— Здесь и покоится наш отец и благодетель, не раз упомянутый уже Джон Чарльз Бэрон Первый, — объявил он. — Равно как и его супруга Эбигейл вместе со всеми их отпрысками. А также прочие члены семейства, которые отдали богу душу после них.

— Места внутри, видать, хватает, — заметил Декер.

— Вот вам и еще один повод потрясать кулаками для тех, кто живет в Бэронвилле, — Бэрон даже после смерти устроился тут с куда большими удобствами.

Декер обратил внимание, что одна из сторон мавзолея на несколько дюймов просела в землю.

— Чего-то не рассчитали при постройке?

— Думаю, что мой предок и тут сэкономил, даже на своем последнем прибежище.

— А что же оно такое грязное-то, это прибежище? — поинтересовалась Джеймисон.

— Ну я прихожу сюда время от времени, привожу в порядок землю и надгробия. Но сюда даже и не заглядываю. Тут ни воду под давлением нельзя использовать, ни кислоту. Либо все порушишь, либо мрамор растворится. Вручную оттирать — это уж увольте. Не стал бы этим заниматься, даже если б горячо любил Бэрона Первого, а это далеко не так… — Джон вытащил еще один ключ. — Не желаете заглянуть?

Джеймисон тут же отпрянула, но Декер был не против:

— Конечно!

Бэрон отпер дверь, навалился всем весом. Вошел внутрь.

Амос последовал его примеру. Алекс без особого энтузиазма пристроилась за ним.

По всем четырем стенам на длинных уходящих вглубь полках покоились тяжелые саркофаги. Ровно посередине возвышался большой гранитный склеп, уже изрядно изъеденный временем и сыростью. Бэрон подвел их к нему.

— А вот и мой предок — если и не во плоти, то хотя бы в виде костей и бесплотного духа. Естественно, он и тут в центре внимания.

Декер с Джеймисон молча разглядывали место последнего упокоения Джона Бэрона Первого.

— Впечатляет, — нарушил молчание Амос. — Тут только Бэроны?

Джон пожал плечами:

— Вообще-то я сюда с самых детских лет не заглядывал, со смерти бабушки. Вон она где лежит. — Он показал на саркофаг у левой стены. — Помню, как мне было жутко, — насилу дождался, пока мы отсюда выберемся.

Декер продолжал разглядывать внутренность мавзолея. Сильно воняло плесенью. Две стены совершенно почернели — то ли от той же плесени, то ли от мха. А вот третью сплошь покрывали белесые потеки, словно зеркально отражающие такие же потеки снаружи. Потолок был весь в пятнах от многочисленных протечек.

Двинувшись вперед, Декер налетел бедром на какой-то саркофаг, почему-то выступающий из своей ниши. Почесывая ушибленную ногу, присмотрелся к выбитому на мраморе имени.

«Эбигейл Бэрон».

Бэрон заметил, куда смотрит Декер, сказал:

— Этот человек всю свою жизнь только себе и посвятил, супругу свою даже и тут задвинул подальше. — Оглядевшись по сторонам, добавил: — Тут уже все занято, так что заявки больше не принимаются. Лично мое место — на улице.

— Понимаю, почему вам хотелось поскорее выбраться отсюда, когда вы были маленьким, — произнесла Джеймисон, тоже озираясь по сторонам. — В смысле, тут кругом… Кругом только смерть.

Бэрон вывел их наружу и запер дверь.

Отойдя от мавзолея, Алекс изучила несколько окружающих его могил и обнаружила среди них две относительно новых — хотя, судя по датам, со времени захоронения прошло уже больше тридцати лет.

— Ваши родители? — спросила она.

Бэрон неторопливо отвернулся от мавзолея, пригляделся:

— Мой отец, Бенджамин, и моя мать, Дороти. Безвременно усопшие, как говорится.

Декер подошел ближе, прочитал надписи на надгробиях.

— Обоим даже пятидесяти не исполнилось. И умерли в один день. Что с ними такое случилось?

— Так до конца и не известно, — отозвался Бэрон, подходя к ним.

Декер с Джеймисон недоуменно уставились на него.

— В каком это смысле? — удивился Амос. — Должны же вы знать, от чего умерли ваши собственные родители!

— Одни считают, что они погибли в результате несчастного случая. Другие — что покончили жизнь самоубийством.

— И кому из них вы верите? — спросила Джеймисон.

— Ни тем, ни другим.

