Когда она открыла глаза, к ней в мысли вторгся другой образ. Несомненно, к настоящему моменту Мэтью Риггс уже должен считать ее сумасшедшей. Сумасшедшей и насквозь лживой. То еще сочетание, если хочешь произвести впечатление. Но Лу-Энн этого не хотела. Ей было жалко этого человека, дважды рисковавшего своей жизнью и оба раза в благодарность получившего пинок под зад. Риггс — очень привлекательный мужчина, однако Лу-Энн не собиралась устанавливать прочные отношения ни с кем. Разве для нее возможно такое? Как она может думать о том, чтобы сблизиться с кем-нибудь? Она будет бояться открыть рот из страха проговориться о своей тайне. Однако, несмотря ни на что, образ Мэтта Риггса прочно засел у нее в голове. Очень привлекательный мужчина. Сильный, честный, мужественный. И у него в прошлом тоже есть какая-то тайна. И боль… Внезапно Лу-Энн выругалась вслух, проклиная свою ненормальную жизнь. Проклиная то, что она не вправе рассчитывать даже на дружбу с таким человеком.

Женщина яростно провела руками по своим ногам, намыливая их и вместе с тем давая выход отчаянию. Резкие движения разожгли с новой силой пугающее желание. Последним мужчиной, с которым она спала, был Дуэйн Харви, а с тех пор прошло уже больше десяти лет. Когда Лу-Энн провела руками по груди, у нее перед глазами снова явственно возникло лицо Риггса. Сердито тряхнув головой, она опять зажмурилась, прижимаясь лицом к стенке душа. Дорогая импортная плитка оказалась мокрой и теплой. Лу-Энн стояла не шелохнувшись, несмотря на сигналы об опасности, которые посылал ее мозг. Влага. Тепло. Умиротворение. Помимо воли ее руки спустились вниз по талии и далее по ягодицам, и все это время у нее из мыслей не выходил Мэтью Риггс. Глаза ее оставались крепко зажмуренными. Пальцы правой руки сами собой скользнули к лону. Дыхание участилось. Сквозь шум воды прозвучал тихий стон, сорвавшийся с ее уст. Большая слезинка скатилась по лицу и оказалась смыта струей воды. Десять лет. Десять лет, черт возьми… Пальцы обеих рук соприкоснулись и стали двигаться. Медленно, методично, надежно. Взад и вперед… Лу-Энн дернула головой так резко, что едва не ударилась затылком о стойку душа.

— Боже милосердный, Лу-Энн! — воскликнула она вслух.

Выключив воду, женщина вышла из душа, села на крышку унитаза и уронила голову между коленей; легкое головокружение уже почти прошло. Мокрые волосы рассыпались по длинным обнаженным ногам. На полу натекла лужица. Лу-Энн виновато оглянулась на душ. Мышцы спины сжались, вены на руках разбухли. Это было непросто. Это было совсем непросто.

Неуверенно поднявшись на ноги, она вытерлась и вернулась в комнату.

Среди дорогой обстановки спальни находился один очень знакомый предмет. Часы, подаренные матерью, тикали, исправно отсчитывая время, и по мере того как Лу-Энн слушала их, ее нервы постепенно успокаивались. Слава богу, много лет назад она положила эти часы в свою сумку прямо перед тем, как ее едва не убили в фургоне. Даже сейчас Лу-Энн порой лежала ночью и слушала их неровный стук. Часы пропускали каждый третий удар, а где-то около пяти часов дня издавали звук, напоминающий легкое прикосновение к музыкальной тарелке. Пружины и шестеренки, все их нутро устало; но это было все равно как слушать игру старого доброго друга на видавшей виды гитаре: ноты звучали не так, как должны были звучать в идеале, и тем не менее дарили умиротворение и уют.

Натянув трусики, Лу-Энн вернулась в ванную, чтобы высушить волосы. Взглянув в зеркало, она увидела женщину, стоящую на грани чего-то: вероятно, катастрофы. Быть может, ей следует обратиться к психологу? Но разве для того, чтобы лечение дало какие-либо результаты, не требуется откровенность? Лу-Энн беззвучно пошевелила губами, обращаясь с этим немым вопросом к своему отражению в зеркале. Нет, полагаться на психотерапию не следует. Как обычно, ей придется все делать самой.

