— Всё в порядке? — спросила Джеймисон.

— Ага, — ответил Амос и подобрал полоску картофеля.

— Если выяснится, что Сайзмор — это Леопольд, — сказала Джеймисон, — он должен быть реально больным чуваком.

— Если он убил тринадцать человек, он реально больной чувак.

— Я не об этом.

— Тогда поясните.

Она отставила тарелку и подалась к Декеру.

— Получается, «оскорбление» в том, что вам досталось больше внимания, чем какому-то его протеже? Типа конкурса красоты для мозгов? Серьезно? И в отместку он убивает кучу людей?

— Поправка. Если это Леопольд, он никого не убил. Да, мы не знаем, кто убил агента Лафферти. Но Леопольд сидел за решеткой и во время убийства моей семьи, и во время стрельбы в Мэнсфилде. У него непрошибаемое алиби. И мне кажется, обе эти отсидки были спланированы.

— То есть он знал, что вашу семью собираются убить, и знал, что случится в Мэнсфилде?

— Слишком уж вовремя он пришел сдаваться в полицию Берлингтона. И я посмотрел протокол задержания из Крэнстона. Нарушение общественного порядка. Он провел ночь в тюрьме, и всё. Они даже не стали выдвигать обвинение. Просто выпустили его на следующее утро. Но это однозначно доказывает, что он не мог убить мою семью.

— Верно; и он договорился с каким-то парнем, нашим «пять и одиннадцать тощим чуваком», который обернулся широкоплечим маньяком, чтобы тот фактически совершил убийство.

— И этот человек никак не может оказаться Сайзмором.

— Итак, если вы оскорбили Сайзмора, он заключил партнерство с человеком, который притворялся официанткой в баре. Интересно, что за человек способен так легко убивать?

— Мне тоже.

— Но все-таки, если за этим стоит Сайзмор, как настолько отмороженный парень стал психологом?

— Может, у него в голове что-то перещелкнуло. Предположим, биполярное расстройство, и лекарства перестали действовать. Леопольд, похоже, сказал своему адвокату, что у него биполярное расстройство и закончились таблетки. По крайней мере, так защитник заявил судье. Или он мог получить какую-то травму, физическую или эмоциональную, которая его изменила. У него была шишка на шее и следы от иглы на руке. Может, у него внутри оказался излишек химии… Многое может случиться с человеком за двадцать лет. Если это Сайзмор, он пошел на риск, дав мне встретиться с ним. Он знает, как работает мой мозг. Я ничего не забываю. Если это он, я мог его узнать.

— Но вы не узнали. Так что это может и не быть он.

— Может.

— Как-то все это жутко…

— Конечно, жутко. Потому что подобное может случиться с любым из нас.

— Или он может быть чистым злом.

— И такое возможно, — согласился Декер. — Теперь вам полегчало?

Алекс вздрогнула.

— Не думаю, что мне полегчает, пока это дело не закончится.

Телефон Декера зазвонил. Он ответил.

— Амос, — сказал Рабинович, — не знаю, хорошие это новости или плохие, но после ухода Криса институт пересылал ему профессиональную почту. Сейчас этот ручеек почти пересох, но у них есть адрес.

Декер записал адрес, поблагодарил Рабиновича, потом нашел место на карте в телефоне.

— На полпути между Чикаго и Берлингтоном, — сказал он. — Мы проезжали мимо.

— Иначе говоря, если Сайзмор все еще там живет, он мог довольно легко сгонять в Берлингтон и обратно.

— Поехали.

— Декер, а разве нам не следует сообщить об этом полиции?

— О чем? У нас нет никаких доказательств его причастности. Ни лоскутка. Мы можем их отыскать. И если выяснится, что мы правы, мы вызовем копов.

Амос быстро зашагал к выходу из кафе; Алекс последовала за ним, но медленнее.

Четыре часа спустя они съехали с шоссе и еще минут двадцать крутились по улицам, пока Декер, который работал с навигатором в телефоне, не указал Джеймисон на очень старый и запущенный квартал.

— Похоже, этот парень скатился на дно, — заметила Алекс.

Декер не ответил — его взгляд последовательно охватывал и вбирал окрестности.

— Вон тот, третий слева, с черными занавесками. Езжайте мимо.

