— Спасибо, Макс, очень обнадеживает, — заметила Мисти.

— Ну, Мисти, — судьба же написана звездами. Скажи мне, каково твое предсказание? Что говорят тебе карты?

— Макс, не сейчас.

— Хочешь сказать, одно маленькое происшествие — и ты перестала во все это верить? Какая-то слабенькая вера.

Женщина со вздохом вытащила карты Таро, перемешала и стала выкладывать по одной. Сначала она выглядела совершенно не заинтересованной процессом и бросала в окно встревоженный взгляд после каждого мощного порыва ветра. Но постепенно сосредоточилась на переворачивании карт и нахмурилась, отчего лоб прорезала глубокая морщина. Наконец она произнесла:

— Забавно.

— Что забавно? — спросил Том.

— Похоже, нас спасут.

— Хорошие вести, — сказал Макс. — А как?

— С помощью чего-то шестиногого, вот так вот.

— Шестиногого? — недоверчиво переспросил Том.

— Еще одна шестерка, итого пять. Разве это не хуже, чем четыре шестерки? — спросил Макс.

— Нет, карты говорят, что шесть ног придут и спасут. Что есть, то есть.

Макс встал и направился к бару в углу:

— Что ж, пока шестиногое не появилось, я, пожалуй, выпью бурбона. Том, ты со мной?

— Может, позже. Мне надо кое-что сделать.

— Что, например?

— Найти шестиногое — вот что.

История попавшего в ловушку поезда разнеслась по национальным и международным новостям. Мир ожидал дальнейшего развития событий. Увы, несмотря на то что Соединенные Штаты были готовы бросить все кадры и ресурсы на спасение поезда, у непослушной природы-матушки имелись иные планы. В такую погоду ни один самолет не взлетит, а даже если бы мог, ему некуда сесть. Вертолетам тоже приходилось оставаться на земле. Все ждали улучшения погоды. А поскольку в составе имелись запасы топлива, тепла и продовольствия, ситуация, несмотря на всю серьезность, не угрожала жизни людей и срочное вмешательство не требовалось. Поезду передали сообщение ждать — помощь в конце концов придет.

А вот в штабе «Амтрака» разработка спасательной операции шла полным ходом. Темпы были довольно быстрыми. Установили контакт с грузоперевозочной компанией, владеющей колеей, на которой застрял «Чиф». Две организации совместно планировали операцию, которую осуществят, как только наладится погода.

Также по всей стране разослали запросы на оборудование и рабочие руки, которые, несомненно, понадобятся для расчистки рельсов. Сотрудники «Амтрака» не были уверены, что откликнутся многие, учитывая, что на дворе почти Рождество. Однако кто-то догадался упомянуть в разосланном сообщении, что в попавшем в ловушку поезде едут Роксанна Джордан и недавно «ушедший в отставку» Херрик Хиггинс. В течение нескольких часов в компанию поступили тысячи звонков и электронных писем: железнодорожники со всей страны вызывались добровольцами, жертвуя своим Рождеством, чтобы оказать помощь.

Теперь у «Амтрака» были рабочие руки, а оборудование должно вскоре прибыть. Тем не менее со все ухудшающейся погодой ничего поделать было нельзя.

За окном все темнело. Тишину нарушали только шум ветра да падающего на крышу и барабанящего в окна снега. Отдыхать было нелегко. После каждого хруста и скрипа всем представлялись не разгрызание рождественских леденцов и не толстяк с оленями, а своя мучительная кончина.

Помимо ограниченных запасов топлива и продовольствия имелась и другая проблема; к счастью, ни один пассажир о ней не знал, в отличие от сотрудников поезда и Хиггинса. Все дело в накапливающемся на крышах вагонов снеге. Вес его чудовищен. Хоть вагоны и построены на совесть, у конструкции был свой предел, и тонны нападавшего сверху снега испытывали его на прочность. Ветер помогал тем, что постоянно сдувал накапливающийся снег. Тем не менее снежные шапки продолжали расти и быстро восполняли потери от ветра.

