Бёртон уставился ему в затылок. На какое-то мгновение он явственно представил, как всаживает из своего табельного пистолета пулю в этот затылок. Просто чтобы разом покончить со всем. Воистину, этот человек заслужил такой конец…

— Бёртон, есть какие-либо мысли насчет того, где он может быть?

Билл покачал головой.

— Нет, но у меня есть весьма надежный источник информации.

Он не упомянул о звонке Джека Сету Фрэнку сегодня утром. Рано или поздно Джек откроет следователю свое местонахождение. И тогда Бёртону настанет пора действовать.

Агент шумно вздохнул. Если тебе нравится принимать вызов, постоянно находиться в напряжении, лучшего нельзя и придумать. Девятый, последний иннинг, домашняя команда — твой соперник — впереди на одно очко; ты стоишь на бите, один твой раннер — на базе, остался последний аут, счет в «доме» полный. Удастся ли тебе вернуться в игру, и на глазах у всех белый мячик после твоего удара улетит на трибуны?[31]

Выходя в дверь, Бёртон поймал себя на том, что подсознательно надеется на последнее.

Сет Фрэнк сидел за столом, уставившись на часы. Как раз когда секундная стрелка проползала мимо двенадцати, зазвонил телефон.

Джек сидел в телефонной будке и благодарил Бога за то, что на улице похолодало. Теплая куртка с капюшоном, купленная сегодня утром, растворялась в толпе укутанных людей. И тем не менее его не покидало ощущение, что все смотрят на него.

Фрэнк услышал в трубке шум.

— Черт возьми, ты где? Я же сказал тебе оставаться на месте!

Грэм ответил не сразу.

— Джек!

— Слушай, Сет, я не могу сидеть неподвижной мишенью. И я не в том положении, чтобы полностью доверять кому бы то ни было. Понятно?

Фрэнк начал было возражать, но затем откинулся на спинку кресла. Этот парень прав, прав на все сто.

— Справедливо. Не хочешь услышать, как тебя подставили?

— Слушаю внимательно.

— У тебя на столе стоял стакан. Судя по всему, ты что-то пил. Помнишь?

— Ну да, «Кока-колу», и что с того?

— А то, что тот, кто за тобой охотился, наткнулся на Лорда и ту женщину, как ты и говорил, и их пришлось замочить. Тебе удалось уйти. Твои враги поняли, что на видеозаписи будет видно, как ты покидаешь гараж сразу же после убийства. Они сняли твои отпечатки со стакана и перенесли их на пистолет.

— Такое возможно?

— А то как же — если знаешь, что делать, и есть необходимое оборудование, которое они, наверное, обнаружили на складе у вас на фирме. Если б у нас был стакан, мы смогли бы доказать, что это подделка. Точно так же, как у каждого человека уникальные отпечатки пальцев, не похожие на отпечатки другого человека, твои отпечатки на пистолете не могут полностью, во всех деталях совпадать с отпечатками на стакане. Различное приложенное давление и все такое.

— Вашингтонская полиция купится на такое объяснение?

Фрэнк едва не рассмеялся вслух.

— Я бы на это не рассчитывал, Джек. Честное слово. Полиция озабочена только тем, как тебя схватить. Пусть обо всем остальном беспокоятся другие.

— Замечательно… И что теперь?

— Всему свой черед. Начнем с того, почему за тобой охотились.

Джек едва не хлопнул себя по лбу. Он посмотрел на коробку.

— Мне пришла заказная посылка. От Эдвины Брум. Полагаю, тебе она очень понравится.

Фрэнк встал, жалея о том, что не может дотянуться до посылки по телефону.

— И что это такое?

Грэм объяснил.

Кровь и отпечатки пальцев. У Саймон будет много работы.

— Я могу встретиться с тобой где угодно и когда угодно.

Джек принялся лихорадочно соображать. Как это ни странно, людные места казались более опасными, чем уединенные.

— Как насчет станции метро «Фаррагут», выход на Восемнадцатую улицу, сегодня около одиннадцати вечера?

Фрэнк черкнул информацию.

— Буду на месте.

Джек положил трубку. Он прибудет на станцию метро заранее. На всякий случай. Если заметит что-либо хотя бы отдаленно подозрительное, он заляжет на дно, так глубоко, как только сможет. Грэм проверил наличные. Доллары таяли. А о кредитных карточках придется на время забыть. Надо будет попробовать снять деньги в разных банкоматах. Так можно будет получить несколько сотен. На какое-то время этого хватит.

