— При всем моем к вам уважении, сэр, — после продолжительного молчания произнес он, — должен заметить, что все эти проводимые каждые четверть часа опросы вряд ли могут повлиять на исход выборов. Ваш соперник, сенатор Дайсон, простите меня, играет в низшей лиге. Нет сомнения, что победите вы. Причем с огромным перевесом. Поэтому, — дипломатично добавил Грей, — вы можете позволить себе сосредоточиться на действительно важных предметах.
Бреннан фыркнул, отложив в сторону листки с результатами опроса:
— Картер, вы совсем не политик. Нельзя говорить о победе, пока не подсчитан последний голос. Однако не сомневаюсь, что своим существенным превосходством в гонке я во многом обязан вам.
— А я высоко ценю, сэр, ту поддержку, которую вы оказали мне в то время, когда я так бездарно начал свою работу.
К слову сказать, Бреннан не раз испытывал серьезные позывы прогнать Грея — в этот его «бездарный» период, о чем Король разведки, естественно, прекрасно знал. Вообще-то он не стремился бросаться лизать чью бы то ни было высокопоставленную задницу, но если это все же приходилось делать, то ягодицы лидера свободного мира были не самым скверным объектом.
— Вы не вышли еще на каких-нибудь аль-Завахири, Картер?
— Этот инцидент, мистер президент, — нечто из ряда вон выходящее.
Грей никак не мог понять, почему в случае с аль-Завахири все так получилось. Шефу Национального разведывательного центра очень хотелось верить, что его тактика засылки «кротов» в террористические организации и попытки сталкивать террористов лбами начали приносить свои плоды. Однако Грей был слишком опытным разведчиком и достаточно подозрительным человеком, чтобы полностью исключать другие варианты.
— Как бы то ни было, аль-Завахири принес нам отличную прессу.
Грей с большим трудом подавил желание сказать, что он думает по этому поводу. За время службы ему не раз доводилось проявлять чудеса предусмотрительности. Ветеран разведки работал уже с несколькими президентами, и все они были очень похожи на Бреннана. Нельзя сказать, что люди эти были порочными от рождения, но Грей заметил, что, достигнув вершин власти, они вдруг начинали проявлять свои человеческие слабости гораздо чаще, нежели их рядовые сограждане. Грей считал, что президенты великой страны по сути своей есть эгоистичные, самовлюбленные существа, сформировавшиеся и получившие закалку в горниле политических битв. Все как один громогласно заявляли, что они заняли этот пост, дабы творить добро, воплощать в жизнь свои исключительно правильные программы, вести партию к дальнейшим успехам, хотя, по мнению Грея, конечной их целью оставался всего лишь трон в Овальном кабинете. В мире нет ничего слаще власти, а президент Соединенных Штатов — воплощение власти в ее высшей форме. По наркотическому воздействию на личность даже героин в сравнении с властью — простое плацебо.
Но даже если случится так, что этой ночью Бреннан внезапно отдаст концы, его место готов занять вполне достойный вице-президент, и страна продолжит свое поступательное движение. Грей считал, что, если Бреннан проиграет выборы и трон в Овальном кабинете перейдет к его оппоненту, страна ничего не потеряет. Президенты — продукт вполне заменимый, что бы там ни думали по этому поводу сами президенты.
— Не сомневайтесь, мистер президент, вы узнаете о новом аль-Завахири в тот же момент, когда о нем узнаю я.
Бреннан был слишком опытным политиком, чтобы поверить в это. Согласно процветающей в Вашингтоне традиции шефы разведки утаивали часть информации от своих президентов. Тем не менее, Бреннан предпочитал держать пользующегося популярностью Грея на свободном поводке. Картер Грей был профессиональным разведчиком, а разведчики обязательно должны что-то скрывать. Стремление к тайне, очевидно, заложено в их генах. Возможно, шпионы опасаются, что, поделившись всем, что им известно, они просто станут никому не нужными.
— Отдыхайте, Картер. Постарайтесь выспаться. Увидимся утром, — сказал президент, когда они покинули бронированное убежище.
