Робин посмотрел в сторону священного некрополя, где страна хоронит своих солдат, и утвердительно кивнул.
Через несколько минут они уже были на территории кладбища. Пройдя мимо монумента, посвященного женщинам, они задержались у могилы Кеннеди. Могила убитого президента была здесь самым популярным среди туристов объектом. Второе место по посещаемости, с очень малым отрывом, занимала Могила Неизвестного Солдата, где проходила регулярная смена караула.
Робин задержал взгляд на зеленой лужайке перед «Арлингтон-Хаус». Этот дом когда-то принадлежал генералу Роберту Ли, но был конфискован федеральным правительством, после того как Ли встал во главе вооруженных сил Конфедерации.
— Вот здесь ты и нашел меня, когда у меня совсем съехала крыша, — заметил Робин.
— Да… давно это было… Ты сумел снова встать на ноги. Смог изгнать демонов.
— Я не смог бы без твоей помощи, Оливер. — Робин помолчал, глядя на белые памятники. — Я был тогда сам не свой. Половина моей роты погибла во Вьетнаме от «оранжевого агента», а армия отказалась признать свою вину. То же самое — в Персидском заливе. Я просто хотел прийти сюда и кричать до тех пор, пока меня кто-нибудь не услышит.
— Наверное, хорошо, что ты тогда потерял сознание. Тогда тут был министр обороны, и кто знает, как все могло обернуться…
— А ты-то как здесь оказался? — с любопытством глядя на друга, спросил Робин. — Я тебя почему-то никогда об этом не спрашивал.
— Так же, как и все остальные. Пришел отдать дань уважения…
Стоун замедлил шаг и молча принялся считать надгробные камни. Найдя где-то в середине ряда нужный памятник, он подошел к белому камню и остановился, скрестив на груди руки. Солнце медленно склонялось к горизонту. Робин посмотрел на часы, но не решился поторопить Стоуна.
К действительности его вернула группа людей, проследовавшая к мемориалу погибшим одиннадцатого сентября.
— Картер Грей! — прошептал Робин, вглядевшись в группу.
— Пришел поклониться праху жены, насколько я понимаю, — негромко произнес Стоун. — Завтра здесь будет не протолкнуться.
Картер Грей остановился у могилы жены. Барбара. Он преклонил колени и положил букетик цветов на слегка осевшую землю. Годовщина смерти наступала завтра, но завтра здесь будет масса народу и ему не хотелось делиться своим горем с толпой.
Грей поднялся и еще раз взглянул на то место, где покоились останки супруги. Охранники, уважая чувства шефа, держались на почтительном расстоянии.
Барбара Грей вышла в отставку в чине бригадного генерала, установив за время службы несколько женских рекордов. Она боролась за то, чтобы женщины-пилоты Второй мировой войны получили право быть похороненными на Арлингтонском кладбище со всеми воинскими почестями. Им отказывали в этом праве, потому что все они сразу после окончания войны были уволены с действительной службы. В июне 2002-го было издано распоряжение, согласно которому члены всех женских воинских подразделений, включая летчиц, получили это право, хотя воинские почести, оказываемые им при этом, были сильно урезаны. Барбара Грей не дожила до этого момента.
Утром одиннадцатого сентября она — к тому времени штатский консультант Министерства обороны — встречалась с двумя армейскими чинами, чтобы обсудить очередной проект. Врезавшийся в здание Пентагона лайнер «Американ эйрлайнз» полностью уничтожил помещение, где проходило совещание. И надо же было случиться так, что их дочь Мэгги, работавшая правительственным юристом, как раз в этот час приехала в Пентагон, чтобы встретиться с матерью.
Картер Грей стоял у могилы жены, и события того утра всплывали в его памяти. Его постоянно преследовало невыносимое чувство вины — ведь тем утром и он тоже должен был быть в Пентагоне. Он должен был встретиться там с женой и дочерью, чтобы сразу отправиться в давно запланированный отпуск. Но, попав по дороге в пробку, он опоздал на двадцать минут. К тому времени, когда он добрался до Пентагона, семьи у него уже не было.
