— А ты хочешь, чтобы я переоделась?

Ларедо еще больше смутился.

— Что? Нет… решать тебе. — Он еще раз окинул ее взглядом. — Ты… выглядишь… ну, у меня нет слов… я хочу сказать…

Пайн быстро прошла мимо него и направилась к двери.

— Рада, что мы прояснили этот вопрос.

«Темница» оказалась заполнена на три четверти, и все головы повернулись в сторону Пайн, когда они с Ларедо вошли.

А ему приходилось смотреть на нее снизу вверх.

— На каблуках ты выше меня.

— Если твоя мужская гордость ранена, я могу ходить босиком.

— Ну, тут все зависит от того, сколько мы выпьем; возможно, дойдет и до этого.

В ответ она лишь фыркнула.

Они нашли свободный столик в задней части зала, рядом с импровизированной сценой, на которой выступали певец и гитарист.

Пайн заказала «Бадвайзер», а Ларедо джин с тоником, льдом и тройной порцией сока лайма.

— Ты не изменил своим привычкам в выпивке.

— Как и ты.

Когда им принесли заказ, Пайн стукнула металлической банкой по его бокалу.

Они сидели, пили пиво и джин и с минуту слушали певца и музыканта, покачивая в такт головами.

— А почему состоялся этот ужин? — спросил Ларедо.

— Плата за помощь Лорен Грэм, — ответила Пайн. — Но события получили интересное продолжение.

— О чем ты?

Она рассказала ему о Джеке Лайнберри.

— Значит, он был неравнодушен к твоей матери.

— Если только я правильно его поняла. На самом деле на мгновение мне показалось… — она замолчала.

— Что?

— Ну, несмотря на то, что моей матери уже за пятьдесят, на минуту я поверила, что он принял меня за нее.

Ларедо еще раз оглядел ее мускулистые обнаженные ноги и быстро отвернулся.

— Я видел тебя только со значком в одной руке и пистолетом в другой, и тут я остановлюсь.

— Лайнберри действительно очень богат. У него есть свой самолет и огромный дом. А за охрану отвечает парень из Секретной службы.

— И что с того?

— Такой человек, если у него возникнет желание кого-то найти, может нанять лучшего частного детектива и отправить его на поиски моей матери. Насколько трудной была бы такая задача? Моя мать даже не поменяла имя после того, как уехала из Андерсонвилля. А я стала известна благодаря тяжелой атлетике. Сколько существует других Этли Пайн? У меня даже есть проклятая страничка в «Википедии», которую кто-то создал, где говорится об исчезновении моей сестры.

— Знаю. Я видел.

— Это не я ее сделала, Эдди.

— Мне и это известно.

Ларедо сделал глоток коктейля, размышляя над словами Пайн.

— Значит, он мог найти тебя и/или твою мать без особых усилий, однако, не стал так поступать. Естественно, возникает вопрос: почему?

— Тебе тоже это кажется странным?

— Здесь мне все кажется странным. С тех самых пор, как я сюда приехал, мне пытаются скормить на завтрак нечто, характеризуемое как «местная каша».

— Прежде мне никогда не нравилось твое чувство юмора, Эдди.

— Я серьезно, Этли.

— Я вижу.

— А какое отношение к происходящему имеет Блюм?

— Что именно тебя интересует?

— Она устроила мне допрос третьей степени после того, как мы в первый раз встретились. Хотела узнать, что было между нами в прошлом.

— И что ты ей сказал?

— Что ее это не касается. И тогда она сообщила мне, что сделала на меня запрос.

Пайн рассмеялась.

— Да, она прямо набросила на тебя сеть.

— Ты думаешь, это смешно?

— А ты сам что думаешь?

Ларедо наконец тоже рассмеялся.

— Наверное. Однако она сказала, что я успешно прошел проверку, — заметил он.

— Очевидно, ей не удалось поговорить с информированными людьми.

Ларедо допил свой джин с тоником и поднял руку, чтобы ему принесли еще, Пайн заказала очередное пиво.

— Вернемся к Джеку Лайнберри, — предложил Ларедо, когда официант принес их заказы. — Я сделал на него запрос.

— Что? На Лайнберри? Зачем?

