— Кто его нашел? — спросила Пайн.

— Рейнджер, который рано утром заступил на дежурство, — ответил Уоллис. — Тело положили прямо на могилу.

Пайн огляделась по сторонам и тут только поняла, где находится.

— Вы хотите сказать, на могилу одного из Налетчиков?

Уоллис удивленно на нее посмотрел.

— Можно еще раз? — спросил он. — Могила Налетчика?

Пайн объяснила.

— Вы считаете, что это намеренно?

— Сейчас мы не можем исключать такую версию. Давайте посмотрим на тело.

Они прошли мимо офицера, охранявшего палатку, надели бахилы и перчатки из латекса и вошли внутрь.

Мертвый черный мужчина лежал прямо на могиле, и яркий свет заливал тело, так что они могли как следует его рассмотреть.

Глаза Пайн широко раскрылись.

— Он в смокинге. С цилиндром на животе и букетиком в петлице.

— Такой же старомодный наряд, как фата. — Уоллис бросил на тело оценивающий взгляд. — Какой вывод вы сделаете?

— Там была свадебная фата. Она невеста. А этот парень — жених. И, весьма вероятно, они лишь вишенки на торте.

— Согласен, это я и сам сообразил. Проклятье, что хотел сказать убийца? Он противник свадеб как таковых? Но Ханна Ребане не была замужем, во всяком случае, насколько нам известно.

— Однако у нее был ребенок. Может быть, убитый его отец.

— И как мы сможем это выяснить? Нам даже неизвестно, где находится ребенок.

— Сначала нужно установить личность нашего трупа. И если он как-то связан с Ханной Ребане, возможно, мы получим ответ.

— Мы уже взяли и проверяем отпечатки пальцев. Будем надеяться, что скоро его личность будет установлена.

Пайн присела на корточки рядом с телом и принялась осматривать мужчину и землю вокруг него, потом прикоснулась к руке.

— Холодная, — сказала она и попыталась согнуть руку. — Он уже окоченел. Смерть наступила не менее двенадцати часов назад, скорее всего, больше.

— Коронер сказал то же самое. После вскрытия мы, конечно, будем знать точнее.

Пайн изучила рану на груди.

— Его убили не здесь, — заметила она. — Время смерти не позднее середины вчерашнего дня. На земле совсем нет крови. Значит, он истекал кровью в другом месте.

— Как и первая жертва, — сказал Уоллис. — Его где-то убили и привезли сюда.

Пайн сдвинула полу смокинга, чтобы отыскать ярлык, но не нашла его. Потом она проверила цилиндр — с тем же результатом.

— Должно быть, смокинг куплен по случаю, — предположила Пайн. — Но цилиндр найти не так просто. Если убийца заказал его в интернете, мог остаться след. Букетик выглядит совсем свежим. Еще одна ниточка.

— Многие заказывают такие букетики, — заметил Уоллис.

— Но только не цилиндры. Это уже серьезная подсказка. Впрочем, они могли принадлежать ему много лет. Смокинг и цилиндр выглядят довольно старыми. Возможно, он купил их в комиссионном магазине. Или получил в наследство.

Пайн посмотрела на ногти мертвеца.

— Никаких очевидных следов кожи под ногтями или крови, — сказала она. — Есть какие-то следы борьбы?

— Ничего такого, что сразу бросалось бы в глаза, — ответил Уоллис. — Но при стрельбе их может и не быть.

Пайн встала и бросила еще один взгляд на мертвеца.

— Что вы думаете? — спросил Уоллис.

— Меня интересует, имеет ли раса жертвы какое-то значение?

— То есть белая невеста и черный жених.

Пайн кивнула.

— Может быть, это преступление на почве ненависти. Или нечто совсем другое. Пока у нас слишком мало информации, чтобы делать выводы.

— Мы постараемся как можно скорее установить личность погибшего, — обещал Уоллис.

— Если у него не было преступного прошлого, то могут возникнуть трудности. Если хотите, я сделаю несколько звонков, чтобы проверить отпечатки по другим базам данных.

— Я не настолько горд, чтобы отказываться от помощи, и буду вам за нее весьма признателен. Я могу прислать вам отпечатки по электронной почте.

— Дайте мне знать, когда у вас появится возможность.

— Договорились.