— И из-за чего же, по-вашему, они умерли? — продолжала она.

Джон посмотрел ей прямо в глаза:

— По-моему, их убили.

— То есть получается, уже три совершенно разные версии? — проговорила явно удивленная Джеймисон.

— Да, именно так.

— А почему вы считаете, что их убили? — вмешался Декер.

— Давайте-ка немного прогуляемся. Тут неподалеку есть большой пруд. Правда, уже практически все отцвело, но рододендроны по-прежнему хороши, — мрачно предложил Бэрон вместо ответа.

Некоторое время он вел их за собой по хорошо утоптанной тропинке среди скоплений деревьев, потом свернул вправо.

— Когда-то семейные владения захватывали всю возвышенность вплоть до самого подножия, вдоль которого идет ведущая в город дорога, — объяснил Джон. — Правда, с тех пор много земли распродали, но, по-моему, самая красота как раз на той, что осталась.

Вышли из леса мимо длинной шеренги рододендронов к большому и изрядно заросшему всякой растительностью пруду, берега которого по всей его окружности довольно круто спадали к воде.

— В детстве я частенько сюда бегал, — произнес Бэрон, не отрывая глаз от водной глади. — Только купаться было нельзя. Видите, как все заросло? Вьюнки тянутся до самого дна. Запросто можно запутаться. Вообще-то кто-то из моих предков тут чуть не утоп. Так что с тех пор ходили сюда просто полюбоваться. Или покататься на лодке. Посередине довольно глубоко. Тут еще рыбу разводили — но так давно, что уже и не упомнить.

— И что же ваши родители? — напомнила Джеймисон.

— Они тут погибли, — просто ответил он.

— Но вы же только что сказали, что здесь никто не купался.

— А они и не купались. Они были в машине.

— И как же машина сюда попала? — спросил Декер.

— Тогда здесь была дорожка, которая вела сюда прямо от дома. Еще мой прапрадед проложил. Когда денег было некуда девать. Приезжали сюда на машинах и устраивали пикники. Я слышал, порой на целый день зависали. Помню, когда я был маленьким, отец нас с матерью тоже сюда привозил — только не на весь день, не могли мы уже позволить себе такую роскошь. Но все равно было классно. Это одни из самых счастливых моих воспоминаний — как мы бывали здесь вместе с родителями.

Он уселся по-турецки прямо на траву. Декер с Джеймисон остались стоять.

— Теперь тоже иногда здесь бываю — просто подумать. И посмотреть на воду. И еще выпить, — добавил Бэрон. — Я тогда был в колледже, только-только на второй курс перешел. И тут звонок из полиции. Моих родителей нашли в машине на дне этого пруда. Совсем мертвых, естественно.

— О господи, — ахнула Джеймисон.

Бэрон поднял на нее взгляд:

— Сомневаюсь, что Господь Бог имел ко всему этому какое-то отношение.

Опять уставился на воду.

— А что же тогда сказали в полиции? — поинтересовался Декер.

— Там были убеждены, что это был либо несчастный случай, либо, что наиболее вероятно, просто такой способ самоубийства. Мы уже и тогда являлись практически нищими, только я про это не знал. Родители изо всех сил старались поддерживать имидж Бэронов, но финансов на это явно не хватало. В каком виде сейчас дом, вы только что и сами видели. Тогда он выглядел малость получше, и мы по-прежнему кое-как управлялись и с постройками, и с землей, но это было очень трудно. Отец у меня был умный человек и прекрасно понимал, к чему все это катится. Он закончил колледж, а потом еще юридические курсы. Неплохо зарабатывал как адвокат, но чтобы поддерживать в порядке все, что нажили Бэроны, этого было явно недостаточно. После брака с моей матерью появились и еще кое-какие деньги, но даже с их учетом все равно не хватало.

— А почему было просто не продать дом с окружающими землями и не переехать? — поинтересовалась Джеймисон.

— Даже тогда дом был уже заложен, так что ценность представлял разве что для банка. На неоплаченные налоговые счета и прочие задолженности постоянно накапливались проценты. Создавалось впечатление, что чем больше отец работал, чтобы со всем рассчитаться, тем быстрее росли проценты. Он держался на плаву, но только за счет того, что расплачивался с долгами из денег, которые тоже у кого-то занимал. Из одного чужого кармана в другой чужой карман перекладывал. Как говорится, «грабил Петра, чтобы заплатить Павлу». Помню, как они радовались, когда я получил спортивную стипендию.