Медленно проведя пальцем по шраму на подбородке, Лу-Энн прочувствовала каждый изгиб неровной, поврежденной кожи, по сути дела переживая заново болезненные события прошлого. «Ничего никогда не забывай, — мысленно сказала она себе. — Все это ложь. Все это обман».

Высушив волосы, Лу-Энн уже собиралась вернуться в спальню и рухнуть на кровать, как вдруг у нее в сознании всплыли слова Лизы. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы гнев и чувство обиды гноились всю ночь. Нужно снова поговорить с дочерью. Или по крайней мере попробовать.

Вернувшись в комнату, Лу-Энн накинула халат и собралась направиться в комнату Лизы.

— Привет, Лу-Энн!

Женщина была настолько оглушена, что ей пришлось ухватиться за дверной косяк, иначе она сползла бы на пол. Глядя на стоящего перед ней человека, она поймала себя на том, что мышцы ее лица перестали действовать. Лу-Энн не могла ничего ответить, словно у нее случился инсульт.

— Давненько мы с тобой не виделись! — Отойдя от окна, Джексон присел на край кровати.

Его небрежные движения наконец вывели Лу-Энн из оцепенения.

— Черт возьми, как вы сюда попали?

— Это к делу не относится.

Слова и интонации были такими знакомыми… Все то, что произошло столько лет назад, нахлынуло обратно с такой стремительностью, что Лу-Энн полностью растерялась.

— Что вам нужно? — с огромным трудом выдавила она.

— Так, а это уже очень важный момент. Однако нам предстоит многое обсудить, и я бы посоветовал тебе позаботиться об одежде. — Он выразительно показал на ее тело. — Так будет гораздо комфортнее.

Лу-Энн почувствовала, что не может оторвать от него взгляд. Стоять полуодетой перед этим человеком было не так страшно, как повернуться к нему спиной. Наконец Лу-Энн распахнула дверцы шкафа, достала халат длиной по колено и быстро надела его. Запахнув халат на поясе, она обернулась к Джексону. Тот даже не смотрел в ее сторону. Его взгляд блуждал по впечатляющей обстановке спальни; задержавшись на мгновение на настенных часах, двинулся дальше. Судя по всему, вид тела Лу-Энн — зрелище, за которое многие мужчины заплатили бы большие деньги, — вселил в него только скромность.

— А ты неплохо устроилась. Если я правильно помню, в прошлом твои вкусы ограничивались грязным линолеумом и разным хламом с помойки.

— Мне неприятно ваше вторжение.

Обернувшись, Джексон сверкнул глазами.

— Ну а мне, Лу-Энн, неприятно выкраивать время в очень плотном распорядке, чтобы снова тебя спасать. Кстати, как ты предпочитаешь, чтобы к тебе обращались: Лу-Энн или Кэтрин?

— Оставляю выбор за вами, — резко ответила она. — И мне не нужно, чтобы меня спасал кто бы то ни было, особенно вы.

Встав с кровати, Джексон внимательно изучил ее изменившуюся внешность.

— Очень хорошо, — наконец похвалил он. — Конечно, сам я сделал бы лучше, но не буду придираться к мелочам. И в то же время ты выглядишь очень элегантно, очень утонченно. Прими мои поздравления.

— Когда я видела вас в последний раз, вы были в платье, — сказала в ответ Лу-Энн. — В остальном вы почти не изменились.

Джексон по-прежнему был в черной одежде, в которой проник в домик. Черты его лица были такими же, как и при первой встрече, хотя он не стал скрывать свою стройную фигуру под накладками. Мужчина подался головой вперед; улыбка, казалось, поглотила все его лицо.

— Разве ты не знаешь? — сказал он. — В дополнение к моим прочим выдающимся способностям я также совершенно не старею. — Его улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. — А теперь давай поговорим.

Джексон снова примостился на краю кровати, жестом предложив Лу-Энн сесть за маленький антикварный столик у стены. Та послушно села.

— О чем?

— Насколько я понимаю, к тебе приходил гость. Неизвестный преследовал тебя на машине, так?

— Черт возьми, откуда вам это известно? — раздраженно спросила Лу-Энн.

— Ты никак не желаешь принять тот факт, что ничего не сможешь от меня скрыть. Как, например, то, что ты, вопреки моему строжайшему указанию, вернулась в Соединенные Штаты.

— Десять лет истекли.

— Странно, но я не помню, чтобы сопровождал это указание какими-либо временны́ми сроками.