— Есть ли еще какие-то новости после просмотра записей внешних камер у дома Ребане? Активность, связанная с ее телефоном или кредитными картами?

— Мы проверили это еще вчера. С тех пор ничего нового. Ни с камер наблюдения, ни по телефону и кредитным картам.

Пайн вышла из палатки и огляделась по сторонам.

— Убийца сильно рисковал, когда принес тело в такое публичное место, — заметила она.

— Здесь никого не бывает по ночам, так что он мог не опасаться кого-то встретить, — возразил Уоллис.

— Если он добирался сюда из города, ему пришлось проехать по автостраде. Я не могу представить, чтобы кто-то переносил тело на руках вдоль дороги посреди ночи.

— Убийца мог приехать с другой стороны.

— И все равно ему пришлось воспользоваться машиной.

— Здесь часто ездят автомобили. Полно заасфальтированных парковок. Мы не найдем полезных следов.

— Может быть, кто-то проезжал здесь довольно поздно и что-то видел.

— Это мы обязательно проверим.

— Вы же понимаете, мы имеем дело с серийным убийцей.

— Ну, для такого вывода не требуется быть гением.

— Нет, я имела в виду другое. Вам нужно позвонить.

— Кому?

— ФБР.

— Но вы же ФБР.

— Я здесь неофициально. Вам следует официально попросить у них помощи. Как раз такими вещами ФБР и занимается. У них огромные ресурсы и специалисты для подобных случаев. Когда-то я была одним из них.

— Вы имеете в виду профайлеров и тому подобное?

— Технически в Бюро нет такой профессии. Их называют аналитиками.

— Мне следует рассказать им о вашем участии?

Пайн ответила не сразу.

— Наверное, да. Они все равно узнают.

— И что вы будете делать теперь?

— Посплю пару часов, — ответила она. — Мне это необходимо.

— Как ты думаешь, кого они пришлют? — спросила Блюм.

Они находились в «Коттедже» в номере Пайн. Дело происходило позднее, в то же утро, и Пайн рассказала Блюм о новом убийстве.

— Я не знаю. Мне предложили место в ОПА-три, когда я работала в округе Колумбия, — ответила Пайн, имея в виду Подразделение поведенческого анализа, которое являлось частью Национального центра ФБР по анализу насильственных преступлений. — Но это было много лет назад.

— ОПА-три занимается преступлениями против детей.

Пайн кивнула.

— А ОПА-четыре преступлениями против взрослых и включает в себя базу данных ViCAP, к которой ты обращалась ранее. Я там проработала год.

— Но почему всего год? Большинство агентов остаются там значительно дольше.

— Скажем так: мне хватило года.

— Я читала, что многие выступают против использования психологического профилирования.

— Оно не идеально и всего лишь один из многих инструментов в работе. Но дает результаты. А теперь, когда нам в помощь пришлют команду, она сможет копнуть гораздо глубже и собрать вместе все, что мы сможем найти по последнему убийству.

— Костюм жениха, — с легкой дрожью в голосе сказала Блюм. — Звучит жутко.

— Наш убийца искушенный, сосредоточенный и организованный, — продолжала Пайн. — И хорошо знает эти места. Положить мертвого черного парня на могилу солдата Союза? Причем на могилу одного из Налетчиков, по-настоящему плохих парней, которые отнимали последнее у тех, кто носил такую же форму, как они. Я не совсем понимаю, какое здесь послание, но мне трудно поверить в простое совпадение.

— Что будем делать?

— У нас нет никаких ниточек по данному расследованию, поэтому я намерена сосредоточиться на задаче, которая заставила меня сюда приехать.

— А у нас есть ниточки по твоей сестре?

— Да, есть. Эни, мини, майни, мо. Считалка, которую я слышала от похитителя. Я уверена, что не придумала это. Значит, если похититель не Тор, то кто? И зачем он вообще ее произносил?

— Решал, кого из вас забрать.

— Но почему он выбирал?

— Он мог забрать только одну из вас.

— Почему? Мои родители находились без сознания внизу, а он уже прошел через дом? Если он унес Мерси вниз, почему не взял и меня? Нам было всего по шесть лет. Он без особых усилий мог забрать обеих. Но он взял лишь Мерси, а меня ударил так сильно, что проломил череп.