Декер направился к нему:

— Нет, хотя и тут не мешало бы приложить руки.

— Город от этого только выиграет.

Джон оттолкнулся от машины и засунул руки в карманы.

Амос заметил, что на нем все тот же потрепанный комбинезон, однако рубашка уже другая, явно недавно постиранная. Несмотря на прохладную погоду, на ногах у Бэрона были легкие сандалеты.

— Откуда вы узнали, что я здесь?

Тот ткнул пальцем в прокатный внедорожник:

— Узнал тачку, вы на ней ко мне приезжали.

— Понятно.

— И как продвигается расследование? — спросил Бэрон.

— Продвигается помаленьку.

— Читал, что случилось в фулфилмент-центре.

— Ну да. Вообще-то это зять моей напарницы.

Бэрон был искренне удивлен:

— Вот черт! Передайте ей мои соболезнования. Мне понравилась Алекс.

— Передам, — отозвался Декер, хотя сам подумал: «Не знаешь ты ее еще как следует!»

— Как это произошло? В газете все как-то слишком туманно…

— Несчастный случай. Роботу подвернулся человек — и нет человека.

Бэрон кивнул:

— Прямо какая-то научная фантастика… Не самая лучшая. — Бросил взгляд на школу. — А с чего такой интерес к образованию в Бэронвилле?

— Надо было кое-что посмотреть. Здесь училась Джойс Тэннер.

— Тогда она была Джойс Ридж.

— Странно, что вы в курсе, учитывая, что вы с ней якобы не знакомы.

Оба уставились друг на друга.

— Дайте угадаю, — заговорил наконец Бэрон. — Вы либо переговорили тут с кем-то, кто нас знает, либо просто посмотрели старые школьные альбомы.

— Последнее.

— А то, что я был с ней знаком, — это преступление?

— Преступление — это сообщать правоохранительным органам ложные сведения в ходе расследования убийства. Это называется «препятствовать отправлению правосудия».

— Не думаю, что это имеет такое уж большое значение.

— А это уже моя задача — определять, что имеет значение, а что нет, никак уж не ваша! — резко ответил Декер.

Бэрон отвесил шутовской поклон.

— Меа кульпа[483], агент Декер. Вы правы, а я — нет.

— Так что же произошло?

— С Джойс?

— С вами обоими.

Бэрон опять откинулся на крыло старого «Субурбана».

— Я поступил в колледж, а она — нет. Не знаю почему. Девчонка она была с мозгами, и я постоянно ее к этому склонял. Думаю, что это тетушка с дядюшкой наложили на нее такую епитимью — остаться в городе, найти работу и помогать им, потому что они вывели ее в люди после смерти родителей. Дядя у нее был священник, зарабатывал не слишком-то много и был с ней по-настоящему строг. Но мы все равно были вместе. Я пользовался любым случаем, чтобы улизнуть из колледжа домой. Уже планы совместной жизни строили. А потом моих родителей не стало, и я вдруг обнаружил, что в кармане у меня ни цента. Я, конечно, знал, что мы далеко не богачи. Но все-таки мы жили в поместье Бэронов, и отец всегда говорил мне, что кое-какие деньги мне останутся — что, как выяснилось, ничуть не соответствовало действительности. А потом я порвал связки, спортивную стипендию отозвали — и все покатилось по наклонной. Мне уже стало ни до Джойс, ни до чего-то другого. Сам себя-то едва сумел по кускам собрать… — Он оглядел свой разномастный наряд, а потом — древний автомобиль. — Хотя кое-кто может сказать, что я и в этом деле особо не преуспел.

— В школьном альбоме написано, что она преподавала в христианской школе. И что вы увлекались греческой мифологией.

— Едва ли сейчас такое припомню. Это же сто лет назад было.

— А сейчас мифологией интересуетесь?

— Мне и в реальной жизни забот хватает.

— Так как же жила Джойс после выпуска из школы?

