А затем мечты разбились вдребезги. Митци выросла в наркоманку и мелкую преступницу для обеспечения своего пристрастия. Жизнь то и дело перемежалась короткими отсидками в тюрьме и более протяженными в наркодиспансерах. Ушла, растворилась в прошлом маленькая фея с безграничным будущим.

Но все же, судя по всему, она наконец-то сумела наладить свою жизнь.

«Вот и хорошо».

Ясно, что с ней неизбежно придется поговорить. Не исключено, что отец после освобождения связывался с ней.

Вошла Ланкастер, окинула взглядом кучку предметов на столе.

— Совсем ничего?

— Есть вопрос.

— Излагай.

Ланкастер села рядом и отправила в рот пластинку жвачки.

— Вот правильно, — одобрил Декер. — Лучше жевать, чем курить.

Ланкастер поджала губы:

— Спасибо, доктор. Так что за вопрос?

— От кого поступил звонок?

— Насчет чего?

— Кто в ту ночь позвонил о происшествии в доме Ричардсов?

— Ты же знаешь: не выяснено.

— Так вот, нужно выяснить. И поскорее.

— Каким образом? — откинулась она. — И времени сколько прошло.

— Я в свое время читал стенограмму разговора и запись слушал тоже. Звонок был от женщины. Она сказала, что слышала в доме шум. На вызов выехали полицейские и вскоре были уже там. А потом, когда убийства подтвердились, выехали уже мы.

— Это нам известно.

— Но каким образом звонившая знала, что там творилось? Звонок был не со стационарных телефонов в соседних домах. И не с какого-нибудь отслеживаемого мобильного. Тогда откуда?

— Мы тогда, мне кажется, как-то на этом не фокусировались. Просто сочли, что это была добрая прохожая самаритянка без имени.

— Удобная, скажу я тебе, самаритянка. Разгуливает прямо-таки среди муссона, на отшибе. Спрашивается, с какой стати ей там находиться, если она там только не живет?

Ланкастер помолчала.

— А потом, когда мы туда подъехали, все улики дружно указывали на Хокинса, стоило лишь найти один-единственный отпечаток.

Декер кивнул: все обстояло действительно так. И это злило невероятно.

— Ладно, — вздохнул он. — Нам нужно пропустить через себя это дело с самого начала. Никаких предпосылок к тому, что, кроме Хокинса, виноватых не было. Свежими, широко раскрытыми глазами.

— Декер, прошло уже больше тринадцати лет.

— Мне по барабану, даже если их тринадцать сотен, Мэри, — отрезал он. — Мы должны все исправить.

Она посмотрела долго и пристально.

— Тебя это, видно, не оставит никогда?

— Не понимаю, о чем ты.

— Все ты понимаешь.

Декер ответил угрюмым взглядом.

— Мэри, ты мне нужна в этом на сто процентов.

— Хорошо, Декер. Но имей, пожалуйста, в виду, что у меня есть масса других дел, над которыми нужно работать. А не только над убийством Хокинса.

Декер нахмурился.

— Это дело, Мэри, должно быть у тебя приоритетом. Если этот парень действительно не убивал, то мы исковеркали ему жизнь, отправили ни за что ни про что в тюрьму, где его, похоже, насиловали, а потом позволили кому-то его убить.

— Позволять мы никому не позволяли, — возразила она.

— С таким же успехом, считай, что и позволили, — досадливо отмахнулся он.

— Проблемы?

Оба ошарашенно обернулись: в дверях стояла Джеймисон.

Наконец Ланкастер перевела взгляд обратно на Декера.

— Ничего особенного. Просто два бывших партнера ведут дискуссию. — Она неловко улыбнулась: — Извини, Амос. Я готова работать над этим делом столько, сколько может потребоваться. Но моя тарелка завалена чем ни попадя.

— А как же твои недавние слова о том, как нам хорошо снова работать вместе, как в старые добрые времена?

— Мы живем не в старые времена. А в самые что ни на есть нынешние. — Она помолчала и добавила: — По крайней мере я, поскольку у меня нет выбора.

Ее слова Декер встретил льдисто-непроницаемым взглядом.

— Декер, ты от Богарта ничего не слышал? — спросила Джеймисон.

— Он тебе, что ли, еще не звонил?

— Нет. Но он не против, что мы остаемся здесь и работаем с этим делом?

