Элизабет сжала плечо девушки.

— Ты останешься со мной сегодня вечером?

— Я буду с вами столько, сколько вы захотите.

Из-за того, что Джош Хармс был награжден Серебряной звездой, Пурпурным сердцем и медалью за выдающиеся заслуги, он имел право на погребение с особыми почестями — самыми высокими из всех, которые возможны для служившего в армии — на Арлингтонском национальном кладбище. Однако представитель вооруженных сил, который обсуждал с Руфусом похороны, намеревался его отговорить.

— Он получил ранение, спас группу солдат из своей роты, получил множество медалей, — сказал Руфус, глядя на грудь офицера, украшенную всего одним рядом медалей. — Намного больше, чем вы.

Тот поджал губы.

— У вашего брата не самый безупречный послужной список, и у него не раз возникали проблемы с вышестоящими офицерами. Насколько мне известно, он не испытывал ни малейшего почтения к организации, которую представлял.

— Вы хотите сказать, что похоронить его здесь, вместе с генералами, будет проявлением неуважения?

— На кладбище осталось мало мест. Я думаю, будет достойным жестом сохранить их для солдат, которые с гордостью носили форму, — больше я ничего не хочу сказать.

— Несмотря на то, что он это заслужил? — спросил Руфус.

— Я не оспариваю его заслуг. Но не думаю, что ваш брат хотел, чтобы его похоронили здесь.

— Полагаю, он потратит вечность на то, чтобы рассказать мертвым генералам все, что он о них думает.

— Ну, что-то в таком роде, — сухо сказал офицер. — Значит, мы договорились? Вы похороните его в другом месте?

Руфус посмотрел на него.

— Я принял решение.

В прохладный и ясный октябрьский день бывшего сержанта Джошуа Хармса из армии США похоронили на Арлингтонском национальном кладбище. Если смотреть со стороны, то земля здесь так густо покрыта белыми крестами, что возникает ощущение, будто выпал ранний снег. Когда почетный караул произвел салют и горнист дал отбой, простой гроб стал опускаться в землю. Руфус и один из сыновей Джоша получили флаг, сложенный треугольником, из рук печального и почтительного офицера. Рядом стояли Фиске, Сара, Маккенна и Чандлер.

Позднее Руфус помолился над могилой брата, думая о похороненных тут людях, почти все из которых погибли во время войн. На Арлингтонском кладбище покоились мужчины и женщины, хотя исторически именно мужчины являлись зачинщиками и участниками вооруженных конфликтов. Для тех, кто вел свою историю от Книги Бытия, как Руфус, люди, нашедшие здесь свой последний приют, могли возложить ответственность за все войны на человека по имени Каин, нанесшего своему брату Авелю смертельный удар.

Когда Руфус закончил молитву, разговор с Богом и братом, он поднялся с колен и положил руку на плечо племянника, которого не видел до сегодняшнего дня. В сердце Руфуса царила печаль, но его дух воспарил. Он знал, что брат переселился в лучшее место. И до тех пор, пока Руфус жив, Джош Хармс никогда не будет забыт. А когда Руфус уйдет, чтобы воссоединиться с Богом, он сможет снова обнять брата.

Два дня спустя Майкла Фиске похоронили на частном кладбище на окраине Ричмонда. На погребальную церемонию пришло много людей, в том числе и все судьи Верховного суда Соединенных Штатов. Эд Фиске, в старом костюме и с тщательно причесанными волосами, смущенно стоял со своим уцелевшим сыном и принимал соболезнования судей, а также представителей вирджинской политической элиты.

Гарольд Рэмси задержался рядом с отцом Майкла, а потом обратился к его брату:

— Я очень ценю все, что вы сделали, Джон. И жертву, принесенную вашим братом.

— Наивысшую жертву, — недружелюбно ответил Джон.

Рэмси кивнул.

— И я уважаю ваши взгляды. Надеюсь, что вы сможете так же отнестись к моим.

Фиске-младший пожал судье руку.

— Полагаю, именно это и помогает миру двигаться вперед.

