— Подожди-ка, если это действительно так, Беркшир должна была на протяжении какого-то времени следить за Дабни. Однако мы не смогли установить никакой связи между ними.

— Неважно. Предположим, что связь была. Дабни отправляется к Беркшир с украденными секретами и назначает свою цену. Та соглашается, зная, что на покрытие долгов десяти миллионов не нужно. Дабни передает секреты, деньги переводятся, и какая-то их часть идет на покрытие долга. Черт побери, не исключено, что тот, на кого работала Беркшир, мог выкупить долг у кредиторов, поэтому плательщик и получатель были одним и тем же лицом. Подобная осмотрительность в финансовых вопросах для таких людей — это нечто само собой разумеющееся.

— Но если перевод денег был совершен успешно, зачем Дабни убивать Беркшир? — спросила Джеймисон.

— Потому что, хотя у нее было преимущество в том, что ей была известна правда насчет игорных долгов, Дабни знал то, что она не знала. — Декер помолчал. — Он знал, что умирает.

— То есть он убил ее, поскольку понимал, что его не будут преследовать за это убийство? — спросил Богарт. — Он не собирался ждать, пока его доконает рак, и решил покончить с собой?

— И да и нет.

— Господи, Декер, его поступки все более и более непонятны! — воскликнул Миллиган.

— На самом деле я полагаю, он действовал прямолинейно. «Да» — в том смысле, что Дабни хотел отомстить шпионке, которой продал секреты, и он не мог жить с грузом предательства на совести. Он не мог вернуть секреты, но мог помешать Беркшир продолжать и дальше заниматься шпионажем.

— Ну хорошо, это что касается «да», — вмешался Богарт. — А что насчет «нет»?

— «Нет» — это то, как Дабни все сделал. Он каким-то образом заманил Беркшир к зданию ФБР и застрелил ее прямо у дверей.

— Зачем он так поступил?

— Дабни хотел сделать кому-то предостережение. Четкое предостережение: с него достаточно. Он больше не будет этим заниматься, так что его лучше оставить в покое.

Богарт сел прямо.

— Подожди; ты хочешь сказать, что его собирались и дальше заставлять заниматься шпионажем?

— Разумеется. После того как Дабни продал секреты один раз, он оказался на крючке. Если б он отказался сотрудничать, эти люди раскрыли бы обличающую информацию, которая его погубила бы. К этому времени Беркшир уже и след простыл бы, так что она не пострадала бы. А вот Дабни пострадал бы. Как и его семья.

Богарт кивнул.

— Поэтому он решил взять быка за рога и исключить эту возможность. Беркшир умирает, и он тоже умирает. И тут, вероятно, помогло то, что Дабни знал о своей близкой смерти?

— Да. Сейчас мне хотелось бы узнать ответ на два вопроса.

— На какие? — спросил Богарт.

— Что Дабни пытался донести до своей дочери рассказом про «Скорую помощь» и почему он просто не изложил ей все прямо?

— Ну, а второй вопрос?

— Кто был этот клоун, черт побери?

— Выглядишь ты несчастным, — заметила Джеймисон.

Сидя за рулем своей машины, она взглянула на Декера, втиснувшегося на соседнее сиденье.

— Я не несчастный, просто мне жутко неудобно. Алекс, я непременно помогу тебе купить новую машину. Я этого больше не вынесу. Кажется, у меня затекли ноги.

— Помнишь, ты раньше снимал переднее сиденье и просто садился сзади?

— Не слишком практичное решение, поскольку для этого требуется четыре инструмента и час работы.

— Какую машину ты выбрал бы? — оживленно спросила Джеймисон.

— Мне все равно, лишь бы она была по крайней мере вдвое больше этой, с достаточным пространством для ног.

Дождь возобновился, затрудняя дорожное движение и делая мрачные мысли еще более мрачными. Декер закрыл глаза.

— Значит, ты говорил, что Мелвин встретился с Джоуи Скоттом?

Открыв глаза, Амос кивнул.

— Когда я сказал мальчишке, что Мелвин едва не получил Кубок Хайсмана и непременно бы был введен в Зал славы, кажется, он чуть не лопнул от восторга.