— Одобрения я не получал. Так что лучше тебе собрать вещи и возвращаться в Вашингтон.

— Когда ты это от него услышал?

Декер не ответил.

— Декер?

— Не так давно.

— И ты даже не удосужился об этом упомянуть?

— Вот, упоминаю. Увидимся как-нибудь в Вашингтоне.

— Ты хочешь сказать, что сам остаешься? Декер, так нельзя.

— Смотри на меня!

И он без слов удалился.

Джеймисон посмотрела на Ланкастер, которая так и сидела на стуле, медленно пережевывая жвачку.

— Что, черт возьми, с ним происходит? — спросила Джеймисон тревожно. — Если он не подчинится приказу, то всю свою карьеру в Бюро пустит от откос.

Ланкастер встала.

— У Амоса Декера всегда имелись приоритеты. И карьера в их числе никогда не значилась.

— Я знаю, он просто хочет дойти до правды. Он всегда об этом говорил.

Ланкастер бросила взгляд на дверь.

— Вообще, я думаю, ему просто хочется хоть какого-то успокоения. А все это, — она обвела рукой комнату, — это лишь то, как он выживает, неся на плечах бремя вины большее, чем любой человек имеет право себе позволить. Ну а Мерил Хокинс с его историей только подкинул дерьма, из-за чего Амос теперь винит себя в том, что произошло. Такой уж в нем запал. Господи, лучше б я никогда не говорила Хокинсу, где Декер. — Она тронула Джеймисон за плечо. — Была рада тебя видеть, Алекс.

Ланкастер вышла вслед за Декером, оставив Джеймисон одну.

Декер сидел на красной скамейке в парке своего родного города.

Берлингтон, штат Огайо, годы в курсантской школе и всякое такое.

Он был разрушен, когда десятилетия назад здесь позакрывалось большинство фабрик. Потом все как бы вернулось на круги своя. Затем наступила рецессия и снова сбила городишко с ног.

Теперь опять шло медленное возвращение к жизни.

Оставалось гадать, когда же последует очередной удар. Это казалось неминуемым.

Джеймисон после своего отъезда прислала ему полдюжины сообщений, но он их все просто игнорировал.

Часть его из-за этого терзалась. Но не из-за Джеймисон. Он знал, что все это, так или иначе, связано с Амосом Декером.

«Тебя это, видно, не оставит никогда?» Слова Ланкастер впивались в него, как та пуля в мозг Хокинса.

«Ты ведь никогда не оправишься от их смерти, Амос? Как ты можешь? Это была не твоя вина».

Вот так же, как сейчас, он сидел на этой скамейке и раньше, когда осень в долине Огайо ускоренно сменялась зимой. Тогда он едва сводил концы с концами, промышляя частным детективом. Здесь он сидел, ожидая мужчину и женщину, направившихся в коктейль-бар, который уже не работал. Ему заплатил состоятельный отец этой женщины, чтобы он убедил мошенника, завоевавшего ее сердце, покинуть город. Он добился успеха. Это было не так уж трудно, поскольку мужчина считал себя гораздо умнее и ловчее, чем был на самом деле. Он никогда не рассчитывал столкнуться с Амосом Декером, который прикончил его буквально несколькими легкими шахматными ходами.

Ожидая ту пару, он наблюдал за движением вокруг себя, делая выводы и вбирая их в свою память. Свою память он обычно называл личным встроенным видеорегистратором. Теперь он обновил этот термин, чтобы тот соответствовал нынешним временам.

«У меня в голове есть персональное информационное облако, где все мои данные хранятся надежно и четко, пока мне не вздумается их вытащить».

Мимо, напряженно о чем-то споря, прошли двое молодых людей. Декер заметил сжатую в кулак руку того, что слева, в которой много лет назад лежали бы пятидолларовые пакетики с крэком. Теперь можно было предположить, что у парня там какие-нибудь опиоидные таблетки, которые он пытается сбыть. Тот, что справа, несомненно, спорил о цене. В руке он комкал пригоршню двадцаток, а в заднем кармане имел пшикалку «наркана». В случае передозировки, которая практически неизбежна, пользователи таскали с собой такие вот «спасители жизни», чтобы какой-нибудь сметливый прохожий мог засунуть их им в нос и пшикнуть. Так они проживут еще один день, до следующего умирания.