногу, — продолжал Кеттлер. — Я не хотел его убивать. Просто собирался помешать ему прикончить меня и моих парней. Должно быть, пуля отскочила от кости и перебила бедренную артерию. Это был настоящий гейзер. Он умер почти мгновенно. Просто упал на землю и…

— Ты не должен, — сказала Пайн, сжимая его плечо. — Не нужно продолжать.

Сэм упрямо покачал головой.

— Бабушка посмотрела на него и закричала, потом взглянула на меня, по ее лицу текли слезы. Она уже собиралась вырвать чеку из гранаты и швырнуть ее в нас… — Он помедлил лишь секунду. — И я выстрелил ей в голову. — Он замолчал и посмотрел на Этли. — Хочешь знать, почему?

Она ничего не ответила, и Кеттлер принял ее молчание за согласие.

— Я решил, что она не захочет жить. И убил ее. Я вел себя как Бог, но ведь я им не был. Я не Бог. В тот момент я вообще ничего не понимал.

— Ты сделал то, чему тебя учили. Ты спас своих парней.

— Да, меня учили убивать детей и их бабушек… Не на это я подписывался, Этли. Правда. Ни за что на свете. С тех пор прошло десять лет, но мне до сих пор снятся кошмары. Я снова и снова нажимаю на спусковой крючок. А они снова и снова умирают.

— У тебя не было других вариантов, Сэм. Ты оказался в жуткой ситуации.

Кеттлер посмотрел на нее.

— Помнишь тот вечер, когда я приехал к тебе с пивом? — спросил он.

— Да?

— Ко мне снова пришел тот же кошмар. Я проснулся весь в поту. И потом… подумал, чтобы позвонить и просто… тебя увидеть. Это… помогло.

— Я рада, Сэм.

С минуту они молчали. Тишину нарушали лишь шум ветра и плеск воды в реке.

Этли сняла куртку и показала ему татуировку на предплечье.

— Мерси была моим близнецом.

— Была? Что с ней случилось?

— Однажды ночью, когда нам было по шесть лет, в нашу спальню вошел чужой мужчина и забрал ее. Мне так и не удалось узнать, что с ней случилось.

— Господи, Этли… Мне так жаль…

— Наверное, я пошла работать в Бюро именно по этой причине. — Она посмотрела на Кеттлера. — Чтобы другие люди могли рассчитывать на справедливость, потому что… Мерси ее так и не дождалась.

Сэм взял ее ладонь и сжал.

— Не могу себе представить лучшего способа провести жизнь.

— Обычно я об этом не говорю. Почти как ты. — Она огляделась по сторонам. — Но теперь я поняла: какого дьявола? Завтра наступит не скоро, если вообще наступит.

Кеттлер задумчиво кивнул.

— Я думал, что смогу справиться сам. Но… — Он покачал головой. — Я собираюсь обратиться к психологу. Здесь неподалеку есть отделение Министерства по делам ветеранов. Мне необходимо разобраться с моей проблемой. Я приехал сюда, рассчитывая, что работа здесь мне поможет, но ничего не получается.

— Психолог может помочь, Сэм. Правда.

— Ну, нужно попробовать… — Кеттлер вздохнул и отвел взгляд. — А ты сама не думала обратиться к психологу? Относительно сестры и всего остального.

Пайн не ответила.

Самое жаркое время дня миновало, но они так и не увидели вертолет. И ни одной команды в камуфляжной форме с винтовками «М4». Причина не вызывала сомнений: эффективно прятаться при дневном свете невозможно.

Пошел дождь, и Кеттлер с Пайн смогли по очереди поспать. Когда погода снова изменилась и небо очистилось, они разбудили Рота и поели, запивая еду водой, чтобы хватило сил для последнего штурма северного края каньона.

Когда они снова связались веревками, Кеттлер положил руку на плечо Давида.

— Ладно, вот что я предлагаю. Нас ждет несколько довольно крутых подъемов, но мы сумеем их преодолеть. Затем — долгий и непростой путь, с которым мы тоже справимся. Следующий участок в несколько миль — плоский. Потом мы повернем на восток, где тропа раздваивается. Там снова появятся подъемы и спуски, и тропа будет более неровной, чем западная, но зато не такая длинная. Тебе нужно лишь наблюдать за мной, и еще до наступления рассвета мы выйдем на обычную мощеную дорогу. Звучит неплохо?

— А как же заряд? Сейчас моя очередь его нести, — сказал Рот.

— Мы с Этли решили, что сами с этим справимся.

— Но так нечестно, — возразил Рот.

— Ты довольно долго находился в каньоне. А мы — нет. Это отняло у тебя много сил. Каждый должен отвечать за себя и думать о том, что лучше для отряда и миссии. Наверняка твоя команда поступает аналогично, когда инспектирует ОМП.

Рот положил руку ему на плечо.

— Так и есть. И… спасибо.

Кеттлер поднял рюкзак с зарядом, и они покинули лагерь.

Временами Рот заметно сдавал, и даже Пайн приходилось черпать силы из внутренних резервов. Она восхищалась Кеттлером, который двигался, как безупречно отлаженная машина. Даже с тяжелым зарядом он умудрялся тащить за собой остальных, облегчая им подъем, но усложняя задачу себе.

На развилке они свернули на восток и вскоре подошли к участку крутых подъемов.

Кеттлер обернулся к Роту и поднял руку, призывая всех остановиться.

— Я… в порядке, — задыхаясь, сказал тот.

Сэм вернулся к нему.

— Да, но мне нужно передохнуть, — сказал он. — У меня немного сводит икры. И Этли возьмет рюкзак.