Как только Кэрол справилась с этой задачей, она схватилась за край стекла и с силой толкнула его. Стекло вышло из пазов и выпало наружу. В купе ворвался ветер, который принялся трепать занавески.

Пайн знала, что наступил момент истины. Теперь, когда стекло исчезло, она практически лишилась рычага давления. Чон продолжал отчаянно вырываться, но его ноги не касались пола и он не мог получить опору для удара.

Внутренний свет в поезде включился — и тут же снова погас.

Этли, не ослабевая хватки, продолжала медленно, дюйм за дюймом, поднимать более низкого корейца. Ее тело, руки и ноги стали подобны трубе, которая медленно, но неумолимо выталкивала Чона все дальше в сторону окна. В ее сознании возник чудовищный образ удава, пожирающего свою жертву, и Пайн была совсем недалека от истины. Если не считать того, что она хотела выбросить корейца, а не проглотить.

Этли все больше наклонялась вперед, пока верхняя часть тела корейца не оказалась на самом краю окна. Иными словами, Чон уже наполовину вывалился наружу.

Как и сама Пайн.

Поезд уже ехал со скоростью двадцать миль в час, но продолжал набирать ее.

На Чона и Этли обрушились порывы сильного ветра; оба, не обращая на него внимания, смотрели вниз. Пайн видела не только спину корейца, но и проносившийся мимо ландшафт. Местность была плоской как блин. Лоуренс, штат Канзас, остался далеко позади, и они быстро удалялись от него.

Этли достигла границы зоны собственной безопасности и понимала, что у нее есть всего несколько дюймов, а потом она вылетит наружу. Вес Чона и угол, под которым она его держала, требовали предельного напряжения всех мышц, и Пайн не сомневалась, что совсем немного, и они вместе вывалятся в окно. И хотя поезд не успел набрать большой скорости, удар о землю, скорее всего, отбросит их под колеса. А это будет означать мгновенную смерть для обоих.

Пайн уже начала задыхаться, когда почувствовала за спиной Блюм, которая схватила ее сзади за талию и потянула назад, давая ей столь необходимый дополнительный вес.

Этли приготовилась. Она уже почувствовала, что кореец начал высвобождать правую руку, а ее силы почти иссякли. Она досчитала до пяти.

Она охнула и громко вскрикнула, когда Юго-Западный поезд рванул вперед, включив двойные двигатели на полную мощность. Внезапное ускорение едва не выбросило всех троих наружу, но Блюм резко отклонилась назад, и ее вес компенсировал увеличение скорости.

Пайн понимала, что должна выбрать правильный момент для последнего усилия. Она не могла позволить Чону схватить ее за руки или ноги. Она так устала, что, если кореец останется в купе, обе могут попрощаться с жизнью. Пайн хотела, чтобы они с Блюм сохранили в целости все свои позвонки.

Она так сильно наклонилась вперед, что едва дышала из-за ветра, хлеставшего в лицо.

Пайн напрягла все связки и сухожилия, приготовившись отпустить корейца; она чувствовала, как бьется сердце Чона возле ее груди.

И свое собственное.

Этли отпустила ноги Чона и толкнула его в спину.

Почувствовала, как его оказавшиеся на свободе руки мечутся в воздухе. Корейцу каким-то образом удалось повернуться боком, и он попытался ухватиться за края окна.

Свет в поезде снова зажегся. Пайн оказалась лицом к лицу со своим врагом.

Она видела его черты, в то время как ветер продолжал атаковать их тела. Наверное, на ее лице было такое же выражение.

Ужас.

Внезапно Чон протянул руку и сжал ее развевавшиеся на ветру волосы — как раз в тот момент, когда Пайн перестала удерживать его ноги.

Он вырвал часть волос с корнем, хотя его ноги уже танцевали в пустоте.

Пайн отпрыгнула назад, когда он попытался достать ее ударом ноги в лицо.

А потом ветер подхватил его, и кореец оказался за окном, полностью потеряв равновесие.

Мгновение казалось, будто он парит в воздухе, но уже в следующую секунду Чон исчез, точно пассажир самолета, потерявшего герметизацию. Его рвануло в сторону, и он пропал из виду.

Пайн повалилась назад на протянутые руки Блюм.

