Когда Веб был маленьким, мать частенько рассказывала ему о своих странствиях; с тех пор никто ему таких чудесных историй не рассказывал. В детстве у него была мечта отправиться с ней путешествовать, вести, как она, дневник и без конца ее фотографировать. Ему хотелось запечатлеть ее у водопада в Италии, на вершине покрытой снегом горы в Швейцарии и в открытом парижском кафе, где столики стоят на улице. Красивая мать и ее отважный сын, покоряющие мир, — эта мечта завладела его мальчишеским воображением. Но потом Шарлотта вышла замуж за отчима Веба, и все его мечты рухнули.

Веб открыл глаза и поднялся с места. Первым делом он спустился в подвал. Там все было покрыто толстым слоем пыли; Веб не обнаружил в подвале ничего даже отдаленно похожего на то, что он искал. Тогда он вернулся наверх и зашел на кухню. Открыв заднюю дверь, он прошел в небольшой гараж, примыкавший к дому. В гараже было полно всякой рухляди, среди которой стоял старый автомобиль матери — «плимут-дастер». Сквозь тонкую стенку Веб слышал крики игравших на улице ребятишек. Он закрыл глаза и представил себе летящий в воздухе мяч и худые, жеребячьи ноги пинавших его игроков. Припомнил и свои детские мысли. Тогда он думал, что если не поймает мяч, его жизнь кончится. Он понюхал воздух. В гараж проникал легкий запах дыма, смешанный с ароматом свежескошенной травы. Ничего лучше и представить себе нельзя. Но это только запах, который быстро улетучивается. А вот окружающее тебя в жизни дерьмо никуда не исчезает — сколько его ни разгребай. Оно вечно.

Ему представилось, что он бежит к дому. Темнело, и он знал, что мать скоро позовет его домой. Но не для того, чтобы накормить ужином, а чтобы дать ему поручение. Например, отправить к соседям за сигаретами для отчима. Кроме того, она могла послать его в продовольственный магазин «Фудуэй», принадлежавший старику Штейну, который славился своей щедростью. Юный Веб бегал в магазин «Фудуэй» чуть ли не каждый вечер. При этом он обыкновенно напевал печальную ирландскую песенку, которой научила его мать. Из какой страны она ее привезла, Веб не знал. Он спрашивал ее об этом, но она, как и в случае с его именем, ничего ему не отвечала.

Веб хорошо помнил старого мистера Штейна, в больших очках, шерстяном свитере и белоснежном фартуке принимавшего у прилавка скомканные долларовые бумажки от Вебби Лондона, как он всегда называл Веба. Получив деньги, он помогал Вебу выбрать продукты для обеда, а иногда и для завтрака. Эти продукты, конечно, стоили куда больше двух долларов, которые давала Вебу мать, но старик Штейн никогда об этом не заикался. Однако когда дело касалось других вещей, он подобной сдержанности не проявлял.

— Скажи своей матушке, чтобы поменьше пила, — всякий раз восклицал Штейн, когда Веб, нагруженный пакетами со снедью, рысью устремлялся к своему дому. — И не забудь сказать ее чертову муженьку, что Господь обязательно покарает его за то, что он творит, если его прежде не поразит рука какого-нибудь мужчины. Я бы и сам его поразил, если бы Господь сподобил. И каждый вечер молюсь, чтобы Он наделил меня для этого силой. Так что скажи ей об этом, Вебби, — ну и ему, конечно, тоже! — Старик Штейн был влюблен в мать Веба — как и все другие мужчины, жившие по соседству, вне зависимости от того, были они женаты или нет. Если разобраться, единственным мужчиной, который не был в нее влюблен, был человек, за которого она вышла замуж.

Веб вернулся в холл и некоторое время обозревал лестницу, ведущую на чердак. Вот откуда он должен был начать свои поиски, но подниматься наверх ему почему-то не хотелось. Однако он пересилил себя и на чердак все-таки поднялся. Включив свет, Веб осмотрел здесь каждый уголок. Только трусы, сказал он себе, не доводят дело до конца. Он же никакой не трус, а, напротив, бравый штурмовик, у которого к тому же за поясом имеется заряженный девятимиллиметровый пистолет. Сделав над собой усилие, в течение следующего часа он перебирал разные старые вещи, все больше погружаясь в свое прошлое.

