— Это было двадцать лет тому.

— Ну хоть что-нибудь? — попросил Декер.

Женщина уселась за свой металлический стол.

— Ну, они вроде как выделялись, потому что это была первая разнорасовая пара, увиденная мной в жизни. Скорее всего, первая в городе. В те времена многим это было не по нутру, скажу я вам.

— При родах Мелвина Марса помогал врач этой практики?

— Да. Док Тернер. Он помер… ой, лет уж семь как.

— Роды принимали в местной больнице? — спросила Джеймисон.

— Это верно. На самом деле я ассистировала. Городок у нас небольшой. Док Тернер был врачом широкого профиля, но тут делаешь чего понадобится. Жителей тут маловато, чтобы держать акушерско-гинекологическую практику не в убыток. — Ее взгляд вдруг приобрел мечтательное выражение. — Помнится, Люсинда Марс была, наверное, самая красивая женщина, какую я видела за всю жизнь. Личико без малейшего изъяна. А тело ее… ну, позвольте вам поведать, хотелось бы мне такое. У нее одни ноги были длиннее, чем я вся.

— Они начали приходить сюда, когда она забеременела? — осведомился Декер.

— Ох, да она понесла месяцев за пять до приезда в город. Я помню, потому что только-только перебралась сюда за год до того, и она спрашивала меня, где я останавливалась и какого рода работу тут можно найти.

Декер бросил взгляд на Джеймисон, а потом снова на медсестру.

— Так она уже была беременна, когда они сюда приехали?

— Уже было заметно. Особого веса она не набрала. Что до меня, так я набрала сороковник по первому разу, тридцать по второму и еще тридцать по третьему и уж больше с ними не расставалась. Она же разрешилась Мелвином, а уже через неделю выглядела так, будто и не была беременна. Уж так некоторым везет. А Мелвин, дозвольте вам поведать, был мальчик крупный. Почти десять фунтов. Сразу было видать, что будет здоровяком. Папаша его был мужчина очень видный. Ростом с вас, фунтов двести пятьдесят, и ни капельки жиру. Не хотелось бы вставать такому поперек дороги.

— Он был вспыльчив? — поинтересовалась Джеймисон.

— Просто вечно выглядел, ну, недовольным, — поджала женщина губы. — То бишь у него была шикарная жена. Его подросший сынишка должен был стать лучшим футболистом в городе, а то и во всем Техасе. Ну, я знаю, что случилось потом, но насупленный он ходил завсегда.

— Как вы думаете, у них в браке были проблемы? — продолжала расспросы Джеймисон.

— Милочка, не бывает браков без проблем, и некоторые скрывают это лучше других. Но должна сказать, что ни разу не видела мужчину, который любил бы свою жену сильнее, чем Рой — Люсинду. Он был ласков с ней. Когда она ходила на сносях, он и пальцем ей не давал шевельнуть. Я от случая к случаю видала их в городе. И он распахивал для нее дверцу машины. Держал ее за руку, пока они шли. Правду сказать, единственное время, когда он выглядел счастливым, — это когда глядел на нее. — Она вздохнула. — Кабы мой муженек поглядел на меня так хоть разок в жизни, меня бы инфаркт хватил от шока.

— Когда ей диагностировали рак мозга? — подключился Декер.

— Прошу прощения? — Медсестра выпрямилась на стуле.

— Насчет ее рака мозга. Когда его диагностировали?

— Не было у нее никакого рака мозга.

— При вскрытии у нее обнаружили злокачественную глиобластому. Четвертая стадия. Неоперабельная. Ей оставалось жить месяца два-три, когда ее убили.

Женщина воззрилась на Декера, будто он говорил на иностранном языке.

— Что ж, тут его не диагностировали, это я могу вам поведать, — наконец сказала она. — Глиобластома… Вы уверены?

— Это установил коронер. Как я понимаю, ошибиться в чем-то подобном он не мог.

— Нет, пожалуй, нет, — рассеянно проронила она. — Вот уж никогда не подумала бы. Она выглядела такой здоровой… И в газетах про рак у нее не писали.

— Наверное, потому, что полиция знала, что причиной ее смерти был вовсе не рак. Так что у них не было причин разглашать эти персональные медицинские сведения. И не думаю, что возможность самоубийственного сговора вообще рассматривалась. Поджечь себя после суицида просто невозможно.

