— Поработал немного сверхурочно на погрузке, — пояснил он, забираясь в машину. — Не успел заскочить домой и… — Он с изумлением оборвал фразу, уставившись на новую прическу Стоуна и гладко выбритую физиономию. — Только не говори мне, что ты возвращаешься в общество стопроцентных американцев!

— Нет, не скажу. Я всего-навсего пытаюсь остаться инкогнито и сохранить жизнь. Милтон готов?

— Он немного задержится. — Робин хитро подмигнул приятелям.

— А в чем дело?

— Наш друг развлекается. Помнишь, он говорил о новой пассии?

— Ты ее видел? — радостно оживился Калеб. — Нет ли у нее подружки? На мою долю…

Калеб хоть и был убежденным холостяком, но стремился не упускать ни одну из открывающихся перед ним возможностей.

— Только мельком. Она намного моложе Милтона и красотка что надо, — ответил Робин. — Надеюсь, у него хватит ума не связывать себя обязательствами. Мне пришлось трижды прошагать к алтарю, и четвертого раза не будет, если я не буду в доску пьян. Чертовы бабы! Не могу с ними жить, а они, дьявол бы их побрал, не могут сосуществовать со мной.

— Твоя третья жена была очень милой, — заметил Стоун.

— Я вовсе не утверждаю, Оливер, что от дам нет никакой пользы. Я лишь хочу сказать, что длительные отношения не должны быть продуктом каких-то обязательств. Брачный контракт лишил меня такого количества прекрасных моментов, что мне за всю оставшуюся жизнь не сосчитать.

— Следуя твоей логике, можно сделать вывод, что количество разводов резко сократится, если запретить браки.

— И это тоже, — буркнул Робин.

Дверь дома открылась, и они с любопытством вытянули шеи.

— И в самом деле хороша… — прошептал Калеб, выглядывая из-за плеча Стоуна.

Милтон и его дама легонько поцеловались в губы, и она пошагала к запаркованной рядом с «малибу» Калеба машине. Это был желтый «порше».

— Интересно, неужели на нее не действует обсессивно-компульсивный синдром Милтона? — задумчиво произнес Калеб.

Им пришлось потерять сотни часов, наблюдая за ритуалами Милтона, но они воспринимали их просто как одну из особенностей его натуры. Каждый из них имел и некую свою особенность, которую можно было считать странной, Милтон же, помимо всего прочего, старательно пытался облегчить течение своей болезни. Сейчас, после многолетнего приема лекарств, множества консультаций и нескольких пребываний в больнице, синдром не слишком его беспокоил — разве что в моменты сильного стресса.

— Не думаю, что это может стать для нее проблемой, — сказал Робин, кивнув на женщину.

Прежде чем открыть дверцу, она несколько раз шаркнула ножкой и побарабанила пальцами по стеклу. Ее губы шевелились. Судя по артикуляции, она что-то подсчитывала в уме! Перед тем как сесть, она снова повторила ритуал. Дверца захлопнулась, и машина рванула с места, оставив на асфальте существенную часть протектора. Через шесть секунд «порше» мчался со скоростью шестьдесят миль в час. На ближайшем перекрестке дама ударила по тормозам, а как только зажегся зеленый свет, машина с визгом и ревом рванулась дальше. Шум был такой, что Калеб поморщился.

— Где, черт побери, Милтон подцепил эту бабу? На гонках? — с округлившимися глазами спросил он, глядя на дымящиеся следы шин на асфальте.

— Он сказал, что встретил ее в психушке, — напомнил Робин. — Она там лечилась от обсессивно-компульсивного синдрома.

Милтон запер дверь, совершил краткий вариант ритуала и, с рюкзаком в руках, подошел к машине. Когда он уселся на заднем сиденье рядом с Робином, тот сказал:

— А она у тебя красавица. Как ее зовут?

— Частити.

— Частити? — фыркнул Робин. — «Целомудрие», значит. Остается надеяться, что в жизни она не всегда следует программе, заключенной в значении ее имени.

Дороги были загружены. К тому времени, когда они добрались до дома Патрика Джонсона, уже стемнело. Это вполне устраивало Стоуна. Лучше всего он чувствовал себя в ночное время. Сейчас он внимательно вглядывался в номера домов.

