Они впервые встретились в психиатрической лечебнице, где Стоун был санитаром, а Милтон — пациентом. Пока Милтон пребывал в психушке, его родители скончались, оставив сына без единого пенни. Стоун, узнав о необыкновенных интеллектуальных способностях Милтона, убедил приятеля принять участие в телевизионной викторине «Риск». Милтон благополучно прошел отбор (его психические расстройства на время были подавлены лекарствами), а затем победил всех участников, выиграв целое состояние. Теперь Милтон Фарб занимался разработкой корпоративных интернет-сайтов, и его бизнес процветал.

Они пришли на место, к заброшенному кладбищу старых автомобилей у самой воды. Из тайника в подтопленных зарослях кустов четверка извлекла тронутую гнилью длинную гребную лодку. Судя по ее виду, она вряд ли могла держаться на воде. Однако, сняв обувь и носки и рассовав их по рюкзакам, они вывели лодку на глубину и по очереди забрались в нее. Лодка осела, но осталась на плаву. Гребли по очереди, дольше всех на веслах оставался Робин. Да и греб он мощнее, чем его товарищи.

Над водой пролетал легкий прохладный ветерок, в темноте маняще мерцали огни Джорджтауна, а чуть дальше к югу — Вашингтона. Впрочем, и их постепенно затягивала пелена тумана. Здесь есть то, что может нравиться, думал сидящий на носу лодчонки Стоун. Но гораздо больше здесь того, что вызывает омерзение.

— Полицейский катер патрулирует выше, рядом с мостом у Четырнадцатой улицы, — доложил Калеб. — Копы изменили схему. А над Капитолием и молом опять патрулирует вертолет. Каждые два часа. Сегодня в Библиотеку конгресса пришло электронное уведомление.

— Уровень опасности сегодня был официально повышен, — добавил Робин. — Однако, как мне сказали, вся эта суматоха — обычная перед выборами. Президент Бреннан решил помахать флагом.

Стоун повернулся к неподвижно сидящему на корме Милтону и спросил:

— Ты что-то необычно тих, Милтон. Уж не случилось ли чего-нибудь?

— Я завел себе друга, — застенчиво произнес тот. Все с любопытством уставились на него. — Этот друг — женщина.

— Ах ты, старый пес! — хлопнул Милтона по плечу Робин.

— Это замечательно, — вступил Стоун. — И где же ты ее встретил?

— В психиатрической клинике, — ответил Милтон. — Она пациентка.

— Понятно… — Стоун отвернулся.

— Тебе, вне сомнения, повезло, — дипломатично заметил Калеб.

Держась середины фарватера, они медленно прошли под мостом Ки, а затем, следуя изгибу реки, поплыли на юг. Стоун находил утешение в том, что сгущающийся туман делал их практически невидимыми с берега. Федеральные власти не выносят, когда вторгаются на их территорию. Стоун ждал, когда в поле зрения появится берег.

— Держи чуть правее, Робин.

— Давайте в следующий раз встретимся прямо у Мемориала Линкольна, — кряхтя, предложил Робин. — Во всяком случае, мне не придется так надрываться!

Лодка обогнула западную оконечность острова и вошла в небольшую протоку, именуемую Малым каналом. Невозможно было представить, что всего несколько минут назад они могли видеть купол Капитолия, — настолько глухим и изолированным от остального мира было это место.

Добравшись до берега, они выбрались из лодки, втащили ее в кусты и гуськом углубились в темноту. Походка Оливера Стоуна была, как никогда, упругой, именно этой ночью он должен был очень многое решить.

Латвийский премьер со свитой наконец убыл, и Алекс тут же рванул в расположенное неподалеку от штаб-квартиры секретной службы место вечерних сборищ агентов всех охранных ведомств. Заведение называлось «LEAP». Для штатских лиц это слово скорее всего означало «прыжок», но всем сотрудникам правоохранительных органов его истинное значение было известно хорошо. Программа LEAP предусматривала двадцать пять процентов надбавки к жалованью, если агенту в течение дня приходилось нести десятичасовую службу, требовавшую наличия значка, оружия и хотя бы минимального мужества. Для владельцев же бара название «LEAP» оказалось прекрасным рекламным ходом, и со дня открытия там было полным-полно вооруженных казенными пушками агентов обоих полов.

