— Спорю, за шестьдесят лет эти правила не изменились. И когда ты здесь учился, наверняка выполнял все до единого.

«Правила», которые она подразумевала, занимали приличный участок стены, которую изучал Декер. Они включали запрет на громкие разговоры и разбрасывание еды, не разрешали есть с чужой тарелки и оставлять на столах молочные картонки, требовали выбрасывать весь мусор в корзины, не бегать и т. д. и т. п.

— Амос, я сказала…

Он поднял руку, требуя тишины, пока смерил шагами стену. Потом посмотрел на пол.

— Мэри, что ты видишь внизу?

Ланкастер наклонилась и посмотрела, куда он указывал.

— Несколько следов. Наверное, от обуви учеников.

— Вряд ли. В Мэнсфилде не носят форму. Большинство мальчишек ходит в кроссовках. Насколько я видел, девочки тоже ходят в кроссовках, туфлях на плоской подошве или на широком каблуке. Эта обувь не оставляет таких следов. Здесь настоящие царапины. К тому же след от каблука будет коротким. А они длинные. И немного изогнутые. Похоже, их тут несколько.

— Ладно, и что же это такое?

Декер встал вплотную к участку стены, на котором висели правила, — большая деревянная панель, окрашенная в цвет стены. Она шла до самого пола и почти доставала до потолка.

— Петель не видно, — заметил Амос. — Но…

Он засунул пальцы справа и подергал. Потом попробовал с другой стороны. Наконец, спустя десять минут экспериментов, толчков и подергиваний, что-то тихо щелкнуло, и вся секция, прикрытая надписью, открылась наружу. Декер потянул за край, открывая ее шире. Внутри оказалась двойная деревянная дверь, окрашенная в цвет стены.

— Посмотри на пол, — сказал Амос.

Ланкастер посмотрела и увидела свежие царапины, оставленные краем деревянной панели.

— Ну ты даешь! Это же следы на полу от двери.

— Петли утоплены на фут и установлены на опоре, чтобы снаружи их не заметили. Но со временем они немного просели, отсюда и поцарапанный пол.

Декер провел пальцем по петле. На пальце осталось темное пятно.

— Недавно смазали, — заметил он.

Посредине внутренней стороны секции была маленькая ручка.

— Как ты думаешь, а это зачем?

Амос на пару секунд задумался.

— Чтобы захлопнуть за собой секцию, когда ты будешь на той стороне.

— Согласна. Но зачем они вообще поставили дверь? Если они хотели запечатать его, почему просто не заделали?

— Не знаю, Мэри. Его сооружение стоило приличных денег. Возможно, они хотели обеспечить относительно легкий доступ внутрь, на случай если оно когда-нибудь опять потребуется.

— Ясно.

— Я не вижу отпечатков пальцев, но не будем рисковать. Не зря специалисты говорят про скрытые отпечатки.

Амос взял нож из ящика с кухонной утварью на разделочном столе и без труда открыл дверь, отжав простой язычок, удерживающий обе створки. Судя по тому, насколько беззвучно открылась дверь, ее петли тоже недавно смазывали.

Ступеньки за ней вели вниз, в непроглядную темноту.

Декер сдернул с крепления аварийный фонарик, висящий на стене рядом с буфетной стойкой, и повернулся к дверному проему.

— Ты готова?

— А нам не следует предупредить остальных? — нервно отозвалась Ланкастер.

— Предупредим, но сначала посмотрим, куда он ведет.

— А ФБР?

— Пусть идут на хрен. Мэри, это наше дело, а не их. — Он уставился на нее. — Ты идешь со мной?

Она кивнула и последовала за ним по лестнице.

Они спустились вниз. Тут Декер остановился и посветил вокруг.

— Взгляни сюда.

У стены стояли два больших листа покрашенной фанеры. По краям торчали гвозди.

— Вот как они на самом деле заделали проход, — сказал Декер. — По периметру двойных дверей остались дырки от гвоздей. Двери забили этой фанерой. Если б кто-то сообразил, как открыть секцию с правилами, то увидел бы сплошную стену.

— Думаешь, фанеру снял стрелок?

Декер посветил фонариком на пол.

