Бьюканан, высокий, сильный, широкоплечий, с ясными живыми глазами, питал ненасытную страсть ко всем новым достижениям. К бизнесу он никогда не проявлял интереса, но живой ум и врождённая способность убеждать помогли ему проявить себя в политике и стать успешным лоббистом. Бьюканану всегда сопутствовал успех. Карьера стала единственным смыслом его жизни, своего рода навязчивой идеей. И Бьюканан чувствовал себя неуютно, когда не проталкивал очередной законодательный проект.
Сидя в кабинете какого-нибудь конгрессмена, Бьюканан следил по экрану монитора за принятием решений и результатами голосования, учитывал все «за» и «против». А на экране телевизора перед ним мелькали люди, живые участники этого действа, создававшие видимость честного голосования. Они походили на муравьёв, снующих по полу. Когда до момента истины оставалось минут пять, Бьюканан покидал кабинет и, пробегая по коридорам, выискивал членов конгресса, с которыми не мешало бы поговорить, чтобы качнуть чашу весов в нужную сторону. Порой это напоминало ему погоню за десятками движущихся мишеней, а между тем многие из конгрессменов вовсе не желали вступать с ним в переговоры.
Сегодня по дороге в Капитолий Бьюканану удалось поговорить с одним очень важным сенатором. Произошло это в подземке, на специальной частной линии, доступной лишь для посетителей заседаний. Бьюканан расстался с этим человеком в уверенности, что тот непременно поможет. Сенатор не принадлежал к разряду «своих, особых» людей, но Бьюканан давно усвоил простую истину: никогда не знаешь, откуда придёт настоящая помощь. И хотя многие его клиенты были вовсе не так уж популярны или же не имели возможности получить подавляющее большинство голосов, он настойчиво бил в одну точку и не проявлял чрезмерной разборчивости в средствах убеждения.
Кабинет Бьюканана был обставлен довольно скромно, тут не хватало многих непременных атрибутов истинного лоббиста. Дэнни — он предпочитал, чтобы его называли именно так, — не имел ни компьютера, ни дискет, ни файлов, ни средств звукозаписи. Файлы в папках могли украсть, в компьютеры могли проникнуть хакеры. Телефонные разговоры прослушивались круглосуточно. Шпионы подслушивали, пользуясь любыми средствами, от пустых бокалов, прижатых к стене, до новейших приборов, о которых всего год назад никто и не помышлял. Иными словами, они выкачивали потоки ценнейшей информации прямо из воздуха. Любую организацию переполняла конфиденциальная информация, пробоины и утечки были сравнимы с торпедированным кораблём. А Бьюканану было что скрывать.
Самый влиятельный и успешный из нелегальных торговцев наркотиками на протяжении двух десятков лет, он прекратил заниматься этим сверхприбыльным бизнесом ради лоббирования в Вашингтоне. Соблазнительное предложение поступило от высокооплачиваемых адвокатов, как правило, дремлющих во время слушаний в конгрессе. И Бьюканан быстро смекнул, что ставки здесь высоки, как нигде. Как орудие Капитолийского холма, он успешно отстаивал интересы многих промышленных компаний в яростных битвах с агентством по охране окружающей среды, позволяя им и дальше нести смерть ничего не подозревающим людям. Бьюканан стал главным защитником фармацевтических фирм-гигантов, убивающих беременных мамочек и их детишек. Он превратился в страстного адвоката производителей оружия, ничуть не озабоченных безопасностью этого самого оружия; тайно манипулируя людьми, он играл на руку производителям автомобилей, также не слишком озабоченных мерами безопасности. И наконец, Бьюканан стал настоящим крёстным отцом главной дойной коровы, приносящей невиданные барыши, — табачных компаний, интересы которых отстаивал в многочисленных битвах со всеми противниками. Теперь Вашингтон уже не мог позволить себе игнорировать ни самого Бьюканана, ни его клиентов. Он сколотил себе несметное состояние.