Он нашел старый фотоальбом, который получил в день окончания школы. На фотографиях были запечатлены мальчики и девочки, изо всех сил старавшиеся выглядеть старше своих лет. Пройдет лет десять, и они будут прилагать такие же усилия, чтобы выглядеть на снимках как можно моложе. Потом он посвятил некоторое время расшифровке всевозможных записей, оставленных на страницах альбома его школьными товарищами. По преимуществу они писали о своих жизненных планах, которые, насколько он знал, почти ни у кого из них не осуществились. Это относилось и к нему, Вебу. На чердаке же в коробке хранились его старая футбольная форма и шлем. Было время, когда он мог рассказать о каждой царапине на этом шлеме целую историю. Теперь же он не помнил даже, какой номер был у него на футболке. Он нашел также целую кучу своих старых школьных учебников и тетрадей, с глупыми рисунками на полях, сделанными от нечего делать.

В углу на вешалках висела старая, побитая молью одежда, за последние сорок лет превратившаяся в скопление грязи и пыли. Здесь же в коробках лежали старинные пластинки из черной пластмассы, упакованные в бумажные и картонные конверты, а также пачки карточек с изображением прославленных игроков в футбол и бейсбол. Сейчас эти карточки можно было бы продать за неплохие деньги, если бы Веб в свое время не использовал их в качестве мишеней для метания стрел «дартс» и стрельбы из духового ружья. Кроме того, Веб обнаружил на чердаке части старого велосипеда, о котором напрочь забыл, и с полдюжины электрических фонариков с перегоревшими лампочками. Веб также нашел здесь глиняную скульптуру, выполненную — и очень неплохо — его матерью. Впрочем, отчим так часто ее пинал, что она лишилась всех выступающих частей, в том числе ушей и носа.

Все эти старые, никому не нужные вещи представляли собой своеобразный мемориал средней американской семьи, которая во многих отношениях и была самой что ни на есть типичной и обыкновенной.

Веб уже было собрался покинуть чердак, как совершенно неожиданно увидел то, что искал.

Коробка лежала под стопкой принадлежавших его матери книг, представлявших собой собрание трудов давно умерших философов, писателей и мыслителей. Книги были куплены, когда Шарлотта еще была студенткой колледжа. Достав коробку, Веб быстро просмотрел ее содержимое. Плохой был бы он следователь, если бы с самого начала не выяснил, требуется ли ему то, что в ней хранится. Его удивило, что он никогда ее прежде не замечал, хотя провел в этом доме почти всю свою жизнь. Впрочем, в те годы ему бы и в голову не пришло искать что-либо подобное.

Тут он вздрогнул и посмотрел в дальний угол помещения. Он почти готов был поклясться, что в этом темном, скрытом тенью углу что-то шевельнулось. Его рука потянулась к заткнутому за пояс пистолету. Проклятый чердак! Он его ненавидел, хотя и не знал почему. Если разобраться, это был самый обыкновенный чердак и ничего больше.

Забрав коробку с собой, он сел в машину и покатил в мотель. По пути он с мобильного позвонил Перси Бейтсу.

— Отличная работа, Перси, — сказал он. — Не пойму только, куда подевался Бак Уинтерс.

— В последнюю минуту Уинтерс отказался от выступления.

— Понятно. Подстраховался на случай моего прокола в будущем. И заставил отдуваться тебя.

— Я сам вызвался его заменить, когда он отстранился.

— Ты хороший парень, Перси, но никогда не займешь высокого поста в Бюро, если будешь поступать не как нужно, а как должно.

— Ну и наплевать.

— Какие-нибудь прорывы в расследовании есть?

— Мы проследили пулеметы. Украдены с военных складов в Виргинии два года назад. Не скажу, чтобы это нам сильно помогло. Но теперь можно попытаться узнать, какой путь они проделали, пока не оказались в том дворе.

— Есть какие-нибудь новости о Кевине Вестбруке?

— Нет. И никаких новых свидетелей. Такое впечатление, что в том квартале все слепые и глухие.

— Как я понимаю, ты уже побеседовал с людьми, с которыми жил Кевин. Удалось у них что-нибудь узнать?