— Представления не имею. Но чем бы ни занимался, он определенно преуспевает.

— Отчего умерла его жена?

— Я и этого не знаю. Никогда не водил дружбу с этим семейством.

Максвелл продолжала осматривать дом.

— Знаешь, чего не хватает в гостиной?

Шон кивнул.

— Здесь нет семейных фотографий.

— И что ты по этому поводу думаешь?

— Одно из двух: или скорбящий отец все их поснимал, поскольку они навевали на него печаль, или их здесь никогда не было.

— Скорбящий отец? Если мне не изменяет память, он зарыл прах сына втайне и под покровом темноты.

— Ну и что? Люди по-разному выражают эмоции, Мишель. Например, некоторые в расстройстве ломают ударом ноги деревянные столбы.

Минутой позже в гостиную вошел Роджер — высокий угловатый мужчина с сутулыми плечами и бледным унылым лицом. Он жестом предложил гостям присесть на диван, после чего опустился на стул напротив. Разговаривая, хозяин не смотрел на собеседников, сосредоточив все свое внимание на потолке.

— Уж и не знаю, зачем вам понадобилась еще одна беседа.

Кинг ответил:

— Знаю, что сейчас вы переживаете не лучшие времена…

Кэнни перебил:

— Все так, все так… Может, перейдете прямо к делу?

Детективы стали задавать стандартные вопросы, на которые Роджер давал короткие односложные ответы, что, правду сказать, мало помогало делу.

Придя в раздражение, Кинг бросил:

— Значит, говорите, врагов у него в школе не было? То есть вы таковых не знаете? Но, быть может, в разговоре с вами сын сам упоминал какие-либо имена?

— Стиви пользовался в школе большой популярностью. Его все любили. Он никогда не делал ничего дурного.

Кэнни произнес эти слова отнюдь не тоном гордого за сына отца, но в иронической, даже, пожалуй, издевательской манере. Кинг и Мишель озадаченно переглянулись.

— Он хотя бы раз говорил о том, что встречается с Дженис Пемброк? — осведомилась Мишель.

— Стиви не разговаривал со мной на такие темы. Да и я тоже всегда думал, что если парень трахает какую-нибудь шлюшку, это его дело. В конце концов ему исполнилось семнадцать и гормоны его просто переполняли. При этом он знал, что, если какая-нибудь девушка от него забеременеет, мне это очень не понравится.

— Когда умерла ваша жена? — вдруг спросила Мишель.

Кэнни перестал наконец созерцать потолок и посмотрел на нее.

— Это так важно?

— Просто любопытствую.

— Рекомендую вам проявлять любопытство в интересах дела.

— О'кей. Скажите тогда, не приходит ли вам в голову хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на это преступление? Может, вы слышали от сына слова, показавшиеся вам подозрительными, или имя какого-нибудь его приятеля и имеете некие смутные догадки на этот счет?

— Послушайте, кажется, я уже дал вам понять, что мы со Стиви не были близки. Да, мы жили в одном доме, но держались наособицу, каждый сам по себе.

— А что, есть причина, почему вы с сыном вели себя как чужие люди? — спросил Кинг.

— И у него, и у меня имелись такие причины, но они никак не связаны с его смертью.

— Уж позвольте это нам решать… Итак, вы будете отвечать на этот вопрос?

— Боюсь, мне придется отклонить его, — произнес Кэнни сварливым голосом.

— Как вам будет угодно. Но давайте разберемся, что, собственно, вы сказали нам за все это время. А сказали вы то, что у вас с сыном имелись значительные расхождения во взглядах на мир, выливавшиеся временами во вражду. Затем дали понять, что в душе не слишком приветствовали его связь с некоей, как вы изволили выразиться, «шлюшкой» и весьма переживали по поводу ее возможной беременности, так как вам пришлось бы давать деньги на аборт или содержание ребенка. Ну а потом вдруг выяснилось, что Стиви и эта самая «шлюшка» застрелены в машине из охотничьего ружья… Кстати, у вас есть охотничье ружье, сэр?

Кэнни вскочил с места. Его бледное лицо пылало от возбуждения.

— На что вы, черт возьми, намекаете? Как вы смеете так со мной разговаривать! Все время передергиваете и ложно толкуете мои слова!

