— Значит, ты действительно думаешь, что она с самого начала замешана в этом?

Соер устало сел.

— Не знаю, Рэй. Полной уверенности у меня нет.

Это было не совсем так, но Соер не хотел обсуждать с партнером некоторые неприятные нюансы.

— А катастрофа? Какая тут связь?

Ответ Соера был резок:

— Кто знает, есть ли связь? Может быть, оба факта не связаны между собой. Может быть, он заплатил за взрыв самолета, чтобы замести следы. Так, по крайней мере, думает Фрэнк Харди.

Разговаривая, Соер подошел к окну. То, что он увидел на улице, побудило его побыстрее закончить телефонный разговор.

— Что еще, Рэй?

— Ничего, пока все.

— Хорошо, а то мне надо бежать.

Соер повесил трубку, приник к фотоаппарату и начал снимать. Затем он переключился на окно и наблюдал, как Пол Брофи, явно кого-то разыскивая, смотрел на улицу, потом поднялся по ступенькам и исчез внутри гостиницы «Лафитт».

Привычный шум и веселье, обычно царящие на Джексон-сквер, пришли бы в резкий контраст с тем, что этим утром происходило на Куортере. Музыканты, фокусники, велосипедисты, катающиеся на велосипедах с одним колесом, гадатели на картах таро, артисты от талантливых до посредственных старались привлечь внимание и доллары немногих туристов, вышедших на улицу, невзирая на немилосердную погоду.

Сидней в поисках места, где бы перекусить, шла мимо увенчанного тремя шпилями собора Святого Людовика. Она и тут следовала указаниям мужа: если он не позвонит ей в гостиницу к одиннадцати утра, ей надо идти на Джексон-сквер. Бронзовая конная статуя Эндрю Джексона, придававшая площади величественный вид в течение последних ста сорока лет, нависла над Сидней, когда она направлялась на улицу Декатур, где находился Французский рынок. Она бывала в этом городе несколько раз во время учебы в колледже и на факультете права. Тогда она была достаточно молодой, чтобы принять участие в карнавалах перед великим постом и насладиться их пьянящей атмосферой.

Спустя какое-то время она сидела на берегу реки, пила горячий кофе и без особого удовольствия ела взбитый, наполненный маслом рогалик, лениво наблюдая за баржами и буксирными судами на могучей Миссисипи, которые медленно ползли к расположенному поблизости огромному мосту. В ста ярдах по обе стороны от нее расположились агенты ФБР. Подслушивающее оборудование, незаметно направленное в ее сторону, могло уловить любое слово, сказанное ею или обращенное к ней.

Несколько минут Сидней сидела в одиночестве. Она спокойно допила кофе и смотрела на полноводную после дождя могучую реку с пробегавшими по ней белыми барашками.

— За три доллара и пятьдесят центов я могу сказать, где вы купили эти туфли.

Эти слова вывели Сидней из глубокой задумчивости, она подняла голову. Позади нее агенты чуть приободрились и придвинулись поближе. Они бросились бы вперед со всех ног еще тогда, когда этот человек стал к ней приближаться, но говоривший был невысокого роста чернокожий старик лет семидесяти. Это был явно не Джейсон Арчер. Однако все же, может быть, здесь что-то кроется.

— Что? — Она тряхнула головой.

— Ваши туфли. Я знаю, где вы их купили. Три пятьдесят, если я прав. Если ошибаюсь, то чищу их бесплатно.

Его снежно-белые усы нависали над ртом, в котором почти полностью отсутствовали зубы. Его одежда скорее походила на лохмотья, чем на что-нибудь другое. Она также заметила обшарпанный деревянный ящик на скамейке рядом с собой.

— Извините. Мне ничего не нужно.

— Соглашайтесь, леди. Вот что я скажу. Я почищу вам туфли, если прав, но вам тогда все же придется расплатиться. Что вы потеряете? Ваши туфли будут блестеть за очень умеренную плату.

Сидней снова собиралась отказаться, но увидела, что под изношенной прозрачной рубашкой проступают ребра. Ее глаза остановились на ботинках мужчины, из которых в некоторых местах торчали голые и мозолистые пальцы. Она улыбнулась и потянулась к кошельку.

— Так не пойдет, леди. Я должен выполнить работу, иначе сделка не состоится.