Свита Бреннана высыпала из автомобилей кортежа. Ведущим советникам президента и организаторам его предвыборной кампании крайне не понравилось, что босс решил прокатиться туда и обратно в обществе только Грея. Без свидетелей. Всем было ясно, что это просто кость, которую президент швырнул Королю разведки за его удачный ход с аль-Завахири. Впрочем, этот ход пошел на пользу и самому президенту. На встрече, где сегодня собирались средства, своим выступлением Грей нагнал такого страху на богатеев, что те выписали в предвыборный фонд не один жирный чек. Облаченная в смокинги толпа отвалила сегодня партии Бреннана более миллиона долларов. Куш этот, бесспорно, стоил поездки в обществе президента.
Через несколько мгновений Грей уже выехал из Белого дома. Несмотря на совет президента, у него не было ни малейших намерений отправляться в постель, и сорок пять минут спустя он уже шагал по территории штаб-квартиры НРЦ, расположенной в округе Лоудоун, штат Виргиния. НРЦ охранялся ничуть не хуже, чем Управление национальной безопасности в штате Мэриленд. Две армейские роты, насчитывающие четыре сотни солдат, были призваны обеспечивать наружную охрану, и военные получали право доступа в здания центра лишь в случае серьезной катастрофы. Со стороны казалось, что главный корпус, от стен которого открывался прекрасный вид на сельскую Виргинию, был сооружен целиком из стекла. Но на самом деле окон в доме не было вовсе. За стеклянными панелями скрывались толстые бетонные стены, покрытые специальной субстанцией, не позволяющей ни человеческому, ни электронному взгляду проникнуть внутрь здания.
В здании круглосуточно работали более трех тысяч мужчин и женщин. Используя наисовременнейшие методы и самую изощренную технику, они охраняли безопасность Америки, в то время как другие разведывательные ведомства ежесекундно снабжали их свежими данными.
После террористического акта одиннадцатого сентября и полной неспособности ЦРУ обнаружить в Ираке оружие массового уничтожения многие политические лидеры США стали задаваться вопросом, не является ли вся американская разведывательная система раздираемым внутренними противоречиями колоссом на глиняных ногах. Попытки правительства реформировать систему провалились, лишь усилив хаос. Это произошло в то время, когда требовалась предельная ясность, а разведка в глазах публики превратилась в один из важнейших инструментов национальной политики. К бесчисленному множеству разведывательных ведомств добавились Разведывательное управление ФБР и Национальный антитеррористический центр, шеф которого получил право делать доклады непосредственно президенту. Реформа разведки ничуть не помогла справиться со старой бедой — шпионские конторы делали все, чтобы не делиться информацией друг с другом.
В конечном итоге, как считал Грей, здравый смысл возобладал и один человек на уровне министра получил жизненно важный финансовый и оперативный контроль над всеми ведомствами. Само собой разумеется, человек этот стал во главе собственного агентства со своим персоналом и операционным центром. В разведывательном сообществе существует старая максима, суть которой сводится к тому, что «аналитики опускают вас в политический кипяток, а те, кто проводит секретные операции, отправляют вас в тюрьму». Если Грею и предстояло когда-нибудь пасть, то он хотел быть лично ответственным за свое падение.
Грей вошел в здание, благополучно преодолел биометрическую идентификацию личности и в лифте поднялся на верхний этаж.
Это была небольшая, хорошо освещенная комната. Грей уселся за стол и водрузил на голову наушники с микрофоном. Кроме него в помещении находились еще четыре человека. К одной из стен был прикреплен большой экран, на столе перед шефом разведки лежало досье на человека по имени Салем аль-Омар. Содержание папки Грей знал наизусть.
— Час поздний, давайте начнем, — сказал он.
Свет был тут же притушен, экран ожил, и они увидели человека, сидящего на стуле посреди камеры. На нем было синее тюремное облачение, однако руки и ноги его были свободны от оков. Черты лица пленника говорили о его ближневосточном происхождении, выражение глаз было испуганным, но в то же время в нем можно было уловить вызов. Грей давно понял, что все эти люди ведут себя нагло и вызывающе. Они напоминали ему отдельных персонажей Достоевского — маргиналов, потерявших место в жизни, запутавшихся в своих мыслях и заговорах, уповающих на анархию. Лицо аль-Омара было лицом фанатика, одержимого злыми силами. Вот такой же отнял у Грея двух самых дорогих ему людей.