Несколько минут обе женщины лежали на полу, дрожа и задыхаясь.

Наконец они медленно начали подниматься, а свет в поезде погас и снова зажегся.

Через несколько секунд дверь их купе сдвинулась в сторону, и к ним заглянул проводник. Увидев, что в окне нет стекла, а занавески бешено треплет ветер, он отшатнулся и воскликнул:

— О господи!

Пайн села на нижнюю полку.

— Нам нужно другое купе. — Она сделала глубокий вдох. — Здесь разбилось окно.

Уинслоу, штат Аризона.

Не Флагстафф.

Пайн и Блюм вышли на станции примерно с часовым опозданием. Здесь же имелся отель. Этли решила, что кто-то мог ждать их во Флагстаффе, и, вполне возможно, встреча с ними не доставит им ни малейшего удовольствия.

Вопреки тексту известной песни, они приехали сюда вовсе не для того, чтобы расслабиться.

Однако, если уж продолжать аналогии с темой «Иглз», они заметили женщину, проезжавшую мимо в «Форде»-пикапе[303].

Пайн помахала рукой, и Дженнифер Ядзи остановилась у тротуара.

Этли и Кэрол положили сумки в кузов и уселись плечом к плечу в кабине.

— Спасибо, что заехала за нами, Джен, — сказала Пайн, познакомив ее с Блюм.

— Никаких проблем. Что у тебя с лицом? — спросила Дженнифер, глядя на распухший подбородок и рассеченную губу Этли.

— Налетела на дверь.

— И почему я тебе не верю?

— Как Джо-младший?

— По-прежнему доводит нас до трясучки.

— Жаль слышать, — посочувствовала Пайн.

— Ты хочешь поехать домой или в офис?

— Нет, ни то ни другое. И я рассчитываю, что Кэрол сможет пожить некоторое время у вас с Джо, если вы не против.

Ядзи вопросительно посмотрела на Блюм, потом перевела взгляд на Пайн.

— Никаких проблем. Я удивилась, когда узнала, что ты приехала на поезде. Никто не говорил мне, что ты уехала. Где была?

— На Востоке. И если ты не против, я хотела бы взять на время ваше альпинистское и туристическое снаряжение.

— Снова уезжаешь?

— Собираюсь в каньон.

— В одиночку? — удивилась Ядзи.

— Таков план.

— Но почему?

— У меня отпуск. И я там уже довольно давно не была. Хочу немного размять мышцы.

— Я могу пойти с тобой, — предложила Ядзи.

— В свободное время?

— Ну, Джо может…

— У него его еще меньше, чем у тебя.

— Но ты же прекрасно знаешь, что там опасно путешествовать в одиночку.

— Я хотела составить ей компанию, — сказала Блюм. — Но не уверена, что сейчас способна на такие подвиги. Мои колени и бедро ведут себя не лучшим образом. Я буду лишь задерживать ее.

— Я не стану спешить и постараюсь соблюдать осторожность, — пообещала Этли. — Я ведь не собираюсь за один день пройти от одного края каньона до другого. Думаю, я проведу там несколько дней.

— Твой поход как-то связан с мулом, которого там убили? — спросила Ядзи. — И с пропавшим мужчиной?

— Ты об этом слышала?

— Ну, мы ведь не в Нью-Йорке живем. Конечно, люди исчезают здесь не так уж редко, но изуродованный мул — совсем другое дело.

— Нет, ничего такого; я просто хочу немного проветрить мозги.

— Когда ты планируешь выйти?

— Сегодня вечером.

— Ты только что вернулась. И это была долгая поездка. Мы можем спокойно пообедать и расслабиться перед тем, как ты отправишься в каньон.

— Не думаю, что у меня есть время для отдыха, Джен.

Позднее в тот же день Пайн сидела на диване, в подвале дома Ядзи в Туба-Сити.

Она уже посмотрела новости, в которых сообщалось, что Главному Юго-Западному поезду подали сигналы, требовавшие немедленной остановки. Затем возникли перебои в электрическом снабжении вагонов, несколько пассажиров получили ушибы, но никто серьезно не пострадал. Товарные поезда используют те же самые рельсы, поэтому сигнальная система очень важна, чтобы исключить возможные столкновения. О разбитом окне ничего не рассказали.