Кинг и бровью не повел.

— Ничего подобного. Просто я пытаюсь представить дело так, как его, возможно, будет рассматривать прокурор. Ибо то, что вы нам сказали, делает из вас потенциального подозреваемого. Кстати, прокурор обязательно спросит, где вы находись в ту ночь, когда убили вашего сына.

— Я был дома. Спал у себя в комнате.

— Вы находились дома в одиночестве?

— Да!

— Значит, у вас, ко всему прочему, еще и алиби нет… — протянул детектив. — Что ж, — тут он посмотрел на Мишель, — сейчас мы вернемся в участок и доложим об этом. Думаю, ФБР за это ухватится. Особенно при отсутствии других подозреваемых. — Шон перевел взгляд на Кэнни. — Полагаю, агенты скоро свяжутся с вами. Так что прошу вас несколько дней не уезжать из города.

Кровь отхлынула от щек хозяина, и он снова сделался бледным, как в начале беседы.

— Подождите! Да подождите же, черт вас возьми! Повторяю, я не имею ничего общего с этим убийством.

— Со всем уважением, мистер Кэнни, но я в жизни не встречал убийцу, который утверждал бы обратное, — ответил Кинг.

Роджер стоял посреди комнаты, то сжимая, то разжимая пальцы, а Кинг выжидающе поглядывал на него. Наконец отец Стиви вернулся на свое место, опустился на стул, с минуту хранил молчание, словно подыскивая нужные слова, потом заговорил:

— Все дело в том, что Стиви был в большей степени сыном жены, чем моим. Он обожал ее, восхищался ею. И когда она умерла, почему-то начал винить в этом меня.

— Не припомню, отчего умерла ваша жена? — спросил Кинг.

Кэнни принялся нервно потирать ладони.

— Попала в автомобильную аварию три года назад. Съехала с дороги и рухнула в овраг. Смерть наступила мгновенно.

— Но почему сын стал винить в этом вас? — полюбопытствовала Мишель, снова вступая в разговор.

— А мне откуда знать?! — неожиданно взревел Роджер, но так же быстро успокоился. — Извините. Как вы, наверное, догадываетесь, мне непросто все это вспоминать. — Некоторое время сохранялось молчание, потом Кэнни продолжил: — После этого… короче говоря, мне сказали, что у нее в крови обнаружили алкоголь.

— Значит, ваша жена в момент аварии была подшофе?

— Несомненно. Я очень удивился, поскольку никогда не замечал, чтобы она пила.

— А ваш брак можно назвать счастливым? — спросила Мишель.

— Наш брак был таким же, как большинство современных браков, — бросил Кэнни.

— То есть? — продолжала наседать на него Мишель.

— То есть в нем имелись подъемы и спады.

В этот момент в гостиную вошла управляющая имением и сообщила, что хозяину звонят. Он извинился и вышел из комнаты.

Максвелл повернулась к партнеру.

— Что ж, чего-то в этом роде я и ожидала. Как ты думаешь, он имеет какое-либо отношение к смерти жены?

— Пока не знаю.

— Роджер определенно что-то скрывает. Ты действительно думаешь, что это он убил своего сына?

— Точно, «сына»! Очень любопытное слово, ты не находишь?

Напарница озадаченно посмотрела на него.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что Кэнни ни разу не назвал убитого парня сыном. Просто Стиви — и все.

— Верно, но это еще ни о чем не говорит. Стиви был уже почти взрослый, а взаимоотношения у них и впрямь оставляли желать лучшего.

— Нет, не то. Но Кэнни, возможно, дал-таки нам ответ на этот вопрос.

— О'кей, Шон. Если дал, то в чем его суть?

— Объясняя, почему отношения с парнем пошли у него наперекосяк, он сказал, что Стиви обвинил его в смерти матери.

— И что с того?

— А то, что перед этим произнес… — Кинг открыл свой блокнот и прочитал записанную им дословно фразу: — «Все дело в том, что Стиви был в большей степени сыном жены, чем моим».

— Все верно. Тем самым он хотел сказать, что Стиви любил мать больше его.

— Нет, смысл здесь самый что ни на есть прямой. Он хотел сказать, что его жена действительно была матерью Стиви… — Шон замолчал и выжидающе посмотрел на Мишель.