Джеймисон поехала дальше. Декер распорядился остановиться у тротуара на противоположной стороне улицы примерно в пяти-шести домах от Сайзмора.

— Декер, Рабинович говорил, что Сайзмор оставил институт несколько лет назад.

— Верно.

— Я просто задумалась об этом. Мог ли он действительно быть Леопольдом? В смысле, тот парень выглядел настоящим бездомным и все такое. Мог ли Сайзмор так быстро скатиться вниз?

— Да, — ответил Декер. — Я смог. И меньше, чем за год.

Мгновение она смотрела на него, открыв рот, потом медленно отвела взгляд.

— О. Да, ясно.

Амос выпутался из заднего сиденья машинки и вылез наружу. Когда Джеймисон собралась последовать его примеру, он нагнулся и, просунув голову внутрь, сказал:

— Вы остаетесь в машине.

— Что?

— Если дела пойдут плохо, уезжайте и звоните копам.

— Декер, я не стану отпускать вас…

— Станете.

Он закрыл дверцу и направился к дому Сайзмора.

Амос шел по тротуару, засунув руки в карманы и опустив голову. Казалось, он пытается спрятаться от резкого холодного ветра.

Но он все время внимательно смотрел направо, наблюдая за домом, к которому шел. Смеркалось, но внутри света не было. Подъездная дорожка пуста. Если Сайзмор еще живет здесь, его может не быть дома. Он может быть в Берлингтоне, планируя очередное убийство.

На самом деле Декер не думал, что Сайзмор и Леопольд — один и тот же человек. Хотя прошло двадцать лет и люди меняются, Декер чувствовал, что узнал бы Сайзмора, хотя не так уж часто сталкивался с ним в институте. Однако нельзя быть уверенным, не копнув глубже. А это единственный перспективный след.

Он пересек улицу, постоял между двумя припаркованными машинами, одну из которых водрузили на бетонные блоки, и пошел дальше по выщербленному тротуару. Миновал дом, обогнул квартал, срезал по переулку и в конце концов подобрался к заднему двору дома Сайзмора. Перебрался через провисшую сетку забора и подошел к дому сзади. С этой стороны света тоже не было.

Декер подобрался к черному ходу, положил руку на рукоять пистолета и стал ждать, напряженно прислушиваясь. Шагов не слышно. Вообще никаких звуков.

Он посмотрел по сторонам. На задних дворах соседних домов никого не видно. Слишком холодный вечер, чтобы сидеть на улице.

Амос разбил локтем стекло, просунул в дыру руку, отпер дверь и вошел.

Он попал в маленькую комнату. Слева стояли стиральная машина и сушилка. Несколько ступенек вели в кухню. Пахло жареной едой и несвежим сигаретным дымом. Декер вспомнил, что Сайзмор курил. Амос видел, как тот ходил на перекуры, держа в руке пачку сигарет; похоже, он не изменил своей привычке. Но Декер сидел в баре с Леопольдом, и тот ни разу не попытался закурить. Если ты курильщик, то непременно закуришь в баре, если можешь, а в Берлингтоне это было вполне законно. И одежда Леопольда не пахла табаком. Декер почувствовал бы этот запах. Похоже, след ведет в тупик, но его все равно нужно пройти до конца.

Амос прокрался по лестнице и оглядел маленькую кухню. В раковине стояло несколько тарелок. В мусорной корзине валялась газета. Декер проверил дату. Две недели назад. Ситуация становилось совсем бредовой.

Он вышел из кухни и заглянул во все комнаты на этаже. Никаких свидетельств, что здесь кто-то недавно был. Амос поднялся по короткому лестничному пролету на верхний этаж. Затем, потеряв терпение, пошел по коридору, распахивая двери ногой. Проверил первую комнату, вторую, потом подошел к третьей и последней двери.

Он толкнул дверь и тут же стал дышать ртом. Не по своей воле. Просто это был единственный способ справиться с запахом.

Декер подошел к кровати и посмотрел на нее.

Сложно сказать, чье тело лежало на постели, поскольку оно сильно разложилось. Рост примерно подходил, но лицо было уже безнадежно. Судя по степени разложения, тело пролежало здесь заметное время.

Тело заняло все его внимание. Декер смотрел только на него.