— Я от нее понемногу отошел — из-за своих собственных проблем. Примерно через четыре года она вышла замуж за парня по имени Рик Тэннер, и пару раз после этого у нее случался выкидыш. Этот Рик был конченая сволочь, постоянно напивался и бил ее смертным боем. В конце концов они разошлись. Но к тому времени она уже стала совершенно другим человеком. Ни уверенности в себе, ни каких-то стремлений в жизни. Одни наркотики на уме. На одной работе она долго удержаться не могла, постоянно меняла места, где платили все меньше и меньше, и на одном из них получила какую-то травму. В результате подсела на сильные анальгетики, как очень многие в этом городе.

— Похоже, вы довольно много про нее знаете. Поддерживали с ней связь?

— Мы по-прежнему дружили. Ни у кого из нас жизнь не сложилась так, как ожидалось. Наверное, это нас и объединяло, особенно после ее развода.

— Не подумывали опять сойтись?

Бэрон покачал головой.

— Чтобы жениться, мне хотелось иметь возможность поддерживать супругу не только морально. А я гол как сокол. И зачем мне было втягивать Джойс во всю ту поганку, с которой я постоянно имею дело? Только чтобы она носила фамилию Бэрон? Это худшее из всего, что я мог ей предложить. Когда я еще самонадеянно думал, что у меня есть хоть сколько-то денег, то планировал уехать с ней отсюда и спокойно обосноваться там, где всем плевать, какая у меня фамилия. Собирался играть в высшей лиге, открыть свое собственное дело. Добиться успеха своими собственными усилиями. Но все это не выгорело. Однако общаться мы не перестали.

— За несколько месяцев до смерти ее сократили из «Джей-Си Пенни».

— Знаю. Не то это было будущее, которое все ожидали для «королевы». Джойс ведь входила в «Совет почета», где сплошь отличники, а в математике ей вообще равных не было. Далеко не дура. По идее, ее ждала совершенно другая жизнь. Хотелось бы мне, чтоб так оно и было…

— А как насчет вас? Вас-то не избрали «королем». И как это так: были признаны лучшим спортсменом штата — и даже не стали капитаном школьной команды?

— Мы живем в демократической стране, Декер. Один человек — один голос. Незыблемый принцип.

— Это вовсе не означает, что это правильно, если люди голосуют не за того человека.

— Такое и во всей стране регулярно бывает — когда раз в два и четыре года, когда раз в шесть лет[484]. И мне было совершенно плевать, король я или не король, капитан или не капитан. Честно, плевать.

— Но на Джойс-то вам было не наплевать. Именно поэтому вы и помогали ей все эти годы?

Бэрон с нескрываемым любопытством посмотрел на него, но не нашелся, что ответить.

Декер тем временем продолжал:

— Она сидела без работы, но за квартиру исправно платила. У нее была машина. Еда на столе. И вы сами сказали, что она подсела на сильные обезболивающие. А это недешевое удовольствие.

— Ладно, подбрасывал я ей деньжат.

— Я думал, у вас нет денег.

— У меня нет кучи денег. Но кое-что есть. Вообще-то я не весь день храплю на диване. Действительно работаю. И кое-что за это получаю. И у меня есть кое-какие фамильные безделушки, которые при крайней нужде можно продать. На себя я практически ничего не трачу. Так что у меня была возможность ей помогать. И мне самому этого хотелось.

— Как благородно с вашей стороны.

— Она это заслужила. И для протокола: сильными обезболивающими она увлекалась в прошлом. Потом уже нет. Сумела слезть. Это было чертовски трудно, но ей удалось.

— С этим вы ей тоже помогли?

— А вам-то какая разница?

— При расследовании всеми силами стараешься получить полную картину того, что у тебя перед глазами. Такого рода подробности расставляют всё по своим местам. Помогают вычислить мотивацию, даже скрытую.

— Уж не про мотивы ли убийства вы тут толкуете? Я не убивал Джойс.

— Про мотивы других вещей.

— Например?

— Например, помощи другим наркоманам, даже торговцам наркотиками. Вроде Майкла Свенсона? Вы сказали, что не знакомы с ним, но я почти уверен, что он жил у вас в сарае для рассады.

Бэрона это откровение, похоже, ничуть не встревожило.

— Да ну? Не знал. Территория довольно большая. А кроме того, никакой рассады на наших землях уже несколько десятков лет и в глаза не видели.