— Полагаю, таким странным способом он хотел дать понять, что он обо мне думал. Дело в том, что мои родители винили себя за то, что случилось с Мерси. А потом стали обвинять друг друга. Именно по этой причине они разошлись. Не вызывало сомнений, что оба были пьяны и под наркотиками в тот момент, когда Мерси похитили, а на меня напали.

— Какая же невыносимая вина их наполняла, — покачав головой, сказала Блюм.

Они описали дугу вокруг полуразрушенного дома из бруса, стоявшего в конце грунтовой дороги.

— Он выглядит заброшенным, — заметила Блюм.

— Но это не так, — возразила Пайн и показала на древний «форд», припаркованный за домом.

Он выглядел почти полностью проржавевшим. На крыльце спал толстый черный лабрадор с широким коричневым ошейником.

— Неужели здесь действительно кто-то живет? — спросила Блюм. — Складывается впечатление, что ветер и дождь разрушили дом.

Пайн нахмурилась.

— А сколько разрушенных домов ты видела в глухомани Аризоны? — спросила она. — Люди живут всюду, где только можно.

— Это правда, — не стала спорить Блюм.

Они остановились у маленького двора, вышли из машины, и Пайн окинула взглядом единственный дом, в котором она жила в свои первые шесть лет. Он показался ей меньше, чем она помнила, но ведь так всегда бывает?

Входная дверь была открыта, крыльцо просело из-за сгнившего дерева и силы тяжести. Стекло в одном из окон треснуло, а рама покоробилась. Краска повсюду облупилась. Дворик был завален мусором. Из старой бочки объемом в пятьдесят галлонов торчали какие-то обломки. Очевидно, в ней сжигали мусор.

Собака зашевелилась, медленно поднялась на изуродованные артритом лапы и дважды слабо гавкнула. Морда лабрадора стала серой от старости и, казалось, пес едва держится на ногах.

— Привет, приятель, как поживаешь? — успокаивающе сказала Пайн.

Она медленно подошла к собаке, протянув кулак, позволила себя обнюхать, потом почесала лабрадора за ушами, и тот лизнул ее в ответ.

Пайн уселась на крыльцо, посмотрела по сторонам и погладила собаку по голове, Блюм встала рядом с ней.

— Интересно, кто здесь теперь живет? — проговорила она.

— Так я.

Они повернулись и увидели мужчину, который появился из-за дома. В руках он держал двуствольный дробовик «Ремингтон» двенадцатого калибра, который был направлен прямо на женщин.

Пайн встала с крыльца.

— Вы действительно здесь живете? — спросила она.

Ее глаза оставались спокойными, но она не сводила их с мужчины, а правая рука скользнула к оставшемуся в кобуре «Глоку».

Мужчина был высоким и худым, и, несмотря на седые волосы и бороду, казалось, будто он высечен из гранита. Изо рта торчала сигарета. Голову украшала пропотевшая ковбойская шляпа, из-под нее торчали непокорные пряди снежно-белых волос. Над лицом немало поработали солнце и ветер, глубокие морщины избороздили щеки и лоб. Пайн решила, что ему сильно за шестьдесят, что противоречило крепким, как канаты, мышцам, которые не скрывала рубашка с коротким рукавом. Выцветшие джинсы плотно сидели на длинных ногах и узких бедрах. Пара старых сапог чудом держалась на ногах.

— Так и есть, из чего следует, что вы нарушаете право собственности, — сказал мужчина.

— Я жила в этом доме, — сказала Пайн, оглядываясь через плечо.

Мужчина немного опустил дробовик.

— Когда? — уточнил он.

— С середины восьмидесятых.

Он оглядел ее более внимательно.

— Должно быть, вы были тогда ребенком, — заметил он.

— Я и моя сестра.

Он посмотрел на Блюм.

— А это ваша мать?

— Нет, мой друг.

— Ну, и что вы здесь делаете? Осматриваете достопримечательности? Здесь нет ничего интересного. Кладбище и старая тюрьма конфедератов.

— Я вернулась, чтобы взглянуть на свой старый дом. Как долго вы здесь живете?

— Около трех лет. А кто вы такие?

— Я Этли Пайн. Это Кэрол Блюм.

Блюм продолжала изучать мужчину.

— А как зовут вас? — спросила она.

— Сайрус Таннер. Друзья называют меня Сай.