— Ну да. На полу опилки, довольно свежие. Когда он вытаскивал гвозди, из дырок должны были сыпаться опилки. И когда он спускал фанеру сюда. Возможно, ему пришлось и пилой поработать.

— Значит, он должен был сделать все это раньше. Невозможно пилить дерево во время учебного дня. Слишком много шума.

— Он мог это сделать предыдущей ночью. Он выходит из морозильника и принимается за работу. Никто ничего не слышит. Он открывает секцию с правилами, пилит фанеру, отпирает двери и сносит все вниз, в проход.

— Если так, Амос, возможно, поэтому он и прятался в морозильнике.

— Возможно, — сказал Декер.

Он еще раз указал на пол. В пыли отпечатались цепочки следов, ведущих в том направлении, куда они собирались.

Две хорошо заметных цепочки следов, уходящих в проход.

— Мэри, зайди справа, чтобы мы их не испортили. И снимай их на камеру телефона, пока мы будем идти.

— Хорошо, но откуда тут два следа? Тут были два разных человека?

Декер нагнулся и посветил фонариком.

— Нет. Отпечатки выглядят идентичными. И не похоже на двух человек, идущих рядом. Следы слишком близко друг к другу. Но в двух следах есть смысл.

— Какой?

— Пойдем.

Они двинулись дальше, делая по пути снимки. Потом прошли через массивную, футовой толщины металлическую дверь, которая легко открылась только потому, что была установлена на гидравлических петлях.

— Какой-то вид бронедвери, — заметил Декер.

За ней открылось большое пространство, помещение футов сорока в ширину и вдвое большей длины. Пол, стены и потолок были голым бетоном. Надписи на стенах указывали, что делать в случае чрезвычайной ситуации. В некоторых местах виднелся универсальный символ опасности — череп с костями. Вдоль стен стояли старые металлические шкафчики с привинченными табличками: «Противогазы», «Первая помощь», «Вода и продукты». Все покрывала пыль и паутина, воздух в помещении был спертым и затхлым.

— У них должна быть независимая подача воздуха, — сказал Декер. — После ядерного удара доступа к внешнему воздуху может не оказаться.

— Но сейчас оно не герметичное. Я нормально дышу.

— Значит, тут есть вентиляция, чтобы работники могли пополнять припасы и все прочее, а после сигнала тревоги ее перекрывают.

Следуя за отпечатками, они прошли бомбоубежище и через вторую бронедверь вышли в симметричный коридор с другой стороны. Каждые несколько секунд темноту разрывала вспышка телефона Ланкастер — полицейская непрерывно фотографировала цепочки следов, ведущие дальше.

Декер мысленно отсчитывал шаги. Потом они добрались до другой лестницы. Мэри шла наверх. Амос с разными интервалами светил на пол. Две пары следов по-прежнему убегали вперед. Декер и Ланкастер поднялись по лестнице, но там их встретила глухая стена.

— Тупик? — спросила Мэри.

— Быть не может, — буркнул Амос и повел ногтями по краю стены с обеих сторон сверху донизу.

Вскоре он нашел рукоятку и дернул. Стена подалась, а потом легко отошла.

— Пробковое дерево, — сказал Декер, взвешивая на руках щит, и легко отставил его в сторону.

За ним оказалось маленькая комнатка, набитая мусором. Напротив виднелась дверь.

— Правительство не стало бы запечатывать убежище пробковым деревом, — заметила Ланкастер.

— Конечно, нет. Но если в столовой двери скрыты, эта стена должна остаться на случай, если кто-нибудь откроет ту дверь. Стрелок должен был заменить ту стенку, которая была здесь изначально, на пробку. Выглядит внушительно, но ее легко двигать.

— Амос, ты говоришь о куче работы. Он не мог сделать все это за ночь.

— Но если он мог проходить в школу по ночам, у него было достаточно времени, чтобы сделать все и даже больше.

— Тогда как он сюда попадал? Не мог же он рассчитывать на ежевечерние спектакли? А еще ему нужно было притащить сюда пилы и прочие инструменты…

— Пока сам не знаю, — ответил Декер и посветил на пол. — Проверь пол у самой стены. Там маловато пыли. Эта куча барахла лежала у стены, а потом ее передвинули, чтобы не загораживала путь.