— Уолтер Салливан — твой клиент.

— Лютер Уитни — мой друг, и я знаю его гораздо дольше, чем Уолтера Салливана.

— Джек, человек, которого ты собираешься защищать, — это обыкновенный преступник. Всю свою жизнь он провел в тюрьме.

— На самом деле он не был в тюрьме больше двадцати лет.

— Он — преступник-рецидивист.

— Но его никогда не осуждали за убийство, — напомнил Джек.

— Джек, в этом городе адвокатов больше, чем преступников. Почему этим делом не займется кто-нибудь другой?

Грэм посмотрел на бутылку.

— Пива хочешь?

— Ответь на мой вопрос.

Встав с дивана, Джек швырнул бутылку в стену.

— Потому что он сам меня попросил, черт возьми!

Дженнифер посмотрела на него, и испуг, мелькнувший у нее на лице, прошел, как только осколки упали на пол. Взяв шубу, она надела ее.

— Ты совершаешь огромную ошибку, и я надеюсь, что ты опомнишься до того, как совершишь непоправимое. Когда мой отец прочитал это, его едва не хватил удар.

Положив руку Дженнифер на плечо, Грэм развернул ее лицом к себе и тихо произнес:

— Дженн, я должен это сделать. И я надеялся, что ты мне в этом поможешь.

— Предлагаю тебе завязать с пивом и задуматься над тем, как ты собираешься жить дальше.

Когда за Дженнифер закрылась дверь, Джек, привалившись к ней, стал тереть голову руками с такой силой, что ему показалось, что под нажимом пальцев начинает слезать кожа.

Он увидел в крохотное грязное окно, как блатные номера скрылись в пелене снега, и, сев на диван, снова просмотрел газетные заголовки.

Лютер хотел заключить сделку со следствием, но никакой сделки не будет. Декорации расставлены. Все хотят увидеть судебный процесс. В телевизионных выпусках новостей привели подробный анализ дела; фотографию Лютера увидели несколько сот миллионов человек. Провели несколько опросов общественного мнения насчет того, виновен или невиновен Лютер, и все они показали, что ему не на что рассчитывать. Горелик жадно облизывается, мысленно представляя себе это дело катапультой, которая через несколько лет закинет его в кресло генерального прокурора штата. А в Вирджинии генеральные прокуроры частенько вступают в борьбу за дворец губернатора и, как правило, одерживают в ней победу.

Невысокий, лысеющий, зычный Горелик действовал стремительно и неотразимо, словно гремучая змея. Грязные методы, сомнительная этика, готов при первой возможности вонзить нож в спину. Вот каким был Джордж Горелик. Джек сознавал, что ему предстоит долгая, упорная борьба.

А Лютер ничего не говорит. Он боится. И какое отношение к его страхам имеет Кейт? Полная нестыковка… Завтра Джек пойдет в суд и заявит о том, что Лютер невиновен, хотя ничем не сможет это доказать. Но доказательства — это забота обвинения. Вся беда в том, что их, похоже, было даже чересчур, Джек может клевать и щипать, но клиент его — трижды судимый рецидивист, хотя в полицейских сводках и значится, что последние двадцать лет Лютер оставался чист. Никому не будет до этого никакого дела. С какой стати? Этот человек станет идеальным завершением трагической истории. Классическим примером правила трех ударов. Три тяжких преступления — и твоя жизнь кончена, в главной роли Лютер Уитни.

Отшвырнув газету в сторону, Джек подобрал осколки и вытер пролившееся пиво. Потерев затылок, пощупал обмякшие от безделья мышцы, зашел в спальню и переоделся в спортивный костюм.

Спортивный центр Молодежной христианской организации находился всего в десяти минутах езды на машине. Поразительно, но Джек нашел свободное место на парковке прямо перед входом и зашел внутрь. Черному седану, приехавшему следом за ним, не повезло. Водитель несколько раз объехал вокруг здания, затем вынужден был поставить машину на противоположной стороне улицы. Вытерев правое стекло, он какое-то время смотрел на вход в центр, затем, приняв решение, вышел из машины и взбежал по ступеням. Оглядевшись по сторонам, посмотрел на сверкающий «Лексус» и вошел в здание.

