— Послушай…
— Я никого не убивала! — с жаром воскликнула Лу-Энн.
Романелло в тревоге огляделся вокруг.
— Ты хочешь, чтобы все здесь узнали о нашем деле?
Посмотрев на спешащих мимо прохожих, Лу-Энн решительно направилась к кафе. Романелло следовал за ней по пятам.
В зале они нашли свободную кабинку в глубине. Заказав кофе, Романелло вопросительно посмотрел на Лу-Энн.
— Тебя что-нибудь заинтересовало в меню? — учтиво спросил он.
— Ничего! — сверкнула глазами Лу-Энн.
Когда официантка удалилась, он повернулся к ней.
— Поскольку я прекрасно понимаю, что у тебя нет никакого желания затягивать этот разговор, перейдем прямо к делу.
— Как вас зовут?
— А что? — вздрогнул он.
— Просто придумайте какое-нибудь имя — похоже, так поступают все вокруг.
— О чем это ты… — Осекшись, он задумался. — Ну хорошо, зови меня Радугой.
— Радуга — ха, это что-то новенькое… Вы нисколько не похожи на все те радуги, какие я видела.
— Ну, тут ты ошибаешься. — У него в глазах появился блеск. — В конце каждой радуги есть горшок с золотом[99].
— И что с того? — Голос Лу-Энн оставался спокойным, однако взгляд стал тревожным.
— А то, Лу-Энн, что ты и есть мой горшок с золотом. В конце моей радуги.
Он развел руки в стороны. Женщина встала, собираясь уйти.
— Сядь! — Эти слова прозвучали неожиданно резко. Лу-Энн застыла, уставившись на мужчину напротив. — Сядь, если не хочешь провести остаток жизни за решеткой, а не в раю.
К нему вернулось спокойствие, он учтиво предложил ей вернуться на место. Лу-Энн нехотя повиновалась, глядя ему прямо в лицо.
— Я всегда плохо разбиралась в загадках, мистер Радуга, так что давайте вы прямо выложите, что вам нужно, черт побери, и мы покончим с этим.
Романелло ничего не ответил, поскольку вернулась официантка, принесшая ему кофе.
— Ты точно ничего не хочешь? На улице прохладно.
Ледяной взгляд Лу-Энн остановил его. Он подождал, когда официантка поставила на столик кофе и сливки и спросила, не желают ли они что-нибудь еще. После того как она удалилась, он наклонился через стол так, что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Лу-Энн.
— Я побывал в вашем фургоне, Лу-Энн. Я видел трупы.
Она вздрогнула.
— Что вы там делали?
Он откинулся назад.
— Просто проходил мимо.
— Ты — мешок с дерьмом, и ты это знаешь!
— Возможно. Но главное то, что я видел, как ты подъехала к фургону в этой машине, той самой, которая на фото в газете. Видел, как ты на вокзале достала из детской переноски пачку денег. Видел, как ты кое-кому звонила из телефона-автомата.
— И что с того? Мне никому нельзя звонить?
— В фургоне были два трупа, Лу-Энн, и чертова куча наркотиков. Это твой фургон.
Лу-Энн прищурилась. Этот Радуга полицейский, который хочет вырвать у нее признание? Она неуютно заерзала.
— Понятия не имею, о чем вы говорите. Никаких трупов я в глаза не видела. Должно быть, вы видели, как из машины выходил кто-то другой. И кто сказал, что я не могу хранить деньги там, где мне нравится, черт возьми? — Сунув руку в карман, она достала вырезку из газеты. — Вот, заберите ее обратно и попробуйте напугать кого-нибудь другого!
Взяв вырезку, Романелло взглянул на нее и убрал в карман. Когда его рука показалась снова, Лу-Энн едва смогла сдержать дрожь, увидев окровавленный обрывок лифчика.
— Узнаёшь, Лу-Энн?
С огромным трудом ей удалось сохранить самообладание.
— Похоже на лифчик, испачканный какими-то пятнами. И что с того?
— Знаешь, я никак не думал, что ты отнесешься к этому так спокойно, — усмехнулся он. — Ты — тупая девчонка из глухой задницы. Я воображал, как ты рухнешь на колени, умоляя о пощаде.
— Прошу прощения за то, что не оправдала ваших ожиданий. А если вы еще хоть раз назовете меня тупой, я хорошенько тресну вас по заднице!
Его лицо сразу же стало жестким. Мужчина расстегнул молнию куртки, демонстрируя рукоятку пистолета.
— Меньше всего на свете, Лу-Энн, тебе сейчас нужно меня расстраивать, — тихо произнес он. — Расстроенный, я становлюсь очень неприятным. Больше того, откровенно жестоким.