Войдя, Алекс с ходу устремился к стойке бара. С одной стены на него смотрели десятки щитов с эмблемой федеральных правоохранительных органов, другую украшали заключенные в рамки вырезки из газет и журналов, повествующие о героических деяниях агентов Федерального бюро расследований, Администрации по контролю за применением закона о наркотиках, Федерального агентства по контролю за оборотом алкоголя, табака и огнестрельного оружия, Федеральной службы воздушных маршалов и иных учреждений подобного рода.

Увидев Кейт Адамс, Алекс широко осклабился, несмотря на твердую решимость оставаться в ее обществе холодным, как лед.

— Джин-мартини с тремя — не с двумя или четырьмя, а именно с тремя — жирными маслинами, — сказала она.

— Классная память!

— Да, запомнить было, конечно, тяжко, с учетом того, что вы постоянно заказываете одно и то же.

— Как поживает Министерство юстиции? Не очень вас достает?

Из всех работающих в барах девушек, с которыми был знаком Алекс, Кейт Адамс была единственной, кто занимал юридический пост в Минюсте.

— Все в лучшем виде, — ответила она, передавая ему стакан. — А как обстоят дела в секретной службе?

— Жалованье платят регулярно, и я пока дышу. Большего мне и не надо.

— Вам пора повышать уровень своих запросов.

Кейт принялась вытирать стойку. Алекс искоса следил за ней. Ее рост он оценивал в шесть футов семь дюймов. Красивое тело, длинные светлые волосы забавно завиваются вокруг изящной шейки. Высокие скулы, аккуратный прямой носик, прекрасной формы подбородок. Сплошная классика, если не считать глаз. Огромные зеленые глазищи Кейт говорили Алексу, что за ними скрывается живая и страстная натура. Выглядела Кейт Адамс гораздо моложе своих лет (что ей тридцать пять, Алекс узнал, заглянув в правительственную базу данных). Его же собственная внешность, к сожалению, точно соответствовала его возрасту — хотя темные волосы агента секретной службы по известной одному лишь Богу причине еще не начали ни седеть, ни выпадать.

— Вы совсем отощали, — прервала его размышления Кейт.

— На приемах я стою в охране и не имею возможности набивать брюхо деликатесами. Кроме того, мне по десять часов приходится протирать брюки в самолетах, хотя я предпочитаю здоровую работу на свежем воздухе.

Вот уже больше месяца Алекс регулярно наведывался в это заведение и болтал с девушкой. Ему хотелось чего-то большего, и он старался придумать нечто такое, что могло бы привлечь ее внимание к его персоне. Алекс посмотрел на ее руки и вдруг спросил:

— Как давно вы играете на фортепьяно?

— Что? — изумленно переспросила Кейт.

— У вас слегка огрубели пальцы. А это говорит о том, что вы музицируете.

— Или стучу по клавиатуре компьютера, — изучив свои пальцы, сказала она.

— Ничего подобного. От клавиатуры грубеют только самые кончики, а от клавишей фортепьяно — вся верхняя часть пальцев. Но и это еще не все. Вы грызете ногти, на ногте левого большого пальца у вас вмятина, на правом указательном шрам, левый мизинец слегка искривлен, что, судя по всему, является результатом перелома в раннем детстве.

— Кто вы? — спросила Кейт, разглядывая свои ногти. — Специалист по рукам? Хиромант?

— Все агенты секретной службы в некотором роде хироманты. Я провел большой кусок взрослой жизни, разглядывая руки во всех пятидесяти штатах нашей страны и множестве других стран.

— Но почему?

— Потому что руками люди убивают, Кейт.

— О!

Он намеревался еще кое-что сказать, но тут в бар ввалилась компания закончивших смену агентов ФБР. Всей толпой они потянулись к стойке, и секретная служба была вынуждена отступить перед лицом превосходящих сил противника. Алекс взял свою выпивку и устроился за маленьким столиком в углу зала, тем не менее не отрывая взгляда от Кейт. Парни из ФБР окружили ее таким повышенным вниманием, что это прямо-таки взбесило агента секретной службы.