Рассел уставилась на экран. Кадры из полицейского участка Миддлтона. Глория увидела, как Лютер Уитни, смотрящий прямо перед собой и никак не пытающийся скрыть свое лицо, поднимается по лестнице. Он оказался гораздо старше, чем она себе его представляла. Внешне похожий на директора школы. Это тот самый человек, видевший, как она… Ей даже в голову не пришло, что Лютер арестован за преступление, которое, как она прекрасно знала, он не совершал. Хотя это знание все равно не подтолкнуло бы ее к каким-либо действиям. Оператор развернул камеру, и в кадре промелькнули Билл Бёртон и стоящий рядом с ним Коллин, слушающие заявление, которое делал для прессы следователь Сет Фрэнк.

Долбаные некомпетентные ублюдки! Этот тип арестован. Он арестован, твою мать, а у нее в руках записка, в которой он обещает сделать все возможное, чтобы погубить их. Она доверилась Бёртону и Коллину, президент доверился им, а они потерпели неудачу, полностью провалили дело… Рассел не могла поверить, что Бёртон стоит вот так спокойно, когда весь их мир вот-вот сгорит дотла, подобно падающей звезде.

Следующая мысль удивила даже ее саму. Бросившись бегом в ванную, Рассел вскрыла аптечку и схватила первый подвернувшийся флакон. Сколько таблеток будет достаточно? Десять? Сто?

Она попыталась открутить крышку, но трясущиеся руки не слушались ее. Рассел не сдавалась; наконец таблетки высыпались в раковину. Схватив горсть, она остановилась. Из зеркала на нее смотрело ее отражение. Впервые она осознала, как сильно постарела. Глаза запали, щеки ввалились, волосы, казалось, начали седеть прямо у нее на глазах.

Рассел уставилась на зеленую горсть в руке. Она не сможет это сделать. Несмотря на то, что весь ее мир рушится, она не сможет это сделать. Выбросив таблетки в унитаз, Глория погасила свет и позвонила на работу сенатору. Болезнь не позволит ей присутствовать на ужине.

Не успела она лечь в кровать, как раздался стук в дверь.

Сначала он показался Рассел далеким гулом барабанов. Есть ли у полиции ордер на обыск? Что у нее дома может быть такого, что обличит ее? Записка! Выхватив лист бумаги из кармана, Глория швырнула его в огонь. Записка вспыхнула, возносясь к трубе языком пламени. Рассел расправила платье, надела тапочки и направилась к двери.

При виде стоящего на пороге Билла Бёртона острая боль вторично пронзила ей грудь. Не говоря ни слова, агент вошел в дом, скинул пальто и направился прямиком за выпивкой.

Рассел захлопнула входную дверь.

— Отличная работа, Бёртон! Замечательная! Вы прекрасно обо всем позаботились! А где ваш напарник? Отправился к окулисту проверять зрение?

Налив себе виски, агент плюхнулся на диван.

— Заткнись и слушай!

Обыкновенно подобное замечание вывело бы Рассел из себя. Однако в голосе Бёртона прозвучали такие интонации, что она застыла на месте. Внезапно до нее дошло, что ее окружают вооруженные люди. Кажется, они повсюду. Вокруг звучат выстрелы. Она связалась с очень опасными людьми… Сев на диван, Рассел уставилась на Бёртона.

— Коллин так и не выстрелил.

— Но…

— Но кто-то выстрелил. Знаю. — Одним глотком он выпил почти весь виски.

Глория подумала было о том, чтобы налить и себе, но остановилась.

— Уолтер Салливан. — Бёртон посмотрел ей в лицо. — Этот сукин сын. Ричмонд ему все сказал, так?

Рассел кивнула.

— Ты думаешь, за этим стоит Салливан?

— А кто еще, туды его мать? Он считает, что этот тип убил его жену. У него есть деньги, чтобы нанять самого лучшего в мире убийцу. Ему единственному было известно, где именно это произойдет. — Бёртон в отвращении тряхнул головой. — Соображай быстрее, красавица, времени у нас нет.

Встав, он принялся расхаживать по комнате.

Рассел вспомнила сюжет в новостях.

— Но ведь этот человек задержан. Он расскажет полиции всё. Я полагала, за мной уже пришли.