В его словах звучала сдержанная гордость. Он уже собрался взять свой ящик.

— Подождите. Пусть будет по-вашему, — сказала Сидней.

— Кажется, вы думаете; что я не могу сказать, откуда у вас эти туфли, правда? — спросил он.

Сидней Арчер покачала головой. Она купила их в каком-то непримечательном магазине в южной части штата Мэн чуть больше двух лет назад. От этого магазина давно след простыл.

— Извините, думаю, не скажете, — ответила она.

— Хорошо, я скажу вам, откуда у вас эти туфли. — Мужчина сделал многозначительную паузу и почти расхохотался, показывая рукой на ее туфли:

— Они с ваших ног.

Сидней начала смеяться вместе с ним.

Позади два агента с подслушивающими устройствами не могли сдержать улыбок.

Церемонно поклонившись своему единственному зрителю, старик опустился на колени перед Сидней и приготовил ее туфли к чистке. Он добродушно болтал без умолку, а ее туфли без каблуков в его проворных руках стали блестеть словно эбонит.

— Высшее качество, леди. Еще долго послужат, если будете ухаживать за ними. Прекрасные ножки им под стать. С такими ногами всегда приятно.

Она улыбнулась, услышав этот комплимент. Старик встал и сложил свой инструмент в коробку. Сидней вытащила три доллара и рылась в своем кошельке в поисках мелочи.

Он посмотрел на нее.

— Не надо искать, мадам. У меня много мелочи, — торопливо сказал он.

В ответ она протянула ему пять долларов и сказала, что сдачи не надо.

Он покачал головой.

— Никак не могу, нет, мадам. Три пятьдесят — таков был уговор — больше не возьму.

Не обращая внимания на возражения, старик вернул ей смятую однодолларовую бумажку и монету в пятьдесят центов. Когда серебряная монета оказалась в ее руке, она почувствовала, что к ней снизу приклеен клочок бумаги. Сидней вытаращила на него глаза. Старик просто улыбнулся, дотронулся до поля своей рваной кепки.

— С вами приятно иметь дело, мадам. Не забывайте ухаживать за этими туфлями.

После того как он ушел, Сидней быстро положила деньги в кошелек, подождала несколько минут и ушла с таким беспечным видом, какой только могла изобразить.

Она вернулась к Французскому рынку, зашла в дамский туалет. В одной из кабин дрожащими руками развернула бумажку. Короткое сообщение было напечатано жирными буквами. Она прочла его несколько раз и торопливо бросила в туалет.

Направляясь по Дюмейн-стрит к Бурбон-стрит, она остановилась и на миг открыла свою сумочку. Притворилась, что проверяет время. Оглянувшись, она заметила платный телефон на стене каменного здания, в котором находился один из крупнейших баров Куортера. Она пересекла улицу, взяла трубку, телефонную карточку и набрала ряд номеров. Позвонила по частной линии «Тайлер Стоун». Сидней ничего не понимала, но инструкция на бумажке велела ей поступать именно так. Делать было нечего. Голос, ответивший после второго звонка, не принадлежал ни одному сотруднику в ее фирме, это также не был автоответчик, извещавший, что ее нет на работе. Она не знала, что звонок переключили с ее рабочего места на другой телефон, который находился не в Вашингтоне. Она попыталась сохранить спокойствие, когда в трубке прозвучал спокойный голос Джейсона Арчера.

Он сказал, что полиция наблюдает за ней. Она не должна ничего говорить и ни в коем случае не может упоминать его имени. Он попытается связаться с ней снова. Ей пора уезжать домой. Он свяжется с ней еще раз. Слова произносились крайне усталым голосом. Она почти ощущала невероятное напряжение в тембре его голоса. В заключение он сказал, что любит ее и Эми, что все обойдется со временем.

В ее голове родилась тысяча вопросов, которые она была не в силах задать. Сидней повесила трубку и направилась в гостиницу «Лафитт», глубокая подавленность чувствовалась в каждом ее движении. Собрав все силы, чтобы взять себя в руки, она старалась идти с беззаботным видом. Было очень важно, чтобы внешний вид не выдал охватившего ее ужаса. Очевидный страх мужа перед властями подорвал веру в его невиновность. Несмотря на безграничную радость, что он жив, она не знала, какой ценой придется расплачиваться за эту радость. Пока ей оставалось лишь идти дальше.