Выйдя из телефонной будки, Джек окинул взглядом толпу. Типичный ускоренный ритм Центрального вокзала. Кажется, никому не было до него никакого дела. Он вздрогнул. К нему приближались двое полицейских. Вернувшись в телефонную будку, Джек дождался, когда они пройдут мимо.

Купив в кафе гамбургеры и жареную картошку, он поймал такси. Пока такси везло его через весь город, Грэм перекусил, размышляя над имеющимися у него вариантами. Закончатся ли все его беды, когда он передаст нож для конвертов Фрэнку? Предположительно отпечатки пальцев и кровь укажут на того, кто в ту ночь находился в доме Салливанов. Но тут в Джеке заговорил адвокат. Выдвинувший четкие, практически непреодолимые преграды на пути такого простого решения.

Во-первых, вполне может статься, что улики не окажутся исчерпывающими. Возможно, ДНК и отпечатки пальцев этого человека не значатся ни в каких базах и совпадения не будет. Грэм снова вспомнил выражение лица Лютера в ту ночь на Променаде. Речь идет о каком-то важном человеке, которого все знают. И это создавало еще одно препятствие. Для того чтобы выдвинуть обвинения против такого человека, нужно быть абсолютно уверенным в неопровержимости улик; в противном случае дело развалится, не успев толком начаться.

Во-вторых, придется столкнуться с проблемой достоверности улик, обладающей просто циклопическими размерами. Удастся ли вообще доказать, что это нож из дома Салливанов? Самого Салливана нет в живых; прислуга, вероятно, не сможет утверждать что-либо со всей определенностью. Предположительно, нож держала в руке Кристина Салливан. Возможно, на какой-то краткий период времени он оказался у ее убийцы. Пару месяцев нож хранился у Лютера. Теперь он у Джека и, хочется надеяться, скоро попадет к Сету Фрэнку…

До Джека наконец дошло.

Ценность ножа для конвертов как вещественного доказательства нулевая. Даже если удастся найти совпадения, опытный адвокат разорвет в клочья его достоверность в качестве улики. Проклятье, возможно, этого окажется недостаточно даже для предъявления обвинения. Вещественное доказательство с запятнанной репутацией таковым не является.

Перестав есть, Грэм откинулся назад.

Но подождите! Они ведь пытались вернуть нож! Пошли на убийство ради того, чтобы его вернуть. Они были готовы убить Джека, чтобы отобрать у него нож. Значит, эта штука для них важна, критически важна. То есть каким бы ни была его юридическая значимость, нож обладает ценностью. А все, что обладает ценностью, можно использовать. Так что, возможно, у Джека еще есть шанс.

В десять часов вечера Грэм встал на эскалатор, спускающийся на станцию «Фаррагут». Расположенная на оранжевой и голубой линиях Вашингтонского метрополитена, эта станция в дневные часы переполнена вследствие ее близости к деловому центру города с его бесчисленными юридическими и финансовыми фирмами, торговыми центрами и административными зданиями. Однако к десяти часам вечера станция пустеет.

Сойдя с эскалатора, Джек осмотрелся вокруг. Подземные станции метрополитена по сути представляют собой огромные туннели со сводчатым потолком и вымощенным шестигранными плитами полом. Широкий коридор с рекламой сигарет с одной стороны и билетными автоматами с другой завершался будкой контролера, обрамленной с обеих сторон турникетами. У одной из стен рядом с будками телефонов-автоматов стояла громадная схема метро с разноцветными полосами линий, стоимостью проезда и временем в пути.

В стеклянной будке сидел, развалившись, одинокий контролер. Оглянувшись по сторонам, Джек увидел часы над будкой. Затем он обернулся на эскалатор — и застыл. По эскалатору спускался полицейский. Усилием воли Грэм заставил себя как можно спокойнее направиться к телефону-автомату у стены. Прижавшись спиной к стенке будки, он перевел дыхание и рискнул выглянуть наружу. Полицейский подошел к билетным автоматам, кивнул контролеру и обвел взглядом станцию. Джек отпрянул назад. Нужно будет переждать; полицейский сейчас уйдет, обязательно уйдет.