Оторвав взгляд от священной земли, Грей огляделся. Несколько поодаль стояли двое мужчин. Оба смотрели на него. В облике одного, что пониже, ему почудилось что-то знакомое. Пока Грей размышлял, кто они, мужчины развернулись и ушли. Он постоял еще немного у могилы жены и, повинуясь непреодолимому чувству, направился к тому месту, где только что стояли мужчины. Только сейчас он понял, что этот участок кладбища ему хорошо знаком. Он обежал взглядом ровный ряд белых надгробий…
В следующий миг охранники рванулись вслед за неожиданно сорвавшимся с места Греем. У самого выхода с кладбища шеф разведки остановился, хватая ртом воздух. Догнавшие его охранники подлетели с вопросами, все ли с ним в порядке. Грей не отвечал. Он их даже не слышал!
Надпись на камне вызвала у него ураган самых разных эмоций. Под этим камнем не было гроба. И Грей знал это. Могила была фальшивой, хотя имя на камне было подлинным. Этот человек действительно существовал и умер, как считалось, защищая свою страну.
— Джон Карр, — пробормотал Грей.
Джон Карр. Самый удачливый, самый умелый и самый изощренный убийца из всех, кого доводилось когда-либо встречать Грею.
Посетителей было пока немного, и они, заняв уютный столик в углу, неподалеку от бара, заказали себе аперитив.
— Лаки — классная старушенция! — сказал Алекс. — Как вы с ней сошлись?
— До поступления в Министерство юстиции у меня была частная практика. После смерти ее мужа я занималась их недвижимостью и разного рода фондами. Мы подружились, и она пригласила меня перебраться к ней. Вначале я отказалась, но она продолжала настаивать. Тем временем прекрасный принц не спешил появляться у моих дверей. Одним словом, я согласилась. Не сомневайтесь, — поспешно добавила она, — я исправно вношу плату за проживание в каретном дворе. Лаки — потрясающе интересная личность. Она принадлежит к числу тех людей, которые были везде и знают всех. Но она тоже одинока. Старость и Лаки не слишком хорошо уживаются друг с другом. Лаки полна жизни и пытается делать все, что делала раньше, но это, увы, у нее уже не получается.
— Из того, что я успел заметить, ей удается все, — улыбнулся Алекс. — Но почему вы вдруг решили пополнить ряды правительственных чиновников?
— В этом нет ничего оригинального. Я обожглась на коммерческом праве и поняла, что мир при его посредстве изменить не удастся.
— А каким же образом ваша деятельность в Министерстве юстиции способна усовершенствовать наш мир?
— Сказать по правде, я занимаюсь сравнительно новыми проектами. После скандала в Гуантанамо и фактов издевательства над военнопленными в Абу-Грейбе, Солт-Пите и других местах Минюст сформировал группу юристов, призванных обеспечить соблюдение прав человека в отношении политических заключенных и пленных участников иностранных военных группировок. Кроме того, группе поручено расследовать все преступления по отношению к этим лицам.
— Судя по тому, что я вижу в газетах, работы у вас навалом.
— В целом у США неплохая репутация в отношении военнопленных, но чем больше затягивается борьба с терроризмом, тем сильнее у нас искушение вести себя так, как ведет себя по отношению к нам противник. Ведь все мы, в конце концов, люди, и нам трудно бороться с убеждением, что сидящий напротив нас захваченный в плен негодяй не заслуживает никаких прав.
— Это не может служить оправданием для нарушения закона.
— Да, не может. Именно поэтому я и мне подобные занимаемся тем, чем занимаемся. За последние два года я шесть раз побывала в разных зонах боевых действий. Но положение, к сожалению, существенно не улучшается.
— Создается впечатление, что Картеру Грею наконец стали удаваться контрудары.
Кейт откинулась на спинку стула, отпила немного красного вина и сказала:
— У меня в отношении его двойственное чувство. Как человеку я ему очень сочувствую. Его утрата одиннадцатого сентября невосполнима. Думаю, что это единственная причина, в силу которой он согласился вернуться в правительство. Но я не уверена, что это хорошо.
