Сара записала все, что сказал Диллард.

— Еще раз благодарю вас, сержант Диллард. Вы очень мне помогли.

На компьютере у Сары имелись карты. Девушка открыла карту США и при помощи мыши провела прямую между Вашингтоном, округ Колумбия, и Форт-Джексоном.

— Почти четыреста миль, — пробормотала она себе под нос.

Затем Сара поспешно поднялась на третий этаж, где находилась библиотека Верховного суда, и вошла в Интернет через один из компьютерных терминалов. Естественно, телефоны клерков не имели модемов для выхода в Интернет из соображений безопасности и конфиденциальности; но в библиотеке такой доступ был. Она набрала имя «Руфус Хармс» в «Эксплорере» и уставилась на дубовую панель ручной работы, дожидаясь, когда компьютер начнет разбрызгивать технологическую волшебную пыльцу.

Через несколько минут Сара уже читала последние новостные сообщения о Руфусе Хармсе, его прошлом и брате. В одной из газет содержалась цитата редактора из родного города Хармса. При помощи телефонного справочника в Интернете Сара отыскала его номер. Он все еще жил в каком-то небольшом городке поблизости от Мобила, штат Алабама, где выросли оба брата.

Трубку подняли после третьего гудка. Сара представилась Джорджу Баркеру, который по-прежнему оставался главным редактором местной газеты.

— Я уже говорил об этом с журналистами, — резко сказал он.

Его сильный южный акцент заставил Сару подумать о лае енотовых гончих и прозрачных кувшинах с виски.

— Я буду вам весьма благодарна, если вы ответите на несколько моих вопросов, и не более того.

— Кто вы и на кого работаете?

— Независимая служба новостей. Я внештатный сотрудник.

— Ладно, что именно вы хотите знать?

— Я читала, что Руфус Хармс был осужден за убийство маленькой девочки на военной базе, где он служил. — Сара посмотрела на распечатки новостей, лежавшие на столе. — Форт-Плесси.

— Убил маленькую белую девочку. Он ведь негр, вы знаете?

— Да, знаю, — коротко ответила Сара. — Вам известно имя адвоката, который представлял его на процессе?

— Ну, процесса, как такового, не было. Он пошел на сделку с прокурором. Я отслеживал его историю, потому что Руфус жил здесь; оборотная сторона парня, выбившегося в люди.

— Вы знаете имя его адвоката?

— Ну, мне нужно поискать в бумагах… Дайте мне ваш номер, и я вам перезвоню.

Сара дала ему номер своего домашнего телефона.

— Если меня не будет на месте, оставьте голосовое сообщение. Что еще вы можете рассказать про Руфуса и его брата?

— Ну, Руфус привлекал внимание прежде всего своими размерами. Он вымахал до шести футов и трех дюймов, когда ему исполнилось четырнадцать. И он не был тощим или долговязым. Уже тогда у него было тело мужчины, а не подростка.

— Он хорошо учился? У него были неприятности с полицией?

— Насколько я помню, учился Руфус не слишком хорошо. Он так и не закончил среднюю школу, хотя руки у него были отличные. Подростком он работал на маленьком печатном станке у отца. Его брат тоже. Помню, как однажды у меня сломался мой печатный станок, и они прислали Руфуса его починить. Тогда ему было не больше шестнадцати. Я дал ему руководство, но оно ему даже не потребовалось. «Слова приводят меня в смущение, мистер Баркер», — сказал он, вошел в зал, и через час все работало, как новенькое.

— Весьма впечатляюще.

— И у него никогда не было проблем с полицией. Его мама этого не допустила бы. Вы должны понимать, речь идет об очень маленьком городе, где никогда не проживало более тысячи душ, а сейчас население стало еще меньше. Мне уже почти восемьдесят, но я продолжаю выпускать газету. Конечно, Хармсы жили в цветной части города, да и сейчас живут. Я не пускаю в свой дом цветных, но они казались хорошими людьми. Она работала на мясоперерабатывающей фабрике, как и бо€льшая часть населения, убирала там… не самая высоко оплачиваемая работа. Однако она заботилась о детях.

— А что случилось с отцом?