Продолжая смотреть на Рэмси, он думал о том, что ждет Руфуса в будущем. Фиске предложил ему подать в суд на всех, на кого только можно, в том числе на армию и Джордана Найта. Убийство не подчинялось закону об исковой давности, а сокрытие истины, в котором были виновны Джордан и его банда, нарушало множество других законов.

Однако Руфус отказался.

— Все они, за исключением Найта, находятся в жутком месте, и ни один земной судья не сможет придумать для них наказание страшнее, — сказал он. — Такова назначенная им истинная кара. Найту же предстоит до конца своих дней существовать с тем, что он совершил. Для меня этого достаточно. У меня нет причин снова связываться с судами и судьями. Я лишь хочу жить как свободный человек и проводить много времени с детьми Джоша. А еще съездить на могилу матери. Ничего больше.

Джон попытался его переубедить, но потом понял, что Руфус прав. К тому же, в соответствии с прецедентами, установленными Верховным судом, Руфус не мог предъявить иск армии. Если только Элизабет Найт не сумеет использовать дело Барбары Чанс, чтобы военнослужащие получили такие же права, как и остальные граждане страны. Но для этого она должна обойти Рэмси. Фиске понимал, что никто, кроме Элизабет, с такой задачей не справится. Он хотел бы незримо присутствовать на заседаниях Верховного суда в ближайшие годы.

Но одну вещь — при помощи Фила Дженсена, адвоката военно-юридической службы — Фиске собирался сделать для Руфуса: почетное увольнение с сохранением военной пенсии и компенсационными выплатами. Руфусу Хармсу больше не нужно будет бороться за существование после всего, что ему пришлось пережить.

В этот момент к Джону подошли Сара и Элизабет Найт. Сара вернулась на работу в Верховный суд в качестве клерка Найт. Все там постепенно приходило в норму. Насколько то было возможно, когда Найт и Рэмси находились в одном здании…

— Я чувствую себя ответственной за все это, — сказала Найт.

Фиске знал, что она и сенатор разводятся. Правительство, и особенно армия, не хотели привлекать внимание к тому, что произошло. В Вашингтоне многие важные персоны потянули за ниточки, из чего следовало, что Джордан Найт может и не отправиться в тюрьму после всего, что он совершил. Даже разрешение Элизабет на установку подслушивающего устройства в кабинете сенатора было поставлено под сомнение очень умелыми адвокатами Джордана. На частной встрече с Маккенной агент ФБР сказал Фиске, что он видит только один способ привлечь Джордана Найта к ответственности. Но без записи Чандлеру и Маккенне не с чем идти в суд.

Мысль о том, что Найт останется безнаказанным, заставила Джона подумать о ночном визите с пистолетом калибра девять миллиметров. Однако Джордан Найт пострадал, и его мучения на этом не закончатся. Запись являлась серьезным аргументом. Джордану пришлось покинуть Сенат, и, что еще хуже, он потерял женщину, которую очень любил. Впрочем, у него осталось ранчо в Нью-Мехико. «Пусть оно станет его тюрьмой площадью в семь тысяч акров», — подумал Джон.

— Если я могу что-то для вас сделать… — сказала Элизабет.

— Я могу предложить вам то же самое, — ответил Фиске.

Через тридцать минут после того как все, кто пришел на похороны, ушли, Джон, его отец и Сара смотрели, как убирают стулья и зеленый ковер. Гроб уже опустили, поверх установили плиту и засыпали все землей. Джон несколько минут поговорил с отцом и Сарой, а потом сказал, что встретится с ними в доме Эда.

Он посмотрел вслед уезжающей машине, а когда его взгляд вновь обратился к свежему холмику, Фиске удивился. Рабочие ушли, но рядом с новой могилой на коленях стоял Руфус Хармс. Его глаза были закрыты, в одной руке он сжимал Библию.

Джон подошел к нему и положил руку на плечо.

— Руфус, ты в порядке? Я не знал, что ты все еще здесь.

Тот не открыл глаз и ничего не ответил, и Джон видел, как беззвучно шевелятся его губы. Наконец Руфус открыл глаза и повернул голову к Фиске.

— Что ты делаешь?

— Молюсь.