Лу-Энн едва взглянула на оружие.
— Что вам от меня нужно?
Он застегнул куртку.
— Как я уже говорил, ты — мой горшок с золотом.
— У меня нет никаких денег, — быстро ответила она.
Он едва не рассмеялся вслух.
— Зачем ты приехала в Нью-Йорк, Лу-Энн? Готов поспорить, ты никогда раньше не выезжала за пределы своего забытого Богом округа. Почему ты отправилась именно в «Большое яблоко»? — Он насмешливо склонил голову набок, дожидаясь ответа.
Лу-Энн нервно потерла рукой неровную поверхность столика. Когда наконец заговорила, она старательно избегала смотреть мужчине в лицо.
— Ну хорошо, возможно, я знаю, что произошло в том фургоне. Но я не сделала ничего плохого. Однако мне пришлось уехать, поскольку я понимала, что меня могут во всем обвинить. И Нью-Йорк показался мне для этой цели лучшим местом.
Лу-Энн подняла взгляд, чтобы проверить его реакцию. На лице мужчины по-прежнему оставалось веселье.
— Что ты собираешься делать с такой кучей денег, Лу-Энн?
Она едва не поперхнулась.
— О чем это вы? Какие деньги? Те, что в переноске?
— Хотелось бы надеяться, что ты не станешь пытаться запихнуть сто миллионов долларов наличными в детскую переноску. — Он выразительно посмотрел на ее грудь. — Или, несмотря на его солидную вместимость, в свой лифчик.
Лу-Энн молча смотрела на него, чуть приоткрыв рот.
— Так, давай-ка сообразим, — продолжал Романелло, — каковы текущие расценки на шантаж? Десять процентов? Двадцать процентов? Пятьдесят процентов? Я хочу сказать, что даже поделившись половиной, ты получишь на свой банковский счет миллионы. Это до конца жизни обеспечит тебя и твоего ребенка джинсами и кроссовками, верно? — Сделав глоток кофе, он откинулся назад, рассеянно теребя пальцами салфетку, не отрывая взгляда от Лу-Энн.
Та стиснула в руке лежавшую на столе вилку. Какое-то мгновение она подумывала о том, чтобы наброситься на мужчину, затем этот порыв прошел.
— Вы просто сумасшедший, мистер, вот вы кто.
— Пресс-конференция состоится завтра, Лу-Энн.
— Какая еще пресс-конференция?
— Как какая, та самая, на которой ты будешь держать большой красивый чек, улыбаться и махать рукой разочарованным массам.
— Мне пора идти.
Его правая рука метнулась вперед и схватила Лу-Энн за запястье.
— Вряд ли ты сможешь потратить такие деньги, сидя за решеткой.
— Я сказала, что мне пора идти. — Выдернув руку, она встала.
— Не будь дурой, Лу-Энн! Я видел, как ты покупала лотерейный билет. Я присутствовал во время розыгрыша. Видел улыбку до ушей у тебя на лице, видел, как ты с воплями и криками скакала по улице. И я был в здании комитета по лотереям, когда ты ходила туда, чтобы предъявить свой выигрышный билет. Так что не пытайся меня надурить. Если ты сейчас уйдешь отсюда, я первым делом позвоню в округ Подунк и расскажу шерифу все, что видел. Затем отправлю ему кусок твоего лифчика. Ты даже представить себе не можешь, какое сейчас у криминалистов совершенное оборудование. Полиция начнет складывать одно с другим. А когда я добавлю, что ты только что выиграла в лотерею и тебя нужно немедленно схватить, пока ты не смылась, тебе можно будет распрощаться с мечтами о новой жизни. Хотя, наверное, ты сможешь устроить своего ребенка в какое-нибудь приличное заведение на то время, которое тебе предстоит провести в тюрьме.
— Я не сделала ничего плохого!
— Да, Лу-Энн, но зато ты наделала массу глупостей. Ты сбежала. А раз ты сбежала, полиция решит, что ты виновна. Полиция всегда так думает. Полицейские решат, что ты во всем этом по самые уши. Пока что на тебя еще не вышли. Но на тебя обязательно выйдут. И от тебя зависит, произойдет это через десять минут или через десять дней. Если через десять минут — ты труп. Если через десять дней — полагаю, ты уже подготовила план исчезнуть навсегда. Потому что именно так собираюсь поступить я. Ты заплатишь мне всего один раз, это я обещаю. Потратить столько денег я при всем своем желании не смогу, как и ты. Так выиграем мы оба. В противном случае ты проиграешь, с шумом и треском. Итак, что ты выбираешь?