— Он по-настоящему богатый человек, и живет здесь.

— Ты полагаешь, что он разгуливает по окрестностям, убивает людей, а потом переодевает их в странную одежду?

— Я ничего такого не говорил.

— Ну и что показал твой запрос?

— Что он действительно богат. Все его инвестиции вполне легитимны. Он активно занимается благотворительностью. И к нему хорошо относятся.

— А когда он появился в Андерсонвилле — или он здесь родился?

— Нет, он родился не здесь, во всяком случае, в полученных мной документах этого не сказано.

— И где же?

На лице Ларедо появилось сомнение.

— Не совсем понятно.

— Но как такое может быть, Эдди?

— Честно говоря, я не очень понимаю. С другой стороны, не у всех есть свидетельство о рождении, а некоторые даже не знают, где они появились на свет.

Пайн задумалась. Она и сама не знала, где родилась, пока не увидела собственное свидетельство о рождении, когда пришла пора получать паспорт.

— Ему за шестьдесят, значит, он родился в пятидесятых. Если это произошло в сельской местности, в доме, а не в больнице, и его матери помогала акушерка?

— Вполне возможно. И, насколько нам удалось заглянуть в его прошлое, у парня никогда не возникало проблем с полицией.

— Получается, что в какой-то момент своей жизни он приехал сюда и начал работать менеджером на шахте, где добывали бокситы.

— Верно. Это есть в полученных мной документах.

— А там не говорилось, когда он появился в Андерсонвилле?

Ларедо достал телефон и принялся искать нужную информацию.

— Где-то в восьмидесятых годах прошлого века. У меня нет точной даты. Но, полагаю, ее не сложно выяснить.

— Скорее всего, это не имеет значения.

— Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к тому, что случилось с твоей сестрой?

— Возможно, но не слишком вероятно. Складывается впечатление, что он с искренней симпатией относился к нашей семье, в особенности к матери. И собирался предложить отцу работу в своей инвестиционной фирме. Он шел на встречу с ним… и нашел его тело.

— Проклятье. Наверное, он испытал настоящее потрясение.

— Моя мать сказала, что отец покончил с собой в Луизиане. А если верить Лайнберри, в Вирджинии. Мне тогда было девятнадцать. На самом деле это произошло в день моего рождения.

— Ох, мне очень жаль, Этли. Должно быть, тебе пришлось нелегко.

Она сделала глоток пива.

— Да, очень непросто. Но самым сильным моим чувством стал гнев. Меня не оказалось рядом, чтобы с ним поговорить. Он мог думать, что я его не люблю или он мне неинтересен. Этого не должно было произойти.

— Трудно залезть в голову к тому, кто размышляет о самоубийстве. Но тебе не следует думать, что на твоих плечах лежит хотя бы часть вины. Если человек действительно намерен покончить с собой, он найдет способ. Ты это знаешь не хуже, чем я.

— Да, знаю, но не в тех случаях, когда речь идет о моем отце.

Ларедо поднял бокал.

— Я понял твой намек.

Они еще раз заказали выпивку, а, когда несколько посетителей вышли на танцевальную площадку, Пайн повернулась к Ларедо.

— Хочешь?

Он удивленно на нее посмотрел.

— О чем ты?

В ответ она взяла его за руку и потянула за собой.

Но, прежде чем они вышли на танцевальную площадку, она сняла туфли и положила их на свой стул.

Затем посмотрела снизу вверх на Ларедо и улыбнулась.

— Теперь ты чувствуешь себя лучше? — спросила она.

Он усмехнулся.

— Ну что я могу сказать? Ты пугаешь с любым ростом.

Некоторое время они танцевали, стремительно двигаясь под мелодии, среди которых превалировала музыка кантри.

— Ты двигаешься очень неплохо для агента ФБР, — заметила Пайн.

— Я вырос в Куинсе, и в жизни у меня было единственное желание: стать членом мальчишеской банды. Тогда мне казалось, будто это кратчайший путь к деньгам и девушкам.

— И что произошло?

— Я не чувствовал мелодии. Оказался совершенно бесполезным.

— Кажется, я помню, что в колледже ты занимался легкой атлетикой?