— От кого инструкции и на каком основании вы хотите меня задержать?

— Нам не сообщают подобные детали, мэм; мы лишь должны задержать вас до того момента, когда за вами приедут.

— И где вы намерены меня держать? — спросила Пайн.

— У нас имеется специальное место. — Он посмотрел на Фабриканта и Блюм. — И ваших друзей тоже.

— Я должен успеть на самолет, — сказал Фабрикант.

Первый полицейский покачал головой, снял фуражку, открыв короткую стрижку, вытер лицо и снова надел фуражку.

— Ничего не можем поделать. Извините.

— В ваших инструкциях говорится «друзья и знакомые»? — уточнила Пайн. — «Остановить и задержать»?

— Мы делаем то, что нам говорят, мэм. Пожалуйста. Следуйте за нами. — Он указал на дверь, которая находилась слева от него.

Войти в нее можно было только при помощи специальной карты-пропуска.

Этли посмотрела на дверь, потом окинула взглядом аэропорт, где было полно людей.

— Ладно, идем, — сказала она.

Они все вместе подошли к двери, где один из офицеров вставил карточку, открыл дверь, и они оказались в пустом коридоре.

— Куда теперь? — спросила Пайн. — У вас здесь есть камера?

— Верно.

— Могу я сделать телефонный звонок?

— Я так не думаю.

— Почему?

— Мы лишь выполняем инструкции.

— Вы слишком часто это повторяете, — заметила Этли.

— Потому что это правда.

— Могу я поговорить с вашим начальством?

— Зачем? У вас есть жалобы?

— Да, есть, но, если подумать, лучше я направлю их непосредственно вам.

Пайн нанесла ему с разворота удар ногой в голову, сразу сбив с ног. Когда он попытался подняться, она провела мощный выпад локтем в голову. Полицейский рухнул на пол и остался неподвижно лежать.

Когда его напарник потянулся к пистолету, Блюм уже успела вытащить свой и направить ему в голову.

— Держите руки так, чтобы я могла их видеть, и у нас не возникнет проблем. Если вы попытаетесь отобрать у меня пистолет, то сразу станете очень, очень мертвым.

Она приняла стойку Уивера, чтобы у него не осталось ни малейших сомнений в том, что она способна выполнить свою угрозу.

— Вы совершаете большую ошибку, — прорычал полицейский.

— Господи, вы напали на полицейского! — воскликнул Фабрикант.

— Все верно, она так и сделала. А теперь опустите пистолет, — сказал полицейский Блюм.

— Ни за что, — ответила та.

— Пожалуйста, делайте, как он сказал, — взмолился Фабрикант. — Нас могут застрелить.

— Если я опущу пистолет, они нас обязательно застрелят, — ответила Блюм.

Пайн достала оружие и направила его на полицейского.

— На колени, — сказала она. — И я не буду повторять дважды.

Мужчина опустился на колени.

Как только он это сделал, Пайн тут же ударила его по голове рукоятью пистолета. Мужчина застонал от боли, потерял сознание и упал вперед.

С помощью Блюм они уложили полицейских рядом и сковали их пластиковыми наручниками.

— Возвращает к приятным воспоминаниям о том, что произошло на стоянке в Теннесси, — заметила Блюм. — Мужчины совершают глупые поступки. Этому просто нет конца.

— Господи! — вскричал Фабрикант. — Вы атаковали двух полицейских офицеров. — Потом он сердито добавил: — И сделали меня соучастником. Я могу сесть в тюрьму.

— Я бы не стала из-за этого беспокоиться, — сказала Пайн.

— Но я видел, как вы на них напали. Вы не сможете это отрицать.

— Она имела в виду совсем другое, — сказала Блюм.

— В таком случае поясните, потому что я вас не понимаю.

— Она имела в виду, что они не настоящие копы, — сказала Блюм.

— О чем вы говорите? — прорычал Оскар и указал на лежавших на полу мужчин. — Видит бог, они же в форме. Они нас задержали.

— Не имеет значения, — сказала Пайн. — Они фальшивки.

— Но откуда вы знаете? — не унимался Фабрикант.

Блюм указала на грудь одного из них:

— У него нет личного знака с именем. Большая ошибка номер один. Ни один полицейский не забудет надеть значок. Более того, тебе не разрешат заступить на дежурство, если у тебя его нет. Существует несколько причин, по которым это необходимо.