Большинство предпочло не ужинать в вагоне-ресторане, а остаться у себя в купе и либо перекусывать, либо вообще не есть, беспомощно уставившись в окно. Это снижало расходы провианта, однако рано или поздно все пассажиры захотят есть, а запасов провизии в поезде хватит только на день-два. Роксанна отправила бригаду залезть под днища вагонов и проверить трубы. Ей доложили, что пока ни одна не замерзла. Все мужчины тепло оделись, однако даже после столь короткого пребывания снаружи их накрыл слой снега и била неконтролируемая дрожь.

Проблема с топливом была еще более серьезной. Хиггинс объяснил положение дел Тому с Элеонорой за ужином, пока те молча ели в вагоне-ресторане:

— Как только топливо закончится, у нас появится ряд стремительно нарастающих проблем. Отсутствие воды, разрыв труб, отсутствие тепла…

— А если у нас закончится топливо, то даже если спасатели доберутся до нас, как они приведут поезд в движение? У нас тут не авиация — это самолет можно дозаправить в воздухе, — добавил Том.

— Ну, они установят на «Чиф» двигатели с полными баками, и он поедет. Но, как ты верно заметил, спасателям надо сперва добраться до нас. Я ходил к головному двигателю и видел, сколько накопилось снега на рельсах впереди — очень много. Расчистить его — дело небыстрое.

— Так, может, вместо того чтобы ждать, пока помощь доберется до нас, нам самим следует добраться до тех, кто поможет нам?

— Это куда? — спросила Элеонора. — Том, оглянись вокруг: мы застряли невесть где.

— Вы не представляете нашего приблизительного местонахождения, Херрик? — спросил Том. — Вы знаете коммуникационную систему «Амтрака» лучше всех.

Хиггинс ненадолго призадумался:

— Вообще между штатами есть шоссе I-25, которое идет параллельно проходу между Ратоном и Тринидадом и затем сворачивает на север, к Денверу.

— Шоссе — это уже что-то, — сказал Том. — Поезд помогал нам, а мы поможем ему.

— Вот только шоссе перекрыто из-за шторма, — заметил Хиггинс.

— Хорошо, еще какие варианты?

Ветеран-железнодорожник снова ненадолго призадумался, после чего решительно покачал головой:

— Нет, это не сработает.

— Что именно? Скажите.

— Нет, ничего не выйдет, — настаивал на своем Хиггинс.

— Херрик, сейчас я готов выслушать даже самую безумную идею. Быть может, мы сумеем воплотить ее в реальность.

Старик пожал плечами и наклонился вперед:

— Неподалеку в горах есть курорт. Зимой это горнолыжный курорт, а летом — ранчо «Динго». Ему всего несколько лет, но он крупный, прекрасно оборудованный и многолюдный. Я ездил туда несколько раз с сыновьями и их семьями и встречался с владельцами: это пара иммигрантов-австралийцев, заработавших состояние на Уолл-стрит и уехавших на Запад в поисках новых интересных ощущений. Загвоздка в том, что добираться туда придется часа четыре по весьма труднопроходимой местности. В нормальную погоду люди в хорошей физической форме могут это сделать, однако пешком в такой буран рассчитывать не на что.

Том внимательно посмотрел на него:

— Пешком — да, а на лыжах — нет.

— Ты везешь с собой лыжи? — спросил Хиггинс.

— Я собирался провести Рождество на Тахо. Я также везу всевозможную верхнюю одежду, ботинки, перчатки, сигнальные ракеты, компас, шлем с фонарем — в общем, все предусмотрено.

— Том, там очень сложная местность.

— Херрик, я ездил на лыжах практически везде и практически в любых условиях. Все, что мне нужно от вас, — это направление движения и сведения об окружающей местности.

— Ты всерьез думаешь, что справишься? — спросил Хиггинс.

— Могу пообещать, что приложу все силы, не более того. И потом, что нам терять?

— А что насчет твоей жизни? — подала голос Элеонора.

— Ну, так это моя жизнь, верно? Не то чтобы кто-то станет меня оплакивать.

После этих слов она встала и ушла.

Хиггинс быстро собрал проводника, Роксанну и машиниста в вагоне-ресторане. Ни машинисту, ни проводнику план не понравился.

— Он пассажир, — сказал проводник. — Том, я ценю — правда ценю — ваше предложение, но, если с вами что-то случится, ответственность ляжет на меня. Я не могу отпустить вас. Нам надо просто подождать, и помощь придет.