— Калеб, — начал Стоун, — дом, который нам нужен, будет в следующем квартале на левой стороне улицы. Остановись здесь.

Калеб подвел машину к тротуару и, глядя на друга, спросил:

— Что дальше?

— Пока подождем. Надо осмотреть окрестности и, кроме того, стоит проследить, кто входит в дом и кто из него выходит. — С этими словами он достал бинокль и осмотрел улицу. — Если допустить, что пара запаркованных у тротуара «универсалов» приписана к ФБР, то третий дом слева принадлежал Джонсону.

— Неплохое обиталище, — сказал Робин, проследив за взглядом друга.

Милтон открыл ноутбук и, пощелкав клавишами, объявил:

— Было сообщение, что в доме Джонсона обнаружен героин, а остров Рузвельта оказался тем местом, где когда-то произошло его первое свидание с будущей невестой. Журналисты считают, что его самоубийство носило символический характер. Ввиду приближающегося бракосочетания он якобы был не в силах продолжать жить двойной жизнью.

— Как ты сумел забраться в Интернет, находясь в машине? — спросил Калеб.

— Потому что я абсолютно беспроводной, — ответил Милтон. — Мне не нужны внешние источники питания. Послушай, Калеб, позволь мне как-нибудь вернуть тебя в двадцать первый век.

— На работе я пользуюсь компьютером!

— Только как пишущей машинкой. У тебя даже нет личной почты. Ты вечно пользуешься адресом библиотеки.

— Для своих писем я пользуюсь пером, бумагой и обычными почтовыми марками.

— Ты уверен, брат Калеб, что, говоря о пере и бумаге, ты не имеешь в виду гусиное перо и пергамент? — ухмыльнулся Робин.

— В отличие от сидящих в Интернете неандертальцев я пользуюсь законченными фразами и, да поможет нам Бог, правильно расставляю знаки препинания. Разве это преступление?

— Конечно, нет, Калеб, — спокойно ответил Стоун. — Но будет лучше, если мы переведем нашу дискуссию в русло, имеющее отношение к нашей миссии.

— Слушайте, уму непостижимо — сотрудника НРЦ не проверили на вшивость! Не заметить под носом наркобизнеса! — сказал Робин.

— Можно допустить, что, когда его принимали на службу, он был чист как ангел, а замарался позже, — ответил Милтон. — Взгляните на Олдриджа Эймса. Тот купил огромный дом, водил «ягуар», а ЦРУ даже не догадалось спросить, на какие средства он их приобрел.

— Но Джонсон, судя по всему, торговал не государственными тайнами, а всего лишь наркотиками. Для меня совершенно ясно, что парень закусил удила и компаньоны по бизнесу его прикончили, — сказал Калеб.

— Неужели те два джентльмена были, по-твоему, похожи на торговцев наркотиками? — спросил Стоун.

— Поскольку я не знаком ни с одним из наркоторговцев, у меня нет возможности ответить на этот вопрос, — заявил Калеб.

— Зато я кое-кого знаю, — вмешался Робин. — И, что бы ни толковали фанатики расовой чистоты, Оливер, наркодельцы вовсе не всегда выглядят черными бандитами с пушкой за поясом тюремных порток.

— Я вовсе не утверждаю, что они все чернокожие. Но давай обратимся к фактам. Парня привезли на место, где прошло его первое свидание. Из этого следует, что была проведена определенная разведывательная работа, если, конечно, он не имел привычки делиться романтическими подробностями со своими коллегами-преступниками. Его доставили на моторной лодке, и ее двигатель был настолько бесшумным, что мы его не слышали, пока лодка практически не достигла острова. Возможно, подобной техникой пользуются наркодельцы Южной Америки, где гораздо больше воды, но чтобы в столице Соединенных Штатов…

— Кто, черт побери, знает, в какие высокотехнологичные игрушки эти типы играют в наше время? — заметил Робин.

— Кроме того, — проигнорировав вопрос, продолжил Стоун, — техника убийства говорит о том, что мы имеем дело с профессионалами. Они оставили все компрометирующие Джонсона следы и приняли необходимые меры предосторожности. Они даже предусмотрительно доставили на остров пластиковый мешок, который якобы использовал Джонсон во время своего последнего заплыва, чтобы не намочить револьвер.