— И у них неправильная обувь, — добавила Этли, указывая на мокасины мужчин. — На дежурстве нельзя носить ничего похожего. — Затем она указала на ствол, торчавший из кобуры одного из них. — Не говоря уже о том, что ни один коп не надевает на пистолет глушитель.

— Три страйка, и ты вылетел, — сказала Блюм.

Ошеломленный Фабрикант посмотрел на нее.

— Значит… они собирались…

— Выстрелить нам в голову из пистолетов с глушителями, — спокойно заявила Блюм.

— Ладно, вам нужно поспешить, чтобы не опоздать на рейс, — сказала Пайн Фабриканту. — Постарайтесь выяснить все, что получится. И дайте мне знать как можно скорее.

— А что вы сделаете с ними? — Он указал на лежавших на полу мужчин.

— Рано или поздно их найдут, — ответила Пайн. — И я очень надеюсь, что у них будут большие неприятности из-за того, что они выдавали себя за полицейских аэропорта. Не моя проблема — и это хорошо, потому что мои возможности ограничены.

Фабрикант кивнул, еще раз посмотрел на скованных мужчин и выбежал в дверь. Пайн и Блюм последовали за ним и зашагали в противоположном направлении.

— Ну что ж, похоже, все развивается по худшему сценарию. Очевидно, эти парни имели доступ к данным Агентства транспортной безопасности, если им стало известно, что мы прошли через контрольно-пропускной пункт.

— Они действовали быстро.

— Ты действуешь быстро, если у тебя есть ресурсы. Но если ты спешишь, то ошибаешься в мелких деталях. Именные значки, обувь и глушители. Впрочем, последняя ошибка уже очень серьезная.

— Благодарение Господу за большие ошибки. Теперь мы сможем прожить еще один день, — сказала Блюм.

— День еще не закончился, — напомнила ей Пайн.

Пайн разобрала «Глок» и «Беретту» и принялась тщательно чистить каждую деталь. Блюм уселась напротив за кухонным столом.

— Позвольте угадать: это ваш способ ухода от стресса? — спросила она.

Этли не подняла глаз. Она чистила ершиком дуло «Глока».

— Помогает сконцентрироваться. Что, в свою очередь, ослабляет напряжение, — согласилась Пайн. — Если ты плохо ухаживаешь за своим оружием, это может стоить жизни.

Блюм пила чай, осматривая кухню.

Было ранее утро следующего дня; после рассвета прошло совсем немного времени, но в окна начал просачиваться свет.

Обе женщины выглядели усталыми и растрепанными. Обе явно спали не слишком хорошо.

— Когда я была молодой, то могла легко представить, как я радостно готовлю на кухне, а под ногами у меня бегает шестеро детишек, — сказала Блюм.

Пайн подняла голову.

— Но вы же это сделали, верно?

— О да, дети у меня есть. Но ничего похожего со мной не происходило. Мы жили в трейлере размером с эту кухню. Скотт, мой бывший муж, не мог позволить себе даже спаренный передвижной дом. К тому же он был слишком занят в день зарплаты — пропивал деньги. Если получал.

— Как же вы сумели вырастить детей?

— Я умела хорошо шить. Меня научила бабушка. Я продавала платья в магазин в городке, где мы жили. И еще пекла торты. И убирала дома, когда дети уходили в школу. А в свободное время даже работала водителем такси. Я делала все, что было в моих силах, чтобы вырастить детей.

— Но вы были молоды, когда начали работать в ФБР.

— Я вышла замуж в девятнадцать, специальный агент Пайн. И все мои дети родились к тому моменту, когда мне исполнилось двадцать восемь. Все это время я постоянно была беременна. — Прежде чем Этли успела спросить, как можно родить столько детей за такой короткий промежуток времени, Блюм добавила: — Однажды у меня родились близнецы.

Когда она произнесла слово «близнецы», Пайн снова принялась чистить оружие. Однако секретарша еще не закончила.

— А потом пришло время, когда дети пошли в школу, и я ответила на объявление, в котором предлагали место в ФБР. Прежде я никогда не работала в офисе. Или на правительство. Но мне была ужасно нужна эта работа.