Когда они удалились, медсестра так и осталась сидеть, раздумывая об этих новостях. Они уже шагали по коридору, когда Декер вдруг углядел табличку, прикрепленную к одной из дверей в коридоре. И стремительно свернул туда, вынудив Джеймисон развернуться на сто восемьдесят градусов и последовать за ним.

Открыв дверь, он направился прямо к стойке регистрации. Подошедшая следом Алекс остановилась рядом с ним.

Предъявив свою карточку ФБР, Декер сказал:

— Нам нужно поговорить с кем-нибудь о пациенте этой практики двадцатилетней давности.

С разинутым ртом поглядев на Декера, женщина подняла трубку.

— Секундочку.

Минуту спустя в приемную заглянул мужчина в возрасте чуть за тридцать, одетый в белый халат. В одной из рук, облаченных в перчатки, он держал какой-то зубоврачебный инструмент из нержавеющей стали.

— Сейчас, только закончу с пациентом. Вы можете подождать в моем кабинете.

Сестра приемного отделения провела их по коридору и впустила в кабинет. Они уселись перед письменным столом.

Джеймисон дрожала.

— Какие-то проблемы? — поглядел на нее Декер.

— Ненавижу стоматологов. В юности у меня было больше дупел, чем зубов.

— Расслабься, мы здесь, чтобы получить информацию, а не пломбы.

— Ага! Держу пари, он только глянет на мои зубы и запоет: «Сверлить, моя детка, сверлить».

Пару минут спустя пришел дантист. Белый халат он снял, да и перчатки тоже; на нем была белая рубашка с полосатым галстуком. Джеймисон беспокойно заерзала, когда он проходил мимо, чтобы сесть за стол.

— Я Льюис Фишер. Что я могу сделать для ФБР?

Объяснив подоплеку своего визита, Декер добавил:

— Судя по вашему возрасту, стоматологом Марсов были не вы.

— Нет. Я тогда еще под стол пешком ходил. Это была практика моего деда. Когда он отошел от дел, я принял эстафету.

— Медицинские карты Марсов еще здесь?

— Двадцать лет спустя — уже нет. И, конечно, потому, что они уже мертвы. Я слыхал, Мелвина выпустили из тюрьмы, — присовокупил он.

— Да. Вы его знали?

— Нет, но мы учились в одной средней школе, только в разное время. Мелвина все знали. Я был потрясен, когда его арестовали за убийство.

— И личность его родителей установили с помощью их здешних медицинских карт?

— Наверное, именно так, да. Помнится, уцелело очень немного от их… Ну, вы понимаете.

— Верно. Ваш дед еще жив?

— Жив. И по-прежнему живет неподалеку.

— Нельзя ли с ним поговорить?

— Можете попытаться.

— То есть? — Декер склонил голову к плечу.

— То есть у него деменция, и он проживает в центре для престарелых.

— У него бывают просветления?

— Время от времени. Раньше были чаще. Но, боюсь, его рассудок угасает пугающе быстро. Очень печально, когда родной дед тебя не узнает.

— Несомненно, — с сочувствием откликнулась Джеймисон.

— Так мы можем попробовать? — спросил Декер.

— С какой целью? — осведомился Фишер.

— Ради информации, — поведал Амос. — Никогда заранее не знаешь, какой новый фрагмент может помочь расследованию.

— А что именно вы расследуете?

— Это мы не можем комментировать публично, — сугубо официальным тоном отрезал Декер.

— Ах да, конечно. — Фишер быстро написал адрес на листочке и подвинул его через стол. — Я позвоню ему и скажу, что вы наведаетесь.

Амос поглядел на имя.

— Льюис Фишер-старший?

— Я Льюис Фишер-третий. Мой отец был Фишером-младшим.

Декер и Джеймисон встали.

— Спасибо, я искренне благодарен.

Фишер повернулся к Джеймисон, торопливо прикрывшей рот, чтобы зубы не были видны.

— Вам следует чаще улыбаться, — заметил он. — У вас очень хорошие зубы.

Выйдя из кабинета, Алекс сказала:

— Будем надеяться, Фишер-старший даст нам ниточку. Она нам явно не помешает.

— Вот потому-то мы и должны ковырнуть поглубже, Алекс.