После трех баскетбольных партий с Джека пот катил градом. Он сел на скамейку, глядя на подростков, продолжавших как ни в чем не бывало бегать по площадке с неутомимой энергией молодости. Один долговязый чернокожий паренек в свободных трусах, майке и не по размеру огромных кроссовках швырнул Джеку мяч. Застонав, тот вернул его на поле.

— Эй, мужик, ты что, устал?

— Нет, просто постарел.

Встав, Джек растер ноющие бедра и направился к выходу.

Когда он выходил из здания, ему на плечо легла чья-то рука.

Сидя за рулем, Джек искоса взглянул на своего нового пассажира.

Сет Фрэнк обвел взглядом салон «Лексуса».

— Я слышал много хорошего об этих машинах. Если не секрет, во что она вам обошлась?

— Четыреста девяносто пять, со всеми прибамбасами.

— Вот это да! Да я за целый год даже близко не зарабатываю такой суммы!

— И я не зарабатывал — до самого недавнего времени.

— Я слышал, что государственные защитники не могут похвастаться большими заработками.

— Это вы правильно слышали.

Они умолкли. Фрэнк прекрасно понимал, что нарушает все писаные и неписаные правила, и Джек также это понимал.

Наконец он посмотрел на следователя.

— Послушайте, лейтенант, я так понимаю, вы здесь не только для того, чтобы проверить, как я разбираюсь в машинах. Что вам от меня нужно?

— У Горелика против вашего клиента стопроцентное дело.

— Возможно. А может быть, и нет. Я не собираюсь выбрасывать полотенце на ринг, если вы надеетесь на это.

— Вы заявите о его невиновности?

— Нет, я отвезу его в исправительный центр Гринсвилла и сам вколю ему эту дрянь. Следующий вопрос.

— Хорошо, поделом мне, — улыбнулся Фрэнк. — Я считаю, нам с вами нужно поговорить. Кое-что в этом деле не сходится. Не знаю, поможет это или повредит вашему клиенту. Хотите послушать?

— Ладно, но не надейтесь, что обмен информацией будет двусторонним.

— Я знаю одно местечко, где мясной рулет режется как масло, и кофе там вполне терпимый.

— Народу там много? Вряд ли вы будете хорошо смотреться в полицейской форме.

Посмотрев на него, Фрэнк усмехнулся.

— Следующий вопрос.

Улыбнувшись, Джек поехал домой переодеться.

Грэм заказал вторую чашку кофе, в то время как Фрэнк продолжал нянчиться с первой. Мясной рулет оказался просто потрясающим, а заведение было настолько уединенным, что Джек даже не мог точно сказать, где оно находилось. Кажется, где-то в сельской местности в южной части Мэриленда. Джек посмотрел на немногих посетителей непритязательного заведения. Никто не обращал на них никакого внимания. Он снова повернулся к своему спутнику.

Фрэнк посмотрел на него, не скрывая любопытства.

— Я так понимаю, в свое время у вас с Кейт Уитни что-то было.

— Это она вам сказала?

— Нет, черт возьми. Сегодня она приходила в участок, через несколько минут после того, как вы ушли. Отец отказался видеться с ней. Я поговорил с ней. Выразил сожаление по поводу того, как все обернулось. — У Фрэнка заблестели глаза. Он продолжил: — Напрасно я так поступил, Джек. Использовал дочь, чтобы выйти на ее старика… Такого никто не заслуживает.

— Зато это сработало. Кое-кто утверждает, что победителей не судят.

— Верно… В общем, разговор зашел о вас. Я еще не настолько стар, чтобы не заметить блеск в глазах у женщины.

Официантка принесла кофе. Грэм отпил глоток. Оба посмотрели в окно. Снегопад наконец прекратился, и вся земля была накрыта мягким белым одеялом.

— Послушайте, Джек, я понимаю, что улики против Лютера практически все косвенные. Однако многим хватало и меньшего, чтобы отправиться за решетку.

— С этим я не спорю.

— Все дело в том, что тут жутко много совершенно необъяснимого дерьма.

Поставив кофе, Джек подался вперед.

— Я слушаю.

Фрэнк обвел взглядом зал и снова посмотрел на Грэма.