Бёртон остановился.

— Этот тип никому ничего не скажет. По крайней мере, пока что.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что этот человек сделает все, лишь бы его девочка осталась в живых.

— Ты что, угрожал ему?

— Я достаточно понятно передал свою мысль.

— Как ты это понял?

— Глаза не лгут, красавица. Он понял правила игры. Он открывает рот — и прощай, любимая дочка!

— Ты… неужели ты вправду…

Наклонившись, Бёртон схватил главу президентской администрации за плечи, без усилия оторвал от пола и поднял в воздух, так, чтобы смотреть ей в глаза.

— Я убью каждого, мать твою, кто будет мне угрожать, это понятно?

От его тона у Рассел заледенела кровь в жилах. Билл швырнул ее назад на диван.

Она молча смотрела на него. Кровь схлынула у нее с лица, глаза наполнились ужасом.

Бёртон побагровел от ярости.

— Это ты втянула меня во все! Я хотел сразу же вызвать «фараонов». Я сделал свою работу. Да, я убил эту женщину, но ни один суд в мире не признал бы меня виновным. А ты обвела меня вокруг пальца своим бредом про глобальную катастрофу, своей якобы заботой о президенте, и у меня хватило глупости купиться на твое вранье… И вот сейчас я всего в одном шаге от того, чтобы пустить коту под хвост двадцать лет своей жизни, и я не в восторге от этого. Если ты не можешь этого понять, тебе же хуже.

Несколько минут они сидели молча. Зажав в руке стакан, Бёртон разглядывал ковер, лихорадочно соображая. Поглядывая на него краем глаза, Глория пыталась унять дрожь. Она никак не могла собраться с духом и рассказать Бёртону о записке, которую только что получила. Какой от этого будет толк? Вполне возможно, Билл Бёртон выхватит пистолет и пристрелит ее на месте. При мысли о том, что насильственная смерть так близка, у Рассел застыла кровь.

Сделав над собой усилие, она села в кресло. Где-то далеко тикали часы; казалось, они отсчитывали последние мгновения ее жизни.

— Ты уверен, что он ничего не скажет? — Рассел всмотрелась Бёртону в лицо.

— Я ни в чем не уверен.

— Но ты сказал…

— Я сказал, что этот тип пойдет на все, только чтобы его девочка осталась в живых. Если он устранит эту угрозу, следующие несколько лет мы будем просыпаться, глядя на тюремные нары.

— Но как он сможет устранить эту угрозу?

— Если б я знал ответ на этот вопрос, то не переживал бы так. Но я могу заверить тебя в том, что в настоящий момент Лютер Уитни сидит в своей камере и ломает голову именно над этим.

— Что мы можем предпринять?

Схватив свое пальто, Бёртон грубо поднял Рассел на ноги.

— Идем. Пора поговорить с Ричмондом.

Пролистав свои заметки, Джек обвел взглядом собравшихся за столом. Его команда состояла из четырех кандидатов, трех младших юридических консультантов и двух партнеров. Известие об успешной сделке, заключенной для Салливана, быстро разнеслось по фирме. Все присутствующие смотрели на Джека со смесью благоговейного восхищения и уважения, к которой примешивалось немного страха.

— Сэм, вы координируете поставки сырья через Киев. Наш представитель там — тот еще проныра, играет на самой грани; присматривайте за ним, но не мешайте работать.

Сэм, уже десять лет как полноправный партнер фирмы, захлопнул портфель.

— Будет сделано.

— Бен, я просмотрел ваш отчет о лоббировании. Согласен, нам нужно надавить сильнее на Министерство иностранных дел Украины; будет очень кстати, если они окажутся на нашей стороне. — Джек открыл другую папку. — У нас примерно месяц на то, чтобы запустить это дело. Главной нашей головной болью остается нестабильная политическая ситуация в Украине. Если мы собираемся сорвать главный куш, нам нужно действовать быстро. Меньше всего нам хотелось бы, чтобы Россия аннексировала нашего нового клиента. А теперь я хотел бы потратить несколько минут на то, чтобы пройтись по…

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула секретарша Джека. Она была чем-то взволнована.

— Я ужасно сожалею, что вынуждена вас беспокоить…

— Всё в порядке, Марта, в чем дело?