— Он был хорошим человеком, не склонным к алкоголю или дикости, характерной для его соплеменников. Он много работал, слишком много, и однажды просто не проснулся. Сердечный приступ.

— У вас хорошая память.

— Я писал некролог.

— А что вы помните о брате Руфуса?

— Ну, Джош — совсем другое дело. Здесь его называли плохим черным. Вспыльчивый, заносчивый, пытался быть лучше, чем он есть. У меня не было к нему предвзятого отношения, и я не люблю, когда в моем присутствии произносят слово негр, но если б я когда-нибудь и использовал его, то лишь для того, чтобы описать Джоша Хармса. Он многих направил по дурному пути.

— Я читала, что он воевал во Вьетнаме и был настоящим героем войны.

— Да, верно, — тут же отступил Баркер. — В нашем городе никогда не было солдата с таким количеством наград. Должен признать, что жителей нашего города такой поворот очень сильно удивил. Да, он умел сражаться, этого у него не отнимешь.

— Что-то еще?

— Джош сумел закончить среднюю школу. — Голос Баркера изменился. — Но лучше всего он проявлял себя в спорте. У нас единственная газета в городе, и я освещал все новости. Джош Хармс был лучшим атлетом из всех, кого мне доводилось видеть. Белый, черный, зеленый или пурпурный — он бегал быстрее, прыгал дальше и был сильнее и быстрее всех. Послушайте, я знаю, что у цветных такие вещи получаются очень хорошо, но Джош был особенным. Он преуспевал во всех видах спорта, которыми занимался. Вам известно, что ему до сих пор принадлежит несколько легкоатлетических рекордов штата? — добавил он гордо. — А вы не можете не знать, что Алабама дала множество великих атлетов.

Сара вздохнула.

— А он играл на университетском уровне?

— Он получил уйму предложений университетских стипендий по игре в футбол и баскетбол. Бэр Брайнт[261] даже приглашал его к себе, вот каким прекрасным спортсменом был Джош. Возможно, он стал бы звездой НБА или НФЛ. Однако сбился с пути.

— Как так?

— Ну, вы знаете, как оно бывает. Правительство попросило его защищать нашу страну в войне против коммунизма…

— Иными словами, его призвали в армию и отправили воевать во Вьетнам.

— Все верно.

— После этого он вернулся домой?

— Да, конечно. Мать была еще жива, но вскоре после его возвращения умерла. Дело в том, что с Руфусом это случилось примерно в то же время. Я полагаю, он пошел в армию из-за Джоша. Может быть, хотел стать таким же героем, как его старший брат… Но я думаю, просто хотел изменить свою жизнь к лучшему. После смерти отца Руфуса ничто больше не держало в родном городе. Конечно, все закончилось хуже не придумаешь. Так или иначе, Джош пришел ко мне, чтобы выяснить, не смогу ли я как-нибудь помочь. Ну, вы знаете, власть прессы… Но я ничего не сумел сделать для Руфуса.

— А вас удивило то, что Руфус убил девочку? Он когда-нибудь проявлял агрессию?

— Насколько мне известно, он никогда никому не причинял вреда. Настоящий добрый великан. Когда я услышал про убийство маленькой девочки, то сначала не поверил. Если б так поступил Джош, я и глазом не моргнул бы, но только не Руфус. Однако улики не оставляли ни малейших сомнений.

— А Джош продолжал жить в вашем городе?

— Вы просите, чтобы я рассказал вам самую грустную из историй нашего города.

— И в чем она заключалась?

— Я не хотел бы об этом вспоминать.

Сара быстро перебрала варианты. Наконец, ей пришла в голову фраза, которую часто используют журналисты.

— Не для печати.

— В самом деле? — В голосе Баркера слышалась тревога.

— Абсолютно. Не для печати.

— Хочу, чтобы вы знали: я только что записал ваши слова, и если я где-нибудь прочитаю то, что собираюсь вам рассказать, я подам в суд на вашу газету и не успокоюсь до тех пор, пока у вас не останется ни цента, — сурово сказал он. — Я журналист и знаю, как работают такие вещи.

— Мистер Баркер, я обещаю: все, что вы мне расскажете, не будет использовано в прессе.