— Могу я называть вас Сай, хотя мы не являемся друзьями? — спросила Блюм. — И не могли бы вы направить дробовик в какую-нибудь другую сторону? У нас с подругой крепкие нервы, но с оружием иногда происходят несчастные случаи.

— Что? О, прошу меня простить. — Он опустил дробовик и бросил на них нервный взгляд.

— Чего вы хотите?

— Просто осмотреться, — ответила Пайн. — Ностальгия, в чистом виде. Вы из Андерсонвилля?

— Нет, из Алабамы, а до того — Миссисипи, — ответил Сайрус.

— Значит, вы купили этот дом? — спросила Пайн.

Он рассмеялся.

— Проклятье, у меня не было денег на дом, даже такой полуразрушенный. Нет, я его арендую. — Он показал на толстого старого лабрадора, который улегся на землю. — Я и Роско. Верно, приятель?

Роско вяло показал желтые зубы, как будто обрадовался, услышав свое имя.

— Мы с Роско партнеры уже много лет. Лучший друг из всех, что у меня были. Превосходит в этом отношении людей.

— Вы не против, если я немного осмотрюсь? — спросила Пайн.

Сайрус бросил на нее быстрый взгляд.

— Тут не на что смотреть, — сказал он.

— Вы работаете на бокситовом руднике? — спросила Блюм.

Теперь он бросил быстрый взгляд на нее.

— На руднике? Нет, я выполняю здесь мелкую работу. Хорошо разбираюсь в двигателях и тому подобных вещах. И еще могу починить все, что требуется лудить. За все беру наличными. Не люблю платить налоги. А так мне хватает, и у меня нет задолженностей по счетам. И у нас с Роско есть крыша над головой. А чем вы зарабатываете на жизнь?

Пайн достала значок.

— Я агент ФБР. Кэрол моя помощница.

Таннер в изумлении на них уставился.

— Федералы? Послушайте, относительно налогов…

— Я не имею отношения к Налоговой службе, и меня не интересует ваша философия относительно выплаты налогов. Или невыплаты.

— Ну ладно, — пробормотал он, однако сомнения так и остались у него на лице. — И зачем вы приехали сюда на самом деле? Не думаю, что это официальный тур по местам Гражданской войны, — добавил он со слабой улыбкой.

Прежде, чем ответить на вопрос, Пайн посмотрела на Блюм, потом вновь перевела взгляд на Сайруса.

— Мою сестру похитили из этого дома почти тридцать лет назад. Преступника так и не нашли. Сестру тоже. И вот я здесь, чтобы узнать правду.

Сигарета едва не выпала изо рта Сайруса.

— Срань господня, значит, вы говорите правду? — пробормотал он.

— Полную правду, — ответила Пайн.

Он посмотрел на дом.

— Я ничего об этом не знал, когда здесь поселился.

— Вы и не должны были знать.

— Вы сказали, что ублюдка так и не удалось поймать?

— И найти мою сестру.

— Значит… вы здесь, чтобы отыскать улики и все такое? Но прошло столько времени.

— Я здесь не для судебной экспертизы, если вы это имели в виду. Просто я хочу осмыслить то, что здесь произошло. И я подумала, что приезд сюда будет разумным первым шагом.

Сайрус положил дробовик на крыльцо.

— И вы хотите осмотреть дом?

— Это было бы замечательно. Вы уверены, что хотите оставить здесь дробовик?

— Проклятье, он даже не заряжен. Я его держу для вида. Ну, вы понимаете, отпугнуть кого-то, если потребуется.

— Здесь бывает много чужаков?

— В основном, молодежь, которая ищет место для выпивки и секса. Я ничего не имею против, но только не в моем доме.

Он провел их в гостиную. Оборванные обои свисали со стен длинными полосами, но в комнате имелось два больших предмета: желто-зеленое кожаное кресло и приставной столик с массивным старым телевизором; на грязном ковре виднелись следы мочи.

— У Роско проблемы с почками, — смущенно проговорил Таннер, когда его взгляд упал на пятна.

— А как здесь принимает телевизор? — спросила Блюм.

— Паршиво. Но я с ним сражаюсь. Иногда удается кое-что посмотреть. Главным образом, спорт. — Сайрус усмехнулся. — А, если передают новости, я просто выключаю звук. Они наводят ужасную тоску.