— Не сомневаюсь. Отчего еще ужаснее, что Беркшир вот так его использовала. Я хочу сказать, это было бы бесчеловечно применительно к любому неизлечимо больному пациенту, но Джоуи — единственный ребенок во всем хосписе. А она сидела рядом и читала ему, чтобы использовать книгу для передачи украденных секретов…

Ответ Декера на эти слова оказался совершенно неожиданным:

— Алекс, разворачивайся! Мы возвращаемся в Вирджинию.

— В Вирджинию? Куда именно?

— В хоспис.

Салли Палмер все еще находилась у себя в кабинете. Она объяснила, что после исчезновения Элвина Дженкинса ей приходится задерживаться на работе допоздна, и так продлится до тех пор, пока ему не найдут замену.

— Не могу понять, почему он ни с того ни с сего сбежал. И полиция ничего не говорит, — недовольно проворчала Палмер. — Полагаю, и вы тоже ничего не скажете, — добавила она.

— Вы правильно полагаете, — сказал Декер. — Элвин Дженкинс — когда он начал у вас работать?

— Элвин… мм… всего месяца два назад.

— А с какого времени у вас работала волонтером Анна Беркшир?

Палмер задумалась.

— Вообще-то тоже месяца два назад.

— А когда у вас в хосписе появился Джоуи Скотт?

Для ответа на этот вопрос Палмер пришлось свериться с компьютером.

— Странно…

— Что странно? — резко спросил Декер.

— И Джоуи поступил сюда девять недель назад. То есть все трое появились примерно в одно и то же время. Какое совпадение!

— Я не думаю, что это совпадение, — сказал Амос.

Палмер удивленно посмотрела на него, но Декер, не обращая на нее внимания, продолжал:

— При первой встрече вы упомянули о том, что Джоуи должны были взять в приемную семью, однако, узнав о том, что он болен, пара отказалась.

— Совершенно верно. Отвратительная история.

— Откуда у вас эти сведения?

— То есть?

— Кто вам это сказал?

— А… Женщина из опеки, которая устраивала Джоуи к нам. Это она мне все рассказала. Она расстроилась не меньше моего.

— Значит, Джоуи должны были взять в приемную семью, но, когда приемные родители узнали о том, что мальчик неизлечимо болен, они отказались его усыновлять.

— Совершенно верно.

— У вас есть история болезни Джоуи?

— Да.

— Я понимаю, что вы не имеете права раскрывать нам фактические подробности его заболевания. Но вы можете сказать, когда ему был поставлен диагноз «лейкемия»?

Похоже, эта просьба смутила Палмер, но тем не менее она все же заглянула в компьютер. И снова у нее на лице появилось изумление.

— Ничего не понимаю! Это же какая-то бессмыслица! Ума не приложу, как это я раньше не догадалась…

— О чем? — спросила Джеймисон.

Ей ответил Декер:

— Онкологический больной обязательно проходит курс лечения — особенно ребенок, у которого впереди вся жизнь. Учитывая то, какая у Джоуи стадия лейкемии, диагноз ему, вероятно, был поставлен еще несколько лет назад, он прошел весь спектр лечения, прежде чем было вынесено заключение, что больше ему уже ничем не помочь. И только после этого он попал сюда. Так что пара, захотевшая «усыновить» Джоуи, давным-давно должна была знать про его болезнь. И у нее не было никаких оснований отказываться от «усыновления».

— Совершенно верно! — возбужденно промолвила Палмер. — Совершенно верно!

— Это очень хороший хоспис, — сказал Амос, оглядываясь по сторонам. — Частный. Каким образом его мог позволить себе сирота Джоуи?

— О… ну, супружеская пара, о которой я говорила, в них все-таки было что-то человеческое. Они платят за пребывание Джоуи здесь.

— Значит, они оплачивают счета за пребывание в хосписе ребенка, которого они не «усыновили», и притом не навещают его, — сказала Джеймисон. — В этом есть смысл?

— Нет, если взглянуть с одной стороны, — сказал Декер. — Но если взглянуть с другой стороны… Как вообще Джоуи сюда попал? — спросил он у Палмер.

— Его поместила сюда та семейная пара. Она оплатила счет и выбрала место.