Многие из стратегий, разработанных им в ходе этих бесчисленных схваток, стали своего рода образцом законодательных манипуляций. Ещё несколько лет назад ему порой приходилось сдавать позиции, временно отступать, зная, что не пришло его время и сейчас он может потерпеть поражение. Но даже отступая, Бьюканан неустанно закладывал базу для будущих перемен. Теперь же такая тактика стала в конгрессе обычным явлением. Клиенты Бьюканана ненавидели перемены. Он постоянно подпитывал оппозицию, в корне пресекал даже попытки сопротивления. Ему часто удавалось избежать самой настоящей политической катастрофы, заваливая кабинеты членов конгресса письмами, пропагандистскими листовками, плохо завуалированными угрозами прекратить всякую финансовую поддержку. «Мой клиент поддержит вас на перевыборах, сенатор. Поскольку мы знаем и уверены: вы с нами. Кстати, чек с пожертвованиями уже переведён на счёт вашего избирательного штаба». Сколько раз приходилось Бьюканану произносить эти слова.
Но по иронии судьбы десять лет назад все выгоды от лоббирования могущественных и богатых людей вызвали драматические перемены в жизни самого Бьюканана. Изначально он планировал сделать карьеру, а уж потом заняться устройством личной жизни. Жениться, создать крепкую благополучную семью. Перед тем, как взвалить на себя такую ответственность, Бьюканан решил посмотреть мир. И отправился на сафари с фотоаппаратом в Западную Африку в «рейнджровере» стоимостью шестьдесят тысяч долларов. Помимо прекрасных и редких животных, он увидел немыслимую нищету и человеческие страдания. Во время одного из путешествий по отдалённому региону Судана Бьюканан стал свидетелем массового захоронения детей. Ему объяснили, что эпидемия унесла жизни всех обитателей деревни. Причиной была одна из смертельных болезней, вспышки которой случались время от времени в этом регионе и убивали без разбора и стариков, и молодых. Бьюканан поинтересовался, что это за болезнь. Нечто вроде кори, ответили ему.
Во время другого путешествия он видел, как в одном из китайских доков выгружают миллиарды американских сигарет. Товар предназначался для людей, которые и без того уже носили маски, спасаясь от страшного загрязнения воздуха. Бьюканан знал, что сотни тысяч жителей Латинской Америки пользуются противозачаточными средствами, категорически запрещёнными в США, и инструкции к ним были написаны на том же английском языке. Рядом с небоскрёбами Мехико Бьюканан видел ветхие лачуги: бок о бок с миллиардерами влачили жалкое существование и голодали сотни тысяч их соотечественников и сколачивали состояния нувориши. Ему так и не удалось побывать в Северной Корее, но он знал, что это совершенно бандитское государство, где за последние пять лет умерли от голода десять процентов населения. В каждой стране Бьюканан сталкивался с чем-то совершенно удручающим.
После двух лет этих странствий Бьюканан напрочь утратил желание создавать семью. Все эти умирающие дети стали его детьми, его семьёй. Новые могилы ждали по всему миру стариков, детей, голодающих, но они не желали сдаваться без борьбы, и эта борьба стала для Бьюканана делом жизни. Он отдавал ей все силы, сражаясь с куда большей яростью и последовательностью, чем за интересы табачных, химических и оружейных концернов. Бьюканан и сейчас в мельчайших деталях помнил, как пришло к нему это озарение. Бьюканан возвращался из Южной Америки самолётом, стоял в туалете на коленях перед унитазом, и его выворачивало наизнанку. В тот момент казалось, что это лично он убил каждого умирающего ребёнка, виденного им на континенте.
И вот, обретя это новое видение мира, Бьюканан начал посещать самые неблагополучные на планете места, чтобы точно знать, чем именно может помочь. На свои деньги он закупал продовольствие и медикаменты для одной страны, а потом вдруг выяснялось, что невозможно доставить все это во внутренние её регионы. И Бьюканан беспомощно наблюдал за тем, как мародёры растаскивают его гуманитарный груз. Затем он основал специальный фонд для гуманитарных организаций. Работал на износ, и дела вроде бы продвигались неплохо, но собранные доллары словно проваливались в чёрную дыру. Проблемы лишь усугублялись.
Тогда Бьюканан решил вновь вернуться в Вашингтон и заняться лоббированием, только на сей раз уже с другой целью. Он оставил основанную им фирму и взял с собой лишь одного человека: Фейт Локхарт. Его клиентами и подопечными стали беднейшие страны мира. Бьюканану было трудно рассматривать их как некие геополитические объединения; он видел лишь сообщества глубоко несчастных людей под разными флагами, людей, не имеющих права голоса. Он поставил перед собой цель посвятить остаток жизни разрешению